Давид Ливингстон (Жизнь исследователя Африки) - Герберт Вотте

Вождь соседней деревни, возглавлявший отряд, имел ружье. Ливингстон впервые видит за время пути к восточному побережью, чтобы у местного населения было огнестрельное оружие. Путешественник рассказал жителям о своих намерениях и объяснил, что они могут спокойно возвращаться к себе домой. Его одарили мукой и зерном, однако жители относились к путникам с некоторым недоверием. Они подходили к лагерю экспедиции лишь большими вооруженными группами.

Так экспедиция достигла устья Луангвы, притока Замбези, без каких-либо инцидентов. Но здесь создалась обстановка, вызвавшая опасение у Ливингстона. Вокруг лагеря экспедиции собралось множество вооруженных местных жителей. Женщин и детей, толпившихся тут же из любопытства, воины отгоняли. Хотя на берегу стояли три привязанные лодки, Ливингстону удалось получить лишь одну. Переправляться предстояло небольшими группами. Ширина реки, пожалуй, добрых полмили. Что и говорить, положение отнюдь не из приятных! Ливингстон велит сначала отправить багаж, затем скот, а потом перевезти его людей. Сам он будет отплывать последним, оставаясь в окружении чужих вооруженных людей. Чтобы как-то занять их, он показывает им свои часы, лупу и другие вещи, совершенно неизвестные им. Когда наконец очередь доходит до него, он, прежде чем отплыть, поблагодарил их за дружелюбие и пожелал им мира. Однако оказалось все проще. У них, вероятно, вообще не было никаких плохих намерений. "Они хотели лишь быть готовыми на всякий случай, чтобы я не сыграл над ними какую-либо дурную шутку, и имели все основания не доверять белым".

По утверждению местных жителей, на берегах Замбези, ниже впадения Луангвы, когда-то жили базунга (португальцы). Кое-где еще видны развалины каменных строений, уже заросшие деревьями и кустарником.

В общем жители берегов Замбези - миролюбивые и гостеприимные люди. Лишь однажды экспедиция натолкнулась на препятствие: путь ей преградил вождь по имени Мпенде. Еще до встречи с ним местные жители советовали Ливингстону переправиться на южный берег Замбези, так как Мпенде, во власти которого находится северный берег, не разрешает белым проходить через его территорию. И, боясь навлечь на себя гнев Мпенде, никто не отважился предоставить чужеземцам лодки для переправы, а для покупки их у Ливингстона не было средств; итак, вопреки советам он вынужден был идти наперекор воле опасного вождя.

Мпенде, разумеется, через своих лазутчиков давно уже осведомился о приближении экспедиции. Посланники, отправленные Ливингстоном в деревню, подверглись унижению: вместо зерна или муки, о чем они просили, им бросили отходы. Вокруг стоянки экспедиции всегда толпились вооруженные воины Мпенде.

Как тут поступить? Продолжать путь вопреки всему - это может быть истолковано и как самоволие; уход назад выглядел бы как проявление страха. И Ливингстон решил немного выждать, а на случай нападения приготовился к защите. Его спутников радовала возможная стычка; им хотелось иметь пленных, которых можно было бы использовать как носильщиков; можно было бы, пожалуй, кое-чем и поживиться - зерном, новой одеждой, так как их собственная одежда превратилась в лохмотья и их задевало, что жители берегов Замбези встречали их презрительными взглядами. И наконец, они дали понять Ливингстону, что он должен будет передать им всех жен Мпенде.

Ливингстон велел людям убить одного вола. Это им понравилось. Себитуане тоже имел обыкновение так поступать перед боем. Живо зажарили мясо. У людей поднялось настроение.

Время от времени появлялись лазутчики Мпенде. Их окликали, но они не отзывались. Наконец Ливингстону удалось двум из них передать для вождя солидный кусок мяса забитого вола. А с двумя другими пожилыми людьми завязался разговор. Ливингстон пытался объяснить им, что он не базунга, а макоа, англичанин. Оба они, оказывается, уже наслышаны об одном "белом племени, которое благожелательно относится к черным людям". "Так вот, к этому-то "дружественному вам племени" и принадлежу я", - заверяет Ливингстон. Так непреднамеренно он становится пособником британских колонизаторов.

Позже Ливингстону стало известно, что эти два старика вступились за него перед Мпенде, и в результате вождь разрешил Ливингстону беспрепятственно пройти по его земле. Он выразил даже сожаление, что так недружелюбно обошелся с этим белым человеком, и в дальнейшем оказывал ему посильную помощь. Момент прощания с деревней выглядел совсем не так, как встреча. В знак благодарности Ливингстон посылает своему новому другу одну из двух оставшихся у него ложек и рубашку: большего он дать не мог. Ему было обидно преподносить столь жалкие подарки, особенно когда хозяева оказались щедрыми к нему.

"Та благожелательность, - пишет Ливингстон, - с которой чуть ли не все племена внутренних областей материка, не соприкоснувшиеся еще с европейцами, давали нам продукты, как-то избавляла нас от неловкости при получении их. Снова и снова извинялись они, что приносят столь незначительные дары, и выражали сожаление, что заблаговременно не знали о моем прибытии, чтобы иметь возможность намолоть зерна. Мы сказали им, что не можем дать что-либо взамен, и они были удовлетворены нашим объяснением; им ведь известно, говорили они, что во внутренних областях материка нет тех предметов, которые производит белый человек.

Мне всегда хотелось одаривать их чем-либо полезным. Шинте и другим я делал подарки, каждый из которых стоил мне 2 фунта стерлингов. Для меня было непостижимо, как это путешественники дарят иногда местным людям, скажем, три пуговицы или другие пустяковины, имея при этом возможность подарить какие-нибудь полезные вещи. И если они об этом еще хвастливо упоминают в своих книгах, то, наверное, совсем не понимают, что тем самым роняют честь англичан. Африканцы чувствуют себя даже неудобно, принимая столь пустяковые дары. "Среди белых есть такие сквалыги, а некоторые из них просто бессердечные". Один белый купец, подаривший какому-то вождю совсем устаревшее ружье, стал объектом насмешки: "Белый человек подарил ружье, которое было новым, когда его прабабушка кормила грудью его дедушку". Когда теперь местные жители встречаются с такого рода скупостью, то полагают, что таким неразумным людям стоит напоминать о приличии, поэтому они говорят заранее, что им хотелось бы получить в подарок, путешественники же истолковывают это по-своему, считают, что жители попрошайничают".

То, что Мпенде изменил свое отношение к путешественникам, оказалось полезным впоследствии. Он здесь довольно известен и влиятелен, поэтому и другие деревенские старосты и вожди в дальнейшем равнялись по нему. Макололо, правда, были разочарованы тем, что им приходится уходить отсюда с пустыми руками, но от Ливингстона не ускользнуло, что его авторитет поднялся в их глазах.

Берега нижнего течения Замбези заселены так густо, что трудно достать даже сухих дров для лагерного костра. Плохо обстоит здесь и с охотой: она регулируется сложными и строгими законами. Но слоны причиняют немалый вред посевам, и жители деревень не раз обращались к Ливингстону с просьбой убить животное. Однако он всегда был рад, когда слон, не дождавшись такого исхода, сам покидал поле и избавлял его от необходимости нарушать существующие охотничьи законы.

Переправиться через Замбези оказалось исключительно трудно: наступил паводок, и течение быстро несет вниз вывороченные с корнем деревья. Ливингстон принимает решение покинуть реку и уйти в сторону. Позже он, правда, сожалел об этом, ибо, снова выйдя к Замбези у Тете, первого португальского поселения, услышал о существовании порогов Кебрабоса (Кабора-Басса), находящихся как раз на том участке реки, который он обошел стороной, и теперь не мог судить о проходимости их для судов.

Совершая короткие дневные переходы, путешественники в течение многих недель странствуют по суше. Чрезмерная жара не позволяет им одолеть за день больше десяти - двенадцати миль. К тому же они вынуждены удлинять путь. Ливингстон старается обходить деревни, чтобы избежать необходимости обмениваться подарками: у него уже ничего не осталось.

3 марта около двух часов утра навстречу экспедиции прибыли два португальских офицера с отрядом солдат, чтобы сопровождать ее последние восемь миль пути до Тете. Они принесли с собой "цивилизованный" завтрак. "Наслаждение, какое я получил от этого завтрака, можно сравнить лишь с тем удовольствием, какое мне доставила постель в доме Габриэля по прибытии в Луанду".

Тете походит скорее на большую деревню. Хотя там проживает, вероятно, около 4,5 тысячи человек, среди них едва ли наберется десятка два португальцев. Около трех десятков домов выстроены из камня и крыты тростником и травой. Ил, применявшийся в качестве раствора при кладке камня, во многих местах вымыт дождями, и дома выглядят обшарпанными и запущенными. Хижины африканцев сооружены из ветвей и глины. На прибрежной скале возвышается небольшой форт с несколькими орудиями. Солдаты получают жалкое довольствие, поэтому основное для них - доходы от садов, за которыми ухаживают их жены из местных женщин. Офицерам выдается жалованье, выплачиваемое нерегулярно, поэтому они охотно женятся на дочерях или вдовах богатых купцов и таким образом приобщаются в дальнейшем к работорговле.