Дрожь в основании ада - Дэвид Вебер

быть обманчивой. — Он легко пожал плечами, несмотря на ее вес на его спине. — Хотя я, вероятно, немного ближе к здравомыслию с тех пор, как Нарман пожевал меня с одной стороны и с другой за то, что я барахтался в жалости к себе после рейда на каналы. Но, боюсь, я все еще немного больше сомневаюсь в своем коэффициенте здравомыслия, чем мои друзья. — Его улыбка была немного кривой.

— Как бы то ни было, я на их стороне. — Эйва легонько прикоснулась ладонью в варежке к его щеке. — И не завидую вам. Я всегда думала, что задача, которую мы с сестрами взяли на себя, была достаточно трудной, и мы хотели только реформировать Церковь, а не разрушать ее! Это не идет ни в какое сравнение с тем, что свалилось на ваши плечи.

— Может быть. Но, знаете, это не совсем «свалили» на меня. Или, по крайней мере, не на Нимуэ Албан.

— Но это важное различие, — отметила она, когда они вдвоем переместились из яркого солнечного света в глубокие тени долины перед ними. — Вы не вызвались добровольно, что бы ни сделала Нимуэ Албан. Вы приняли ответственность, не помня о том, что согласились взять ее на себя, и тот, кем вы являетесь сегодня, Мерлин Этроуз, стал результатом этого принятия. Вы не Нимуэ Албан; вы — это вы, и, судя по всему, что я видела, вы довольно замечательный человек, который просто случайно живет внутри машины.

— В любом случае, мило с вашей стороны так сказать.

Легкий тон Мерлина не обманул ни одного из них, и она снова похлопала его по щеке, прежде чем положить руку ему на плечо и поправить равновесие. Не столько для того, чтобы помочь ему, сколько для того, чтобы как можно удобнее расположиться у него на спине.

Несмотря на свою стройность и тот факт, что она была на фут ниже его, она знала, что не была пушинкой. Какие бы пренебрежительные замечания она ни высказывала в адрес своего собственного физического состояния, энергичные физические упражнения всегда были частью ее жизни. Она ходила пешком, бегала и ездила верхом, когда могла, и ее особняк в Зионе, как и ее городской особняк в Сиддар-Сити, мог похвастаться хорошо оборудованным спортивным залом, чтобы поддерживать ее форму в течение зимних месяцев. Отчасти это было потому, что ей нравились тренировки, а отчасти из-за потребности куртизанки совершенствовать — и сохранять — свою физическую привлекательность. Но по обеим этим причинам у нее была удивительно хорошая мускулатура, даже больше, чем у Шарлиэн Армак, и это делало ее солидной, значительной массой, которую ни одно человеческое существо из плоти и крови, даже размером с Мерлина Этроуза, не смогло бы нести так легко.

Или так долго. Мерлин посадил разведывательный скиммер в пещере на склоне горы над самым северным из альпийских озер, которые географы Сейфхолда назвали Слезами Лэнгхорна. Оттуда было немалое расстояние в восемь миль по прямой от их цели, а пешком выходило даже в два раза больше, но выбранное им место посадки имело то преимущество, что пещера была достаточно большой, чтобы вместить скиммер. И, как он демонстрировал в течение последних двух часов, ни ее масса, ни высота, ни снег, ни крутизна склонов не имели для него никакого значения. По-своему, это было более впечатляюще, чем все другие чудеса, которые он и Нимуэ Чуэрио продемонстрировали ей и Сандарии.

И, похоже, ему никогда не приходит в голову, что он на самом деле лучше, чем человек из плоти и крови, — подумала она. — Он родом из места и… технологии, — она осторожно попробовала на вкус все еще незнакомое слово, произнося его, — которых никто из нас не мог себе вообразить; у него есть знания, которые большинство из нас даже сейчас не могут себе представить; и он потенциально бессмертен. И все же, несмотря на все это, он относится к нам как к равным — в уединении своего собственного разума, а не только для общественного потребления, — даже, кажется, не осознавая, что он это делает. Интересно, начинает ли он хотя бы понимать, насколько это делает его замечательным?

Она нашла Абрейма Живонса очаровательным, когда они впервые встретились в Зионе. Она не знала источника понимания и сострадания, которые видела в его карих глазах, но даже тогда они были очень притягательными качествами. Теперь, когда ей позволили заглянуть в жизнь и душу Мерлина Этроуза, она нашла их гораздо больше, чем просто привлекательными. Как кто-то выжил в безнадежной борьбе всей своей расы против вымирания, а затем вытерпел все, что пережил человек внутри ПИКИ Нимуэ Албан здесь, на Сейфхолде, и все еще чувствует так глубоко, не отгородившись стеной?

Ее собственная жизнь слишком многому научила ее о барьерах и цене выживания, и она задавалась вопросом, возможно, это было причиной того, что она чувствовала такое сильное родство с Мерлином. Несмотря на все столетия, в течение которых его ПИКА покоилась в своей скрытой пещере, по жизненному опыту он был на пятнадцать лет моложе ее. И все же его жизнь требовала еще больших жертв, самоотверженности и секретности, чем ее собственная. Больше, чем кто-либо другой, кого она когда-либо знала, даже среди сестер, он понимал, что она сделала со своей собственной жизнью… и чего это ей стоило.

Она обнаружила, что теснее прижимается к его спине — по крайней мере, настолько тесно, насколько позволяла ее парка, — и положила подбородок на его правое плечо, прижавшись щекой к его шее, пока он плавно нес ее вниз по долине.

* * *

В горе над ними не было ничего особенно примечательного.

Она была крутой — местами отвесной, — но не круче многих других. Ее вершина возвышалась много выше линии деревьев, ее постоянный снежный покров ярко блестел на солнце, но так же, как и на большинстве других, тянувшихся вверх вокруг нее. Мерлин вернулся