Дрожь в основании ада - Дэвид Вебер

ждать нас на линии главной дороги впереди нас, либо нам придется пройти еще двести миль или около того, а отставшие будут падать всю дорогу. Но, по крайней мере, так у нас есть шанс вернуть некоторых людей домой. Если мы двинемся в сторону Тревира или Эвиртина, то попадем прямо в объятия Хэнта. Если бы эта армия была пригодна для сражения, подойти к нему сзади было бы лучшим, что мы могли бы сделать, но это не так. И неужели кто-нибудь из нас действительно думает, что после того, как они свели воедино то, что сделали с нами в форте Тейрис и Киплинджире, Кэйлеб не снабдил бы Хэнта теми же чертовыми портативными угловыми орудиями, которые они использовали против нас? Мне неприятно это говорить, но на месте Хэнта я бы больше всего на свете хотел, чтобы мы были достаточно глупы, чтобы напасть на него в открытом поле.

Двое его подчиненных выглядели мрачными и более чем встревоженными. Не просто из-за дополнительных миль, которые он предлагал пройти своей измученной армии, а потому, что марш на Эликсберг вместо того, чтобы двигаться под звуки пушек, вполне может быть воспринят инквизицией как пораженчество.

Алверез прекрасно понимал, о чем они думают, и, возможно, они были правы. Последнее, что ему было нужно как старшему выжившему офицеру армии Шайло и тому, кто передал Харлессу первоначальное сообщение от «полковника Кирбиша», — это дать Жаспару Клинтану дополнительный повод, когда придет время служить примером. С другой стороны, если великий инквизитор думал именно так, то к его спине уже была приклеена огромная мишень. Ничто из того, что он делал, вряд ли могло это изменить, и если инквизиция собиралась сделать из него пример, то он, клянусь Богом и всеми архангелами, сначала спасет как можно больше людей под его командованием.

— Я поговорю об этом с отцом Суливином сегодня вечером, — продолжил он, засовывая свернутую карту обратно в седельную сумку. — Уверен, что он согласится, что это наш лучший вариант, так что продолжайте и начинайте отдавать приказы прямо сейчас.

— Да, сэр. Конечно. — Лэттимир снова отдал честь, повернул коня и, хлюпая, поскакал обратно тем же путем, которым пришел.

— Сэр, — начал Мэйкинтир, — думаю…

— Почти уверен, что точно знаю, что ты думаешь, Алфрид, — перебил Алверез с кривой улыбкой. — К сожалению, важно то, что думаю я, не так ли?

Мэйкинтир мгновение пристально смотрел на него.

— Да, сэр. Полагаю, так оно и есть. — Он еще мгновение смотрел Алверезу в глаза, затем глубоко вздохнул. — Просто пойду посмотрю, как распределить этих драконов, сэр.

Его тон говорил что-то совсем иное, нежели его слова, и Алверез почувствовал легкое удивление, когда понял, как много значило для него услышать это одобрение от бывшего морского офицера и союзника графа Тирска.

— Сделайте это, Алфрид, — сказал он, снова забираясь в свое седло. — Увидимся за ужином.

VIII

Разведывательный скиммер, над горами Света и Слезами Лэнгхорна, горы Света, земли Храма

— Как вы думаете, Эйва, Сандария собирается внести коррективы?

— Не знаю. — На маленьком экране кабины выражение лица Эйвы Парсан было обеспокоенным. — До того, как вы с Нимуэ отвезли нас в свою пещеру, я бы поспорила почти на что угодно, что она сможет. Но это было до того, как я узнала, во что вы собираетесь попросить нас поверить. Сандария — одна из сестер, которые интерпретировали дневник святого Коди так, чтобы указать, что души Адамов и Ев были где-то еще — с Богом — до того, как они пробудились здесь, на Сейфхолде, а не то, что их физические тела существовали до самого Сотворения Мира! То, во что вы просите нас обоих поверить вместо этого, настолько выходит за рамки всего, что мы когда-либо представляли, что я просто не знаю, поверит ли она. Если уж на то пошло, уверена, что первоначальная реакция некоторых других сестер была бы такой же плохой, как у Сандарии, или даже хуже, если бы мы рассказали им всю правду.

Мерлин кивнул, его собственное выражение лица было серьезным.

Проблема, с точки зрения того, кто пытается развенчать ложь, которую так тщательно создавали Лэнгхорн и его команда, заключалась в том, что буквально ничто в мировоззрении Сейфхолда не предлагало ниточки, за которую он мог бы потянуть, чтобы распутать ее. Сейфхолд обладал полной, непрерывной, цельной исторической записью с самого Дня Сотворения, без перерывов, без точки, в которой любой исследователь или ученый мог бы найти фундаментальное несоответствие. В отличие от исторических записей, доступных теологам Старой Земли, не было никаких белых пятен, никаких доисторических эпох, никаких священных книг, авторство которых можно было бы оспаривать, и никаких цивилизаций, которые предшествовали письменности, использовали другой алфавит или даже говорили на другом языке. Не было периодов, которые нужно было бы реконструировать без современных письменных источников — первоисточников — безупречной подлинности. Светские истории и даже Свидетельства могут расходиться во мнениях по незначительным фактам или интерпретациям, но это только укрепляет основу лжи, потому что люди всегда видели или помнили события по-разному. Тот факт, что эти различия были признаны в тексте Писания и во всех других церковных историях, только подтвердил их целостность. И когда он дошел до этого, эти истории и рассказы из первых рук были абсолютно честными. Люди, написавшие их, действительно видели, слышали и пережили события, которые они описали.

Точно так же созданная Лэнгхорном космология, объяснение природных сил и причин происходящих событий, была полностью внутренне последовательной. Хуже того, с точки зрения Мерлина, «законы», установленные в Писании — законы здоровья и медицины Паскуале, принципы психологии