Символ и ритуал - Виктор Тэрнер

Для ндембу эта песня представляет концентрацию мужской силы, поскольку nkaka означает также «владельца рабов» и «вождя», имеющего много рабов. Сухость glans символизирует достижение благоприятного статуса взрослого мужчины, одну из целей ритуалов Mukanda, поскольку glans необрезанного мальчика считается мокрым и грязным и, стало быть, неблагоприятным, находящимся под крайней плотью. Духи тулемба, умилостивляемые и изгоняемые в другом типе ритуала, принуждают детей болеть и чахнуть. Mvweng'i «извлекает» их из= мальчиков. Веревки его одежды, по верованиям, «связывают» (ku-kasila) женское плодородие. Короче, он является в самом чистом выражении символом мужской зрелости (что находит дальнейшее подтверждение в его охотничьих атрибутах) и, как таковой, опасен женщинам в их наиболее женственной роли — роли матери. Именно в одеянии Mvweng'i тень и предстает перед жертвой. Правда, здесь в экзегезисе возникает некоторая неясность. Одни информанты говорят, что тень идентифицирует себя с Mvweng'i, другие — что тень (mukishi) и тот, кто надел маску (ikishi), действуют сообща. Последние утверждают, что тень побуждает Mvweng'i к действию и заручается его помощью в поражении жертвы.

Интересно отметить, что тень — это всегда дух покойного-родственника по женской линии, в то время как Mvweng'i — чуть ли не сама олицетворенная мужественность. Этот мотив увязывания расстройств воспроизводящей сферы с идентификацией женского и свойств, характерных для мужественности, находим всюду в ритуале ндембу. В книге «Лес символов», рассказывая о ритуале лечения менструальных расстройств, я писал: «Почему же тогда пациентка идентифицируется с мужчинами, проливающими кровь? Полевой (социальный) контекст соответствующих символических объектов и образцов поведения подсказывает, что ндембу полагают, будто женщина, которая теряет менструальную кровь и не может рожать детей, активно отказывается от своей роли зрелой замужней женщины. Она ведет себя как мужчина-убийца (т. е. охотник или преступник), а не как женщина-кормилица» [61, с. 42]. (Более полный анализ целительных ритуалов нкула см. в [62, с. 54–87].)

Ситуация в исоме не отличается от описанной. Следует заметить, что рассматриваемые культы в различных эпизодах и символах неоднократно идентифицируют жертву с тенью, ее поражающей: можно с уверенностью сказать, что жертва преследуется частью или аспектом самой себя, спроецированной на тень. Таким образом, по представлениям ндембу, исцеленная жертва в исоме сама после смерти станет поражающей тенью и, как таковая, будет идентифицироваться или тесно ассоциироваться с мужской силой Mvweng'i.

Однако, я думаю, было бы ошибочным видеть в исоме лишь выражение «мужского протеста». Это бессознательное ощущение можно более-отчетливо наблюдать не в исоме, а в ритуалах нкула. Структурное напряжение между матрилинейностью и вирилокальным браком, как кажется, главенствует в ритуальном языке исомы. Покойный родственник женщины по материнской линии вредит ее плодородию по той причине, что она в своем браке слишком тесно связалась с «мужской стороной». Надлежащее соотношение между родством по крови и родством по браку нарушено; брак перевешивает матрилинейность. Женщина опалена опасным пламенем мужского таинства. Я употребляю эту метафору, потому что так делают сами ндембу: если женщины увидят костры стоянки мальчиков, которые разжигаются после ритуала обрезания, то, по поверьям, они станут полосатыми, как обожженные языками пламени, или как прокаженные, или как зебра (ng'ala), либо же они помешаются, станут слабоумными.

Следовательно, скрытые цели исомы таковы: восстановление надлежащего соотношения между матрилинейностью и браком, перестройка супружеских отношений между женой и мужем и возвращение женщине, а стало быть и браку и роду, плодородия. Непосредственная цель ритуала, по объяснениям ндембу, — снятие действия того, что они называют чисаку. В широком смысле чисаку обозначает «несчастье или болезнь, вызванные неудовольствием теней предков или же нарушением табу». В более узком смысле это обозначает также проклятие, произнесенное живым человеком и пробуждающее тень, и снадобья, предназначенные для нанесения ущерба врагу. В случае исома — чисаку особого рода. По поверьям, матрилинейный родственник жертвы отправляется к истокам (kasulu) реки, протекающей близ матрилинейной деревни, и здесь произносит проклятие (kumushing'ana). Действие этого проклятия выражается в том, что оно «пробуждает» (ku-tonisha) тень, которая некогда была членом культа исомы. Один информант сказал мне (я привожу дословный перевод):

«В исоме обезглавливают красного петуха. Петух олицетворяет чисаку, или несчастье, от которого люди умирают, и оно должно уйти (chisaku chafwang'a antu, chifumi). Чисаку — это смерть, которая не должна случиться с пациенткой; это болезнь (musong'u), которая не должна к ней прийти; это страдание (ku-kabakana), и оно — от злобы (chitela) ведуна (muloji). Чисаку есть у человека, призывающего смерть на другого человека. Чисаку произносится у истоков реки. Если какая-либо женщина пройдет там и наступит на него (ku-dyata) или переступит через него (ku-badyika), то неудача (malwa) или неуспех (ku-halwa) будут преследовать ее, куда бы она ни пошла. Она подхватила его на этом месте, у истоков реки, и лечить ее (ku-uka) следует здесь же. В результате этого проклятия появляется тень исомы, и она приходит в облике Mvweng'i».

Как видит читатель, во всем этом силен обертон ведовства. В отличие от других женских ритуалов исома исполняется не для того, чтобы только умилостивить тень; его целью является еще устранение враждебных мистических влияний, эманирующих от живых точно так же, как от мертвых. Здесь приходится иметь дело с грозным союзом ведуна, тени и ikishi Mvweng'i. Ритуалы включают в себя символические отсылки ко всем этим агентам. Знаменательно, что непосредственным виновником бедствия считается матрилинейный родственник, именно он будит два поколения предков — отдаленное и близкое — Mvweng'i и женскую тень. Знаменательно также и то, что, когда возможно, ритуалы исполняются близ деревни, где живет матрилинейный родственник жертвы. Более того, на определенное время после исполнения ритуала жертва подвергается частичной изоляции в этой самой деревне и ее муж должен на весь данный период оставаться с ней уксориолокально. Как кажется, в рассказах моих информантов об истолковании обрушивающегося проклятия существует противоречие. В них явно ощутим привкус ведовства и, стало быть, «злого», но. это «злое» в некотором смысле оправдано пренебрежением жертвы ее прошлыми и настоящими матрилинейными связями. Ритуалы отчасти призваны способствовать примирению видимой и невидимой сторон, участников конфликта, хотя эпизоды экзорцизма в них также присутствуют.

Таковы социальное оформление и основные верования, характеризующие исому. Теперь обратимся к самим ритуалам и рассмотрим истолкования символов в порядке их появления. Эта расширит нашу картину структуры верований, поскольку ндембу, которые, как я сказал, имеют заметно малое число мифов, компенсируют их недостаток богатством подробнейшего экзегезиса. К структуре (в смысле Леви-Стросса) религии ндембу не существует коротких путей через миф и космологию. Если кто-либо захочет четко проследить автохтонный образ мышления, ему нужно будет продвигаться медленно, шаг за шагом от «зарубки» к «зарубке», от «маяка» к «маяку». Только когда символическая тропа от неизвестного к известному пройдена полностью, мы можем оглянуться назад и осознать ее конечную форму.

Как и во всех ритуалах ндембу, тип процедуры в каждом — особом случае определяется гадальщиком, с которым консультируются в связи с бедствием, постигшим пациентку. Он — один из тех, кто устанавливает, что женщина утратила несколько детей посредством выкидыша или смерти — бедствий, суммированных в понятии lufwisha. Именно он предписывает, что ритуалы должны начаться у отверстия норы либо гигантской крысы (chituba), либо муравьеда (rnfuji). Почему он делает такое довольно странное указание? Ндембу объясняют это следующим: оба названных животных затыкают свои норы после того, как выроют их. Каждое является символом (chijikijilu) проявления тени исомы, которая припрятывает плодородие женщины (lusemu). Лекари-адепты должны вскрыть заваленный вход в нору, и это символически возвращает женщине плодородие и позволяет благополучно растить детей. В каждом частном случае гадальщик определяет, которое из этих двух животных припрятало плодородие. Нора должна находиться у истоков реки, где было произнесено проклятие. Произнесение проклятия обычно сопровождается закапыванием «лекарств», которые часто набиваются в маленький рог антилопы. Исходя из моего знакомства с другими ритуалами ндембу, я склоняюсь к мысли, что эти снадобья прячут у истоков реки. Нора животного служит точкой ориентации пространственной структуры сакральной площадки. Ритуалы, о которых я здесь говорю, — это «ритуалы изоляции», известные как ku-lembeka или ilembi — понятие, которое ндембу связывают: вещественно — со способами употребления снадобий или лекарственных сосудов, используемых в некоторых видах женских культов, а этимологически — с ku-lemba (умолять, просить прощения, раскаиваться). Идея умилостивления широко распространена в этих ритуалах, поскольку лекари отчасти ходатайствуют от лица пациентки перед тенями и другими сверхчеловеческими существами о возвращений материнства.