Между двух огней - Ande

мелкий. Но его южный берег возвышался над северным метра на три. Слева, в бинокль, можно было разглядеть болотистую низину. Справа, высокий берег переходил в скальный массив. Это начинался горный хребет, который мы и объезжали.

Савва приказал ставить лагерь, а потом выкопать в обрыве спуск. Загнали автомобили в тень деревьев. Негры начали споро ставить палатки, а к нам подошел Мбенге.

— Чего тебе, Михайла? — спросил Савва.

— Мы будем копать завтра весь день. Но три часа идти — деревня. Там можно нанять, они выкопают до захода солнца.

— Что за деревня?

— Я знать. Они согласятся.

— Хорошо. Зови.

Мы с Яковом пошли в саванну. Где-то через час Мейдель подстрелил косулю.

— Мне в Африке нравится, Кольцов. Каждый день свежая дичь.

Я хмыкнул.

— Ты бы, Яков Карлович не расслаблялся. Серьезный зверь так просто не берется.

Когда мы вернулись, спуск уже начали копать. Савва и французы активно руководили большой толпой, размахивающей деревянными лопатами. Мбенге подвел к нам экзотичного старика. Он был в вязаном берете, жилетке на голое тело и юбке, из которой торчали худые ноги. Старик стал что-то энергично говорить.

— Мастер Ай! Вождь говорит, что можно убить бегемота.

Он показал в сторону болот.

— Он вас отведет, сделает место, мимо идти бегемот. Утром.

— О чем речь? — заинтересовался Мейдель.

— Нам предлагают завтра утром завалить бегемота. Хочешь?

— Конечно хочу!

— Хорошо! — сказал я Мбенге, — пусть делает.

Старик степенно кивнул и что-то крикнул в толпу с лопатами. От нее отделилось пара десятков человек и, неспешной рысью, побежали в сторону болот.

Я разбудил Мейделя за три часа до рассвета. Потом мы полчаса ехали в свете луны, не зажигая фар. Еще около часа шли в камышах, хлюпая топкой почвой. Вождь подвел нас к чему-то типа насеста, сделанного из прутьев и тщательно замаскированного тростником. Когда мы на него залезли, то увидели метрах в пятнадцати перед нами натоптанную звериную тропу. По ней бегемоты под утро уходят из саванны в болото, и прячутся там весь день. Вот светать начнет, и пойдут.

Еще с вечера я предупредил Якова, что главное — ни в коем случае не шуметь. Поэтому мы еще больше часа сидели и ждали. А потом услышали что по тропе идет стадо. Немного спустя показался вожак. Он шел осторожно и, кажется, что-то чувствовал. В утренних сумерках было не понять, сколько идет за ним. Когда он почти поравнялся с нами, я кивнул барону. Он вскинул Холланд и выстрелил. Потом второй раз. Зверь постоял и упал на бок.

Мне всегда нравилось, что остальные бегемоты исчезают мгновенно. Только камыш вдали энергично шуршал. А потом появились Мбенге и вождь. Вождь что-то крикнул, и тут же непонятно откуда набежала толпа. Которая накинула зверю на задние ноги веревки. И за эти веревки утащила его на сухое место.

Я сделал несколько снимков барона в героической позе на фоне поверженного монстра. Толпа вокруг все росла. К нам подошел Мбенге.

— Мастер Ай! Люди хотят купить мяса.

— Яков! Ты трофей себе хочешь? Или ну его?

— А что будет трофеем?

— Обычно делают голову. Но это дня на три возни.

— Тогда ну его.

— Мбенге! С тушей поступай как хочешь. А масса Мей нужен клык.

И я ушел за машиной. Когда я подъехал, то наблюдал забавную картину. Негры дисциплинированно выстроились в длиннющую очередь к туше. Возле нее стоял негр с ножом, и Мбенге, с прутиком, в позе патриция. К бегемоту подходил соискатель. Наш главнегр его оглядывал, и потом небрежным движением прутика указывал какой кусок от туши ему нужно отрезать. К нам подошел вождь, и с поклоном отдал завернутый в листья кусок бегемотины. Килограмм десять.

В лагере Савва сказал, что косулю еще не доели, а вы по болотам лазите. Мы уселись за стол, и я налил себе кофе. В сторонке повар принялся нарезать мясо на стейки. Я закурили откинулся на спинку. Вдалеке, видимо там, где разделывали бегемота, кружили стервятники.

Мбенге появился через пару часов. И не один. С ним шла совершенно голая молодая негритянка. Он подошел к столу и положил на него клык бегемота. Потом из кармана штанов достал пригоршню монет и какого-то мусора и тоже положил на стол.

— Что это? — спросил я.

— За мясо.

Я пальцем поковырял кучу. Медные непонятные монеты, какие-то бусы. Опа! Алмаз. Карат пять.

— А это кто? — я кивнул на девицу.

— Вождь отдал за остальное мясо.

— Да? — оживился Мейдель — Как интересно!

— Яков, держи себя в руках.

— Ну почему же, это крайне занятно.

— Мбенге, отведи её обратно в деревню.

— Лучше сам убей. Тебе отдали, а ты не взял. Убьют.

— А почему мне отдали?

— Ты мясо дал. Тебе женщину дали.

— Кольцов! Прекращай ломаться. Отличное имущество!

— Савва Игнатович! Иди к нам!

Из-за палатки появился Савва.

— Это еще что за явление?

— Вот, Савва, Кольцову подарили, а он не знает, что с ней делать. Иван, хочешь, покажу, как их используют? — Мейделя страшно веселила ситуация.

— Барон, вы помните что над вами висит кастрация? Савва! Вот нам её отдали, и обратно не вернуть. Убьют, если бросим. Что делать будем?

— Ну, давай возьмем до Монровии, а там пристроим куда.

Негритянка тем временем, спокойно и с любопытством нас разглядывала. И почесывала ногу ногой. Лет пятнадцать, копна волос. Ничего такие сиськи. Плоский нос, и небольшие глаза. Вокруг столпились французы и остальные носильщики. Всем было интересно.

— Как зовут-то её?

Мбенге спросил.

— Нкендилим — улыбнулась негритянка.

— Тьфу ты! Язык сломаешь. — буркнул Савва — путь будет Аленушка.

— Точно, Савва. Сама черная, нос плоский. Чистый Васнецов.

— Яков, завидуй молча! Не обращай внимания Савва. Аленушка, так Аленушка. Устрой её где-нибудь. Пусть повару помогает.

Я пошел в свою палатку. Вернулся с рубашкой. В рубашках Мейделя,