Антология современной словацкой драматургии - Иван Буковчан

РИЕЧАН. Я ведь против этого не возражаю. Но если в один прекрасный день нас захотят подловить, они это сделают. То есть что-нибудь найдут… Волента поймают, кто-нибудь донесет — ведь таких сколько угодно… И мы сядем в лужу! К нашему дому подкатит машина, и начнется: это у вас откуда? А машина ваша?.. Дом, мол, стоит столько-то и столько, а доход у вас был такой-то и такой… И откуда это все у вас? А? Отберут у меня скот, придет пристав…

РИЕЧАНОВА. Так! Опять каркаешь. Штефан, если бы мы поступали по-твоему, так и сейчас были бы голы-босы, в чем мать родила. А ведь это не рай. Ведь это дерьмовая Словакия! Здесь все вверх тормашками… Но ведь с тобой каши не сваришь! Ты просто засранец с букетом, как говорит Вильма.

РИЕЧАН. Может, хватит? Тебе все мало? Хочешь с этими деньгами сдохнуть?!

ЭВА. Отец, вы опять чавкаете.

РИЕЧАН. Что?

ЭВА. Чавкаете и хлебаете!

РИЕЧАН старается есть приличнее.

Чавкаете! Хлебаете, как извозчик! А вообще-то, вы умеете есть прилично? Доколе я буду слушать это ваше чавканье и хлебанье?

РИЕЧАН встает и медленно уходит.

РИЕЧАНОВА. Что с ним? Чего это он обиделся?

ЛАНЧАРИЧ. Не знаю. Ведь мы его не торопили.

РИЕЧАНОВА. Разве я тебе не говорила, что он струсит. Ведь я знала, чем все это кончится. И теперь он только и будет что следить да стеречь.

ЛАНЧАРИЧ. Мне не хотелось проворачивать это дело без его ведома.

РИЕЧАНОВА. Засранец с букетом! Ему много не надо, было бы что поесть да где дрыхнуть. Сколько я его помню, он всегда был такой.

ЛАНЧАРИЧ. Но гентеш — мясник, по-вашему, — он, пани Риечанова, хороший.

РИЕЧАНОВА. Ну да, это говорили и там, на севере. Только как торговец… ужас один!

ЛАНЧАРИЧ. Для нашего дела годятся только очень бедные или такие напористые, как я! Или богатые говнюки, как Полгар. Остальные могут отправляться на тот свет.

ЭВА. У меня голова разболелась. Пойду лягу. (Уходит.)

РИЕЧАНОВА. Что скажешь о моей Эвке… правда, красавица?

ЛАНЧАРИЧ. Вы меня лучше не спрашивайте. Она для меня как икона Девы Марии.

РИЕЧАНОВА. Старый дурак!

ЛАНЧАРИЧ. Почему? Я что-то не так сказал?

РИЕЧАНОВА. Не ты, я о муже. Дурак. Ему наплевать, что у него такой помощник, как ты. Что, если уедешь? Кто тогда будет заниматься торговлей? Я не могу этого допустить!.. Вижу, рубашку, которую я тебе купила, ты все время носишь.

ЛАНЧАРИЧ. Ну да, в ней удобно.

РИЕЧАНОВА. На тебя легко подобрать.

ЛАНЧАРИЧ (с минуту молчит). Он хочет меня женить.

РИЕЧАНОВА. Кто?

ЛАНЧАРИЧ. Кто? Мештер, пан Риечан. Он уже несколько раз заводил про это… почему, мол, я не женюсь! Почему не найду себе какую-нибудь манечку… как это у вас говорят? Невесту, ну да, невесту. Не знаете, что он задумал?

РИЕЧАНОВА. Бог его знает. Может, ему было бы жалко, если бы ты остался, как говорится, в старых девках. Не ломай себе голову, это твое дело, тебе решать. Если женишься, жить есть где. Не бойся, я тебя поддержу, даже если Риечан упрется рогом. Гм, сегодня ты благоухал.

ЛАНЧАРИЧ. Наодеколонился немного. Ладно, пойду я. Еще загляну в «Централ», меня там ждет Полгар. У него важный дебатшаг — разговор!

РИЕЧАНОВА. Ступай. Дела важнее всего, они не могут ждать.

Улица, летнее кафе перед рестораном «Централ».

В кафе сидят ВИЛЬМА с НЕЛОЙ, за другим столиком — КУКИ с ЭВОЙ, а дальше только одинокие гости: ПОЛГАР, АЛАВАР БЬЕЛИК и ФИЛАДЕЛЬФИ. Из здания ресторана доносятся звуки музыки.

Мимо идет РИЕЧАН, останавливается и закуривает.

ФИЛАДЕЛЬФИ. Пан Риечан, заходите, выпьем по сто.

РИЕЧАН. Не знаю… я не люблю здесь высиживать.

ФИЛАДЕЛЬФИ. Ну хоть присядьте, а то я не выношу пить один, как пропойца.

РИЕЧАН (присаживается). Не грустите, пан Филадельфи, у всех свои заботы. У вас — болезнь, у меня что-то другое. Пройдет.

ФИЛАДЕЛЬФИ. Черт возьми! Что пройдет?! Я с ума сойду от вас, пан Риечан. Когда я вижу ваше добренькое лицо, мне хочется удавиться.

РИЕЧАН. Да ну вас.

ФИЛАДЕЛЬФИ. Я что? Я должен улыбаться, как вы? Сколько мне еще осталось? Пару месяцев — и догорел костер! Финито!

РИЕЧАН. Переживаниями не поможешь. Понимаете, я всю свою жизнь смотрю, как забивают скот, я продаю мясо. Поэтому мне иногда кажется, что я причастен к судьбе этих животных. А когда наваливаются проблемы, я и пальцем не пошевелю… Так только, гляжу и молча терплю.

ФИЛАДЕЛЬФИ. Вы прямо-таки как фаталист Пишта! Вот только меня волнует перевоплощение. Меня манит далекое прошлое, я страстно вкушаю сегодняшний день, но и мечтаю заглянуть в ту самую тринадцатую комнату будущего. Короче, я обожаю жизнь! И лорда Байрона!

РИЕЧАН. Я знаю, что вы больше всего обожаете, пан Филадельфи! Вы все бегаете за Нелой Лауковой! Надоедаете ей, портите репутацию… а ведь дома у вас жена! Когда-нибудь я вас выдам!

ФИЛАДЕЛЬФИ. Нела Лаукова… Взгляните, вон она сидит с Вильмой. Позвать?

РИЕЧАН. Не надо.

ФИЛАДЕЛЬФИ. И вам она нравится, правда? Вот это женщина! А как благоухает. Боже! А на плечо ей кто-то посадил большой синяк! С ума сойти.

ЛАНЧАРИЧ (приходит, на минуту останавливается возле Полгара, а затем подходит к Риечану). Мештер, пан Полгар хочет с вами поговорить.

ФИЛАДЕЛЬФИ. Пусть подождет, мы обсуждаем важную тему…

ЛАНЧАРИЧ. Брось! Мештерко, пошли. (Оба подходят к Полгару.)

ПОЛГАР. Приятного дня, пан Риечан. Ведь мы знакомы, правда?

РИЕЧАН. Ага, встречались.

ПОЛГАР. Я уже попробовал вашу колбасу… ну, скажу вам, потрясающе!

РИЕЧАН. Это потому, что мы мясо не рубим, а режем. Поэтому структура продукта сохраняется.

ПОЛГАР. Интересно. Моя колбаса, конечно, похуже, но я делаю ее из более дешевого мяса. Ну, давайте не будем о колбасе. Лучше перейдем к политике, что скажете?

РИЕЧАН. Можем и о политике, я не возражаю.

ПОЛГАР. Рад слышать. Ведь вы хорошо знаете, что должно произойти… выборы! Поэтому я хочу сообщить вам, кого я и все порядочные торговцы будут выбирать.

РИЕЧАН. Ну да, я знаю. Порядочные торговцы будут выбирать демократов.

ПОЛГАР. Правильно. Вижу, что в политике вы разбираетесь. Надеюсь, уважаемый коллега, что вы тоже относитесь к порядочным.

РИЕЧАН. Торговцы всегда держались вместе…

ПОЛГАР. У каждого рыльце в пушку, все мы кое-что друг о друге знаем, поэтому эти выборы очень важны. Мы, представители торговли, мы должны помочь демократам финансами.

РИЕЧАН. Хорошо, с удовольствием помогу, если это поможет.

ФИЛАДЕЛЬФИ (назойливо присоединяется к беседующим). А-а-а, посмотрим… три мясника на одном квадратном метре… Это называется счастье!

ЛАНЧАРИЧ. У нас важный разговор… исчезни!

ФИЛАДЕЛЬФИ. Понимаю, близятся выборы, подпирают. Не волнуйтесь, мясников защищают желудки людей. А еще вам на руки эта государственная неразбериха. Политические партии борются за власть… коррупция процветает, делится большая собственность, кругом спекуляция и воровство. Спешите, господа, этим надо воспользоваться, такая возможность предоставляется лишь однажды. Но осторожно, ибо речь идет и о национальном вопросе, пан Полгар, а это — чрезвычайно опасная штука… нужно его еще больше раздуть, надо забивать мозги людям глупостями, потом уже не будет времени на таких мошенников из Паланка, как вы, господа…

ПОЛГАР. Прогони его, Волент!

ЛАНЧАРИЧ довольно грубо прогоняет ФИЛАДЕЛЬФИ. Мясники тихо продолжают беседовать. Спустя минуту ПОЛГАР прощается и уходит.

ФИЛАДЕЛЬФИ (останавливается рядом с Бьеликом). Пан Бьелик, вы — адвокат, мне хотелось бы услышать от вас всего лишь одну вещь… Наши законы еще можно улучшить или они — уже само совершенство?

БЬЕЛИК (дает ему десять крон). Вот вам… Пойдите и выпейте. Сегодня у меня нет настроения разговаривать с вами.

ФИЛАДЕЛЬФИ (подвигается к Еве и Куки). Приветствую вас, молодые люди… Наверняка вас интересует, почему я превратился в отбросы человечества? Не мучайтесь, я сам… каждая перемена в обществе, даже самая маленькая, порождает массу мне подобных. И не приведи господь, если эта перемена — революция, потому что каждая революция оставляет после себя горы отбросов человечества.