Собрание Стихотворений - Сергей Соловьев

III. В. А. ВЕНКСТЕРНУ[130]

Ты помнишь светлые неделиПрогулок легких и безделийВ дни голубые октября?Белели рощи в тверди синей,Дышал мороз, и падал иней,Холмы и долы серебря.

В пустынных храминах древесныхЕще я видел ног прелестныхБлагоуханные следы.Вставал пред взором сон недавний,И заколоченные ставниЯ воспевал на все лады.

Потом всё было бурей смято:Отец от сына, брат от брата,Все разбежались, кто куда.Дымилась кровь, зияли гробы…Что за смешенье лжи и злобы,Какие темные года!

Ты верен был домашним ларам:С твоим Гомером и РонсаромНадолго скрылся ты в глуши,И городская опьянелостьНе тронула благую целостьТвоей классической души.

Я в общий омут был затянут,Был опрокинут, был обманутВ моем незрелом мятеже.И вдруг воскресло всё, что было»И нас судьба соединилаНа новом жизни рубеже.

IV.ГИАЦИНТИИ[131]

Мой нежный друг, внимавший благосклонноМоим стихам, не оттого ли тыХранишь следы античной красоты,Что предок твой — любимец Аполлона?

Из крови отрока во время оноПурпурные и белые цветы,Кудрявясь, расцвели; а их чертыВещают нам о сыне Теламона.

В Лакедемон толпами шел народНа праздник Гиацинтий, и ЭвротБыл песнями святыми оглашаем.

И из дворца, при звоне лир, к рекеСходила в гиацинтовом венкеЕлена с златокудрым Менелаем.

V. С.Н. ВЕЛИЧКИНУ[132]

Ni te plus oculis meis amarem,

Jucundissime Calve…

Catullus

Какой, скажи мне, благосклонный демонСоединил нас, милый друг и брат?Как Менелай в родимый Лакедемон,Вернулся я в отчизну. Как я рад!

О прошлом всё поет полузабытом,И ты, кого люблю я больше таз,Со мной летишь по колеям размытымВ вечерний, жемчугом миротворимый час.

Овсами нежно зеленеют пашни,Сквозь белый дым не проблеснет заря!И странно вспомнить яркий сон вчерашний:И горы гордые, и пышные моря.

Устала от дождей туманная окрестность…Как мы одни в тоскующих полях!Вновь впереди тяжелая безвестность,Опять в душе печаль и тайный страх.

Чем рок завистливый нам угрожает снова?Воспрянет ли поэт печальный твой?Но крепнет грудь от воздуха лесного…Как пахнет хвоями, березовой листвой!

Скудеет день. По меркнущим дорогам —Туман. О, что еще мне сужденоНа бедной родине, давно забытой Богом,Где так пустынно, жутко и темно?

VI. МАДРИГАЛ ПО СЛУЧАЮ БОЛЕЗНИ ГЛАЗ[133]

Цветов благоухающие связкиТебя венчали, юную как день,И только тот, в ком сердце — как кремень,Тебя не обожал во время пляски.

Но твой триумф не избежал огласки,И месть Венеры, словно злой слепень,Ужалила тебя, послав ячмень,И узкие порозовели глазки.

А я, увидев пурпур глаз твоих,Молитвенно шепчу Катуллов стих:Flendo turgiduli rubent ocelli.

Киприда злобная посрамленаИ на Олимп к отцу спешит онаРыдать о том, что не достигла цели.

VII. ПАМЯТИ ЮРИЯ СИДОРОВА[134]

Я вижу гор шотландских властелина,Я слышу лай веселых песьих свор.Под месяцем, теней полна долина,Летит Стюарт и грозный Мак-Айвор.

В тумане вереск. Мрачен разговорСтолетних елей. Плачет мандолина,И шепчет ветр над урною: Алина!О, темных парк жестокий приговор!

Но се алтарь. Клубится ладан густо.Какая радость в слове Златоуста!Выходит иерей из царских врат,

И розами увит его трикирий.Я узнаю тебя, мой брат по лире,Христос воскрес! мы победили, брат.

VIII. ПИСЬМО[135]

Я обещал Вам непременноСтихи. Но не моя вина,Что своенравная КаменаС воспоминанием дружнаИ вечно в ссоре с настоящим.Владеет скакуном кипящимЛишь хладнокровная рукаИспытанного ездока.А стих — что конь. Но перебродитБылое чувство, как вино,И мысль созреет, как зерно.Тогда из-под пера выходитСознаньем взнузданный куплет,Давно просившийся на свет.

Мороза ледяные узыСковали мир. Ну что ж? Пускай!Под ласковым дыханьем МузыВсё тот же зеленеет май.Как лодка под напором ветра,По воле Пушкинского метраЛечу я к Вашей мастерской.Весенней негой и тоскойДуша полна. Окно раскрыто,Спешу занять обычный пост.Внизу шумит Кузнецкий Мост,Гремят колеса и копыта,Шипя и подымая пыль,Проносится автомобиль.

Как много счастья ночью краткойТы мне дарил, волшебник май!Уж выпит, приторный и сладкий,Давно простывший, бледный чай.Смолкают сонные вопросы,И две последних папиросыМне остается докурить.Как хочется мне их продлить,Как эти папиросы сладки!Ненастье черное в окне…Картины в стиле Клод МонэЛежат повсюду в беспорядке —Французский, красочный пожар,И пахнут краски, скипидар.

С бессонным, утомленным взором,Сказав прости моей мечте,По лестницам и коридорамБлуждал я долго в темноте.Не раз ногой попавши в лужу,Я вышел наконец наружу.Дождем обрызгана сирень,Над городом — ненастный день,А в сердце — боль разуверенья,Неразрешившийся вопрос.В волшебной силе папиросИщу минутного забвенья.Всё пусто. Редко промелькнетРаскрывший зонтик пешеход.

Я помню час разлуки дальной,Конец пленительного сна,И взор задумчиво-печальныйУ запыленного окна.Вдали виднелись те же зданья,Заученные очертаньяКарнизов, кровель, куполов…Никто на расставанье словНе находил. Но ясно было,Что призрак реял среди нас,Что сердце не одно в тот час!Свои надежды хоронило.А снизу доносилась пыль,Шипя, летел автомобиль…

IX. АНДРЕЮ БЕЛОМУ[136]

Мужайся! Над душою сноваПередрассветный небосклон,Дивеева заветный сонИ сосны грозные Сарова.

А. Белый

Зачем зовешь к покинутым местам,Где человек постом и тленьем дышит?Не знаю я: быть может, правда там,Но правды той душа моя не слышит.

Кто не плевал на наш святой алтарь?Пора признать, мы виноваты оба:Я выдал сам, неопытный ключарь,Ключи его пророческого гроба.

И вот заветная святыня таПоругана, кощунственно открытаДля первого нахального шута,Для торгаша, алкающего сбыта.

Каких орудий против нас с тобойНе воздвигала темная эпоха?Глумленье над любимою мечтойИ в алтаре — ломанье скомороха!

Беги, кому святыня дорога,Беги, в ком не иссяк родник духовный:Давно рукой незримого врагаОтравлен плод смоковницы церковной.

Вот отчего, мой дорогой поэт,Я не могу, былые сны развеяв,Найти в душе словам твоим ответ,Когда зовешь в таинственный Дивеев.

Она одна, одна — моя любовь,И к ней одной теперь моя дорога:Она одна вернуть мне может вновьУже давно потерянного Бога.

X.В.М. КОВАЛЕНСКОМУ[137]