Собрание Стихотворений - Сергей Соловьев

VI. УПЫРЬ

За окном снега сверкают — голубая ширь!«Почитай но мне, невестка, сорок дней псалтырь, —

Говорила, умирая, мужнина сестра, —Не прожить мне, чует сердце, даже до утра».

В полдень видела сестрицу жаркой и живой,На заре она лежала куклой восковой.

Мать уснула. В доме тихо. Лишь жужжанье мух.Всё из горницы тлетворный не выходит дух.

Я исполню обещанье, что сестре дала:Вот уж три последних ночи с мужем не спала,

Всё молилась, всё постилась и смиряла плоть,Чтобы внял моей молитве в небесах Господь.

Верно, с парнем согрешила девица когда.И боялась, умирая, Божьего суда,

Что молиться мне велела до шести недель.За окошком блещет солнце и шумит метель.

Целый день за аналоем я провесть хочу,Зажигаю пред иконой желтую свечу.

Только что б я ни читала — как-то невпопад,И запугивает сердце тресканье лампад.

Вижу мертвую сестрицу в желтом я гробу:Синий лик и красный венчик на холодном лбу.

Хоть бы маменька проснулась, крикнуло дитя!Понахмурились иконы, золотом блестя.

Я крещусь и вновь прилежно говорю псалмы,А в окно проникли тени голубой зимы.

Нет, уж видно, мне сегодня не читать псалтырь.Кто-то стукнул… обернулась: за окном — упырь.

VII. ПЕСНЯ

Ах! зачем меняНе дождалася!Для чего с другимОбвенчалася?

Где я был, когдаАлым цветикомТы — тиха — цвела,И невестилась?

Когда девичьиОчи томныеЗеленым огнемРазгоралися?

Как шатался яПо чужим людям.Прозевал тебя,Проморгал тебя.

А на родинуВоротился я,Посреди селаВижу новый дом.

Тот построен домНа две стороны,И шумит над нимЗелень вешняя.

Не сводил бы глазС того домика,Где столяр живетС молодой женой.

Как размыкаюЖизнь проклятую?Где найду сосну,Чтоб повеситься?

VIII. ОБМАНУТАЯ ДЕВУШКА[125]

Мне уж трудно встать с кровати,Я — что день — слабей.Не ругай меня ты, тятя,И не больно бей.

Ах! беда моя — забаваДля всего села.Про меня худая славаДалеко прошла.

Я пред каждой встречной бабойПотупляю взор:Всё боюсь, не поняла быДевичий позор.

Ах, уж эта ночь под дубом!Выдь из мыслей вон!Кто бы думал, кто бы думал,Что обманет он!

Он прижал меня, пылая,К сердцу своему.Как могла я, как могла яОтказать ему?

Только слышал дуб зеленый,Да густа траваПоцелуй и вздох влюбленный,Тайные слова.

Провела часок веселыйДевка с молодцом…Обещался до НиколыВсё покрыть венцом.

До зари мы с ним сидели.Что ж мой дорогой?Не прошло и две недели,Загулял с другой.

Много слез у темной ночиОсенью сырой:Больше слез струили очиПозднею порой.

Только слышен колотушкиЧастый стук с гумна…Плачу, жмусь лицом к подушке,Ночь темна, темна.

Снова милый голос слышуСредь зеленых рощ,А в соломенную крышуБьет осенний дождь.

День проплакавши напрасно,Утерев лицо,Я в Покров на зорьке яснойВышла на крыльцо.

Было холодно и сыро.С песнею лихойВышли парни из трактираПьяною толпой.

Вечер ясен, вечер пышенПеред злой зимой.Громче всех твой голос слышен,Ненаглядный мой!

Лишь услышала, его я,Плачу, мочи нет…Хоть бы в омут головою,Чтоб не видеть свет!

Приползу я, как щеночек,К милым воротам:Поцелуй, ну хоть разочек,Как бывало… там!

Я позором стала, тятя,Дому твоему.Ах! могла ли отказать я,Отказать ему?

IX. ФЕДЯ[126]

А. А. Оленину

I

Тятя замерз, как ходил на медведя,Круглым остался сироткою Федя.

Рос без присмотра у дяди в избе,Сызмала был предоставлен себе.

Вырос мальчишка бедовый, чумазый,Всё ему шутки, игра, да проказы.

Дядя ходил побираться с сумой,Редко заглядывал дядя домой.

Был он какой-то чудак и блаженный,Стих распевал он, слепцами сложенный.

Снегом покрыты поля, не росой,Дядя всё ходит по селам босой.

Вот уж настали морозные святки,Снег облипает распухшие пятки.

Дядя идет по дороге в МосквуИ распевает канон Рождеству.

Впроголодь жить приходилося Феде,Только и сыт; коль накормят соседи.

Нечем топить и в морозы избу:Только метелица плачет в трубу.

Как проживешь без родных и без денег?Вышел из Феденьки первый мошенник,

Пьяница вышел, картежник и вор.Сдохла скотина, разрушился двор,

Ветер и снег проникают сквозь дыры,Парень с гармоньей обходит трактиры,

Песни играет, и курит, и пьет,В праздники тешит крещеный народ.

Бабы унять не умеют мальчишку.«Пусто в кармане? Давайте на книжку!»

И вырастают в трактире счета.Федя, что лето, меняет места.

Парень смеется проклятому горю,Хвастает: «всякого я объегорю».

К барам придет, разведет: «так и так,Дайте на бедность», — и разом в кабак.

Больно хитер был на выдумки парень,Долго ругался обманутый барин,

Федя хвалился на целый кабак:«Рубль мне пожаловал барин — дурак!»

Старшие Федю ругали и били.Девки-то, девки зато как любили!

Пусть паренек — и пьянчужка и гол,Женский был падок до Феденьки пол.

Песни ли пел он особенно складноНочью июньской, пахучей, прохладной

Бойко ль подмигивал черным глазком:«Я не с одною, мол, девкой знаком!»

Только бежали к нему и девицы,И от немилых мужей молодицы!

Муж молодой по вечерним зарямНа версту Федю не пустит к дверям.

Часто видался ночами украдкойФедя с одною пригожей солдаткой.

Песен уже не слыхать с деревень.Федя с солдаткой залез под плетень.

Вспыхнет порою его папироска,Яблоня дрогнет, зашепчет березка…

Ах! приходилось и мне подстеречьСмех, поцелуи, любовную речь.

Бегло над рожью дрожала зарница,Плакала в поле полночная птица.

Тыкался пьяный по улице зря,А уж над лесом краснела заря.

Ох! и любила же Федю солдатка.Много ночей провели они сладко.

Но из Варшавы вернулся солдат,Он не особенно Феде был рад.

Разом смекнул. Не пускаясь в расспросы,Женку схватил он за русые косы,

И, богатырские сжав кулаки,Ей на лицо посадил синяки.

Делом затем он почел непременнымФедю хватить по височку безменом.

Хряснули кости, и брызнула кровь…Будешь солдаткину помнить любовь!

Федя в больнице лежал три недели,Бледный и хмурый поднялся с постели.

В узел связавши всю кладь, что была,Скоро ушел из родного села.

Видел во сне он церковные главы,Шел в монастырь преподобного Саввы.

2

Федя постится, смиряючи плоть.Воду качать и дровец наколоть

Послушник каждое утро обязан,Часто бывает игумном наказан.

К первому звону встает на заре,Сор выметает на грязном дворе.

«В хор выбирают, кто будет почище, —Мыслит игумен, — а это ведь — нищий».

Кто-то однажды игумну донес:«Послушник новый, сгребая навоз,

Дивно поет-распевает стихиру».Федю позвали, приставили к клиру.

Новый монах, по скончанье поста,Шел на побывку в родные места.

Пухом зеленым леса зеленели,Жавронков сыпались звонкие трели.

Редко виднелись из трав и кустовЖелтые глазки апрельских цветов.

Ива склонялась над лужей зеркальной,Девичий хор раздавался Пасхальный.

Издали Федя узнал голоса:«Это Мавруша! девчонка краса!

Думала замуж идти мясоедом:Эх! даже час нам грядущий неведом.

Жизнь — суета, как раскинешь умом».Девичий хор замолчал под холмом.

Федя Пасхальную зачал стихиру.Песнь широко растеклася по миру,

Жавронком песня взвилась к небесам,Полой водой разлилась по лесам.

С краю села, под березкой зеленой —Парни с хоругвями, девки с иконой.

Жарко на солнце горят образа,Солнце смеется Мавруше в глаза.

Девка наряднее писаной крали,В новых калошах и розовой шали.

Федя подходит, отвесил поклон,Сел на пенечек у самых икон.

«Здравствуйте, девки! Здорово, голубкиЧто усмехаетесь, кажете зубки?

Блудный и грешный от вас я ушел,Бог вразумил, ко спасенью привел.

Дядя не даром, старик богомольный,Слушать водил меня звон колокольный.

Мир я покинул, бежал из тюрьмы,Век буду петь тропари да псалмы.

Душу мою не поймет лукавыйВ тихом дому преподобного Саввы».

ПОСЛАНИЯ И МАДРИГАЛЫ[127]