О социализме и русской революции - Роза Люксембург

С этими мыслями и в этом духе следует повсюду отмечать в этом году Первомайский праздник; он должен показать, что интернациональный пролетариат понял важнейший девиз любой борьбы: «Быть готовым ко всему!»

В революционный час: что дальше?*

Нынешняя революция в царской империи ставит социал-демократию перед совершенно новыми задачами, такими, каких еще не имела перед собой социал-демократическая партия ни в одной стране. Во всех современных государствах рабочее движение развивалось в широком масштабе только после свержения феодально-абсолютистских правительств. В Англии, Франции, Германии, Австрии буржуазия сама была тем классом, который в интересах свободного развития капитализма в свое время объявил открытую борьбу абсолютизму, доводил дело до политической революции и завоевывал парламентарные, конституционные или даже, как во Франции, республиканские формы правления.

Правда, и в Западной Европе революцию, в сущности, совершала не буржуазия, а трудовой народ. Это он погибал на баррикадах Великой французской революции, как и в 1848 г. в Вене и Берлине. Это он обильно проливал свою кровь в боях с королевскими войсками, и ценой его крови были куплены те политические свободы, на которых буржуазия воздвигала свое сегодняшнее господство.

Но трудовой народ выступал в тех революциях лишь как орудие в руках буржуазии, стоявшей во главе движения. Он был тем пушечным мясом, при помощи которого класс капиталистов прокладывал себе путь к господству. Французские и германские рабочие тогда еще не отделились от мелкой буржуазии как особый класс и партия. Они еще не понимали своих особых рабочих интересов и их естественную враждебность интересам буржуазии. Они шли на революцию против абсолютистского правительства, призванные классом капиталистов, ведомые мелкой буржуазией, вообще не понимая, что даст их борьба им самим.

Борьба между пролетариатом и буржуазией началась лишь значительно позже. Тем самым социал-демократия во Франции и в Германии взросла уже на почве буржуазной конституции, с самого начала использовала парламентские выборы, свободу печати и слова, свободу собраний и коалиций. Она не стояла, как мы в царском государстве, перед задачей: как завоевать все эти элементарные политические права? Она не стояла перед вопросом: что делать в момент такой революции? Как ускорить победу? Как Руководить массой трудового народа?

Все эти вопросы стоят ныне перед нами, и, поскольку опыт братских партий других стран еще не может дать на них никакого ответа, мы должны найти его сами.

Есть такие социалисты, для которых, естественно, самым первоочередным вопросом, над которым следует сейчас ломать себе голову, является вопрос вооружения рабочего класса. Согласно утверждениям этих политиков, все пойдет как по маслу и победа над абсолютизмом будет в кармане, если мы всего-навсего поднакопим соответствующее количество динамита, бомб и револьверов. «Мы уже обладаем революционными силами, — заявляет, к примеру, орган ППС* «Robotnik» в № 59,— теперь мы хотим овладеть революционными средствами, сформировать боевые организации, приобрести оружие и боеприпасы, и тогда мы завоюем политические свободы».

Этот образ мыслей — вполне в духе таких партий, как ППС или так называемые «социалисты-революционеры»* в России, в духе тех партий, которые лишь искусственно примкнули к классовому движению пролетариата и во всем этом движении видят прежде всего лишь определенное число людей, которых можно использовать для физической битвы.

Буржуазия, для которой политическая сила массового движения совершенно непостижима, тоже видит во всех социально-политических боях только вопрос грубой физической силы. Если, например, спросить нашего среднего фабриканта или захудалого помещика, почему он считает восстановление Польши в настоящее время невозможным, он наверняка ответил бы, что дело объясняется просто: «Да откуда же, милостивый государь, нам взять столько сил, чтобы справиться с огромным войском оккупирующих нас государств?» Такие же пошлые и грубые взгляды на вопрос о политических боях социалисты типа наших социал-патриотов или русских террористов переносят на революционное движение. Целыми десятилетиями они вообще не верили в возможности, силу и действенность классового движения русского пролетариата. А когда этот дух и эта сила становятся действительностью, понятной и несомненной даже для царских холопов, эти «социалисты» во всю глотку вопят: дайте нам теперь как можно скорее сунуть этим массам в руки бомбы и динамит и дело в шляпе!

Для того чтобы в такой революции, как нынешняя при царизме, видеть прежде всего вопрос голого механического вооружения, вообще не надо быть идейно связанным с классовой борьбой пролетариата. Если бы победа или поражение зависели только от количества оружия и числа солдат, то неудачи восстаний нашего дворянства были бы трудноразрешимой загадкой. Ведь восстание 1831 г. имело в своем распоряжении значительные силы регулярного и вооруженного польского войска, а «вожди» восстания в конечном итоге эмигрировали с внушительными, вообще не введенными в бой войсками.

Но самое важное — это то, что сама идея «вооружения» народной массы горсткой ее социалистических лидеров (ибо число активных социалистических агитаторов в наших условиях пока является и остается горсткой в сравнении с теми многомиллионными массами, которые могут считаться силами революции) — это простое перенесение понятий кружковщины и заговора на классовую борьбу пролетариев. Примерно так же, как террористы по плану, высиженному где-то в «конспиративной» комнатушке, вооружают полдюжины членов «боевой организации», чтобы «послать» их на осуществление покушений, они теперь намереваются составить свой «план» и «вооружить» всю народную массу. По взглядам этих политиков, подготовка рабочих масс к революции — это то же самое, что подготовка кучки террористов к покушениям, только в гораздо большем масштабе. Они не понимают, что сама сущность, содержание и характер революционной массовой борьбы совершенно отличны от террористической индивидуальной борьбы.

Классовая борьба пролетариата является и должна являться во всех своих формах, а значит и в революционном столкновении, самостоятельным движением всей массы.

Социалистическая партия не может играть роль опекуна рабочего класса в том смысле, что она по собственному разумению и собственными средствами, так сказать, за спиной рабочей массы достает для нее оружие, на собранные в величайшей спешке деньги обеспечивает ее из-за границы динамитом или револьверами или же на конспиративных квартирах изготовляют бомбы, а затем дает это оружие в руки народу, как дают малолетнему мальчугану игрушечную сабельку и барабан, и посылает его в бой.

Вооружение отдельных отрядов — действительно только вопрос денег и предприимчивости соответствующей организации. Но вооружение масс в революционной ситуации есть и может быть лишь результатом и открытым проявлением собственной силы и политической зрелости этих масс. Говоря просто, это означает, что массы могут и должны вооружаться сами, в ходе своей борьбы, по собственному решению, благодаря собственному стремлению к захвату оружия, и делать это не путем тайной покупки оружия в лавках, как покупают охотничье ружье, а путем его захвата силой своего движения, посредством частичных побед над правительством. Можно уже заранее привести в качестве примера несколько таких способов, которые отвечают массовому, а не заговорщическому методу вооружаться. Это, например, осуществляемый штурмом захват частных и, что гораздо важнее, принадлежащих правительству складов оружия, разоружение отдельных войсковых частей и т. п. Однако такое перечисление имеет ценность лишь в качестве примера для лучшего разъяснения точки зрения на вооружение масс. Всерьез же поучать рабочих, что в данный момент начала уличной революции они должны взяться за револьверы, Ружья, топоры или оглобли, или же сейчас втолковывать им, как следует строить баррикады на улицах, просто смешно. Даже в войнах милитаристских государств почти ни одна битва не проходит по планам, заранее разработанным на бумаге в генеральном штабе, ибо исход сражения и характер его ведения решаются множеством обстоятельств, предвидеть которые вообще невозможно. Гениальный полководец, такой, как Наполеон, только во время войны, даже в момент битвы, составляет отвечающий обстановке план и зачастую применяет совершенно новую военную тактику, т. е. метод ведения войны.