Сталкерша (СИ) - Бэнкс Натали

─ А второй раз? Как так получилось, что мы встретились у тебя дома?

─ А не знаю, Маш, ─ проводит ладонью по лицу. Он безумно устал ото лжи, которую все это время наслаивал так же, как и я. ─ Фатум. Мактуб. Злой рок. Называй как хочешь, но нам судьба быть вместе. Только подумай! Мы с тобой одинаковые. Мы никого не убивали, но погубили двух человек, чтобы в финале оказаться в одном месте, а потом судьба столкнула нас еще дважды. Я не верю в бога или мистические совпадения, но даже такому скептику, как я, понятно, что спорить с фактами бесполезно. Мы предназначены друг другу.

─ Марк, ─ выдыхаю я его имя, чувствуя небывалую легкость, ─ я не знаю, что со всем этим делать.

─ Почему, любимая? ─ прижимает меня к себе и баюкает как ребенка. ─ Я не идеален, и я принимаю тебя такой, какая ты есть. Я же сказал, что прощаю тебе все, что ты сделала.

─ Но я себя никогда не прощу, ─ шепчу я сквозь слезы, которые мешают нормально говорить.

─ Знаю, ─ приговаривает ласково, поглаживая меня по спине. ─ Я тоже себя никогда не прощу. Но мы можем простить и принять друг друга, а потом построить свой собственный маленький мирок и жить там.

─ У нас не будет детей, ─ беспомощно провариваю свой последний аргумент.

─ Почему? ─ спрашивает Марк, вздернув мой подбородок пальцами и заглянув в глаза.

─ Я шизофреник, таким, как я, рожать не стоит. Да и…, ─ запинаюсь, не зная, как продолжить.

─ Ты хотела сказать, что я тоже безумец? ─ улыбается Марк.

Хоть на словах идеальный и рациональный Марк стал сумасшедшим, мое преступление по-прежнему куда ужаснее, чем его, и я никак не могу разглядеть другого Марика, который все так же прячется под личиной исключительной нормальности.

Прижимает меня к себе и касается нежным и морозным поцелуем. Растворяюсь в его объятиях, страстно желая принять его предложение и счастливо зажить вместе в маленьком мирке, который мы выдумаем на пару, в котором будем совместно галлюцинировать и оберегать друг друга от фантомов прошлого.

Шаг до бездны. Но в этот раз меня ждет бездна счастья, а не отчаяния. Так заманчиво. И так незаслуженно. Отрываюсь от него и из последних сил отвергаю руку, которая протягивает мне, изголодавшейся, еду, на которую я капаю слюной, но не имею права даже смотреть.

─ Так нельзя, Марк. Я недостойна счастливой жизни.

─ Почему же, милая? ─ спрашивает он, не выпуская меня из рук, словно в противном случае я исчезну как тогда из поезда.

─ Я такое натворила. Я украла у него жизнь. Я была ужасна, ─ плачу я, чувствуя, как слезы застывают на лице ледяной корочкой.

─ Если бы ты могла вернуться в прошлое, ты бы поступила по-другому? ─ спрашивает он глухим голосом и все сильнее стискивает руки вокруг меня.

─ Да, конечно. Я бы жизнь отдала, чтобы спасти его.

─ Тогда ты полностью раскаялась, а тот, кто раскаялся, заслуживает второго шанса.

─ Как тебе это удалось? ─ вопрошаю я, надеясь получить «волшебную» пилюлю.

─ Что? ─ не понимает он.

─ Как ты простил себя?

─ Я не простил, ─ отвечает Марк просто и от этого ответа становится больно как от удара ножом. ─ До конца не простил, но принял себя нового, когда начал помогать тебе. Мне нужен был новый смысл, и я его нашел. Позволь мне тоже стать твоим смыслом.

─ Марк, как я могу?

─ Ты все еще любишь его? ─ спрашивает он, убрав от меня руки.

В глазах Марка плещется такая боль, что я понимаю, что самое страшное для моего жениха ─ это услышать, что он стал лишь заменителем того, кто ушел.

─ Нет, ─ мотаю головой. ─ Только встретив тебя, я поняла, что никогда никого не любила по-настоящему. Даже себя. Ты единственный человек, которого я люблю. Неправильно, извращенно, но люблю.

─ Тогда давай начнем все сначала, ─ восклицает Марк, хватает коробочку с кольцом и вновь падает на колено. ─ Маша, ты станешь моей женой?

Что-то мелькнуло за его спиной, перетянув мое внимание с Марка на себя. Смотрю во все глаза и никак не могу понять, кажется мне это или нет. Чуть поодаль стоит мертвенно-бледный Дима и смотрит на меня. Я готова кинуться к нему и молить не мучить меня больше, но вдруг синеватые губы растягиваются в улыбке, и он чуть заметно кивает.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

─ Маш, ты в порядке? ─ дергает Марк меня за руку. ─ Опять галлюцинации?

─ Нет, все хорошо, ─ проговариваю я, провожая уходящего прочь Диму взглядом. ─ Я согласна.

Глава 17. Прошлая жизнь

Идеальный образ: струящееся по фигуре платье красного цвета, что так красит всех брюнеток, а меня особенно, максимально высокие и тонкие шпильки, уложенные в локоны волосы, касание красной помады и легкий штрих хороших духов. Ничего не забыла? Ах, да! Еще гордо поднятая голова и огонь в глазах, который он наконец-то научился разжигать.

Подхватываю напитки: сок с трубочкой и бокал красного вина и легкой походкой направляюсь на вечернее рандеву. Первое наше нормальное свидание. Во всяком случае, его можно таковым посчитать, если не замечать, что Димочка все еще привязан для надежности. Нет, я ему, конечно, доверяю, но не настолько, чтобы отвязать от кровати.

─ Я бы и тебе налила вина, ─ говорю я, помогая ему попить из соломинки, ─ но в тебе все еще столько лекарств, что лучше не рисковать.

─ Ничего, сок ─ это хорошо, ─ улыбается Дима вымученно. ─ Маш, ты очень красивая сегодня. Всегда красивая, но сегодня особенно.

─ Спасибо, ─ таю от комплимента и немного плыву от вина, что так отлично бьет в голову из-за веселой таблеточки, которую я приняла вчера, желая расслабиться, но сохранить при этом относительную ясность рассудка.

Оцениваю своего прекрасного пленника диагностическим взглядом. Дима тут уже месяц. Бледный как смерть ─ важность солнечного света все же сложно переоценить. Кожа шелушится, а под глазами круги чернее, чем у любого студента-медика в разгар сессии. Ну ничего, если сегодня он докажет, что действительно полюбил меня и забыл свою жирную «селедку», я отпущу Димочку уже утром. Точнее, мы вместе уйдем из этого рукотворного «рая».

Беру со столика гигиеническую помаду и толстым слоем наношу на сухие, как бумага, губы.

─ Спасибо. Ты такая заботливая, ─ почти шепчет Дима и льнет к руке, которой я придерживаю его подбородок.

Я так долго держалась, что никакого терпения уже не осталось. Припадаю к губам, слизывая жирный, пахнущий вишней вазелин, а он отвечает мне жадно и так по-настоящему, скользнув языков в мой жаждущий ответной реакции ротик.

Я так хочу, чтобы это был истинный порыв страсти, но Дима так много и часто мне врал, что я все же прерываю так нужный мне поцелуй.

Дима смотрит на меня непонимающим взглядом, в котором я вижу и сожаление, и желание. И то и другое сложно подделать, но я все же уточняю:

─ Это очередная уловка, да?

─ Не понимаю, о чем ты, ─ Дима смотрит мне в глаза, и меня выворачивает наизнанку.

─ Ты хочешь таким образом сбежать?

─ Нет, ─ мотает головой. ─ Я, наоборот, хочу побыть с тобой. У нас же свидание сегодня. Помнишь? ─ улыбается так мило.

Свидание. Оно все-таки случилось. После всего, что Дима сделал, я все же дала ему шанс. Простила все обзывательства, и даже, что он порвал мне руку зубами, хотя руки для будущего хирурга ─ это святое. Ведь если любишь, надо верить. Я верю ему, но не доверяю. Мне так хочется, чтобы у Димы получилось наладить доверие между нами.

─ Знаешь, человек может врать очень правдоподобно, но доверять можно лишь реакциям тела. На этом принципе основана работа детектора лжи. У меня нет полиграфа под рукой, но твое тело может подсказать мне, врешь ты или нет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

─ Я тебе не вру, ─ уверяет меня Дима и смотрит умоляюще.

─ И что же ты ко мне испытываешь? ─ спрашиваю я и делаю еще глоточек вина.

─ Я люблю тебя, ─ упрямо повторяет он то, что говорит уже несколько дней. ─ Ты же знаешь.

─ Любишь, да? ─ сощуриваюсь я. ─ Но ты же знаешь, что я не из тех, кто верит словам. Я привыкла все проверять опытным путем.