Хдеб насущный - Эван Хантер

Хеммингс, разумеется, заявил бы, что никогда раньше не видел этого Альфонса Ди Бари (Карелла по-прежнему возражал против этого имени, на этот раз на том основании, что он не очень-то похож на Альфонса).

Затем детективы, как бы подружившись с Хеммингсом, объяснят, как они выследили Ди Бари до его квартиры и нашли там орудие убийства, а Карелла (в роли Ди Бари) будет всё время протестовать, что они ошиблись, и умолять Хеммингса сказать, что он законно работает на «Даймондбэк девелопмент», что Чарли Хэррод нанял его для съёмки склада, принадлежащего человеку по имени Роджер Гримм и добавлять:

«пожалуйста, мистер, скажите этим ребятам, что они ошибаются».

В этот момент все очень внимательно следят за Хеммингсом, надеясь, что он своим поведением или речью обронит что-нибудь сокровенное (например, челюсть) в тот момент, когда будет упомянут склад. Если он не отреагирует сразу же, они продолжат навязывать историю со складом, якобы заручившись помощью Хеммингса, постоянно прислушиваясь к нему в поисках малозаметных улик, фактически допрашивая его, заставляя поверить, что на самом деле они ищут информацию, которая опровергнет ложь Ди Бари.

Это был не самый плохой сценарий.

Послушайте, это было в пять утра, и они не снимали картину для кинокомпании «XX век Фокс».

Надев на Кареллу наручники (он чувствовал себя глупо), детективы вошли в здание на Сент-Себастьян-авеню и стали подниматься по ступенькам на четвёртый этаж.

Даже в столь ранний час Олли не был благоухающим садом, но, впрочем, он никому и не обещал, что будет им. У Коттона Хоуза был очень чувствительный нос. Он терпеть не мог бессмысленно стрелять из пистолета, потому что вонь кордита (название одного из видов нитроглицеринового бездымного пороха — примечание переводчика) почти всегда вызывала у него лёгкую тошноту. Во время его морской карьеры это было серьёзным препятствием, поскольку всегда казалось, что кто-то другой стреляет из пистолета в кого-то другого. От Олли не пахло кордитом. Трудно было определить его запах.

«Я думал, они отремонтировали эту свалку», — сказал Олли. «Это мусорная куча, вот что это такое.»

Да, подумал Хоуз, именно так.

Они остановились перед дверью Хеммингса и постучали в неё. И постучали снова. И снова, и снова, и снова. Никто не отвечал.

«Что теперь?», — спросил Хоуз.

«Думаешь, он там?», — сказал Олли.

«Если это так, то он не даёт нам об этом знать.»

«Он должен быть там», — нахмурившись, сказал Олли. «Сейчас пять часов утра. Никто не лежит в постели в пять утра.»

«Кроме меня», — сказал Карелла.

«Что скажете?», — сказал Олли.

Они коротко посовещались в коридоре за дверью Хеммингса и решили отменить кинофильм. Они сняли наручники с запястий Кареллы и уже начали спускаться по ступенькам на улицу, когда Олли сказал: «Какого чёрта мы тут разводим канитель?», вернулся к двери и без лишних слов выбил её.

Карелла и Хоуз посмотрели друг на друга. Хоуз вздохнул. Вместе они последовали за Олли в квартиру.

«Посмотрите на это логово, а?», — сказал Олли.

Они смотрели на него. Более того, они смотрели на него с умилением.

Если дом 1137 по улице Сент-Себастьян был доходным домом, и лестница, ведущая на четвёртый этаж, была такой же замусоренной и пыльной, как и все трущобы, и если обшарпанная и облупившаяся дверь в квартиру Оскара Хеммингса выглядела точно так же, как и все остальные двери на этом этаже, то квартира внутри преподнесла ряд сюрпризов.

Первым сюрпризом стало небольшое фойе. Обычно в Даймондбэке не бывало фойе. Входные фойе были уделом Марии-Антуанетты (урождённая Мария Антония Йозефа Иоганна Габсбург-Лотарингская, королева Франции и Наварры — примечание переводчика). В Даймондбэке вы сразу попадали на кухню. Но здесь было самое настоящее фойе, вокруг которого по всем трём стенам шли зеркала, оптически увеличивая пространство и отражая образы трёх ошарашенных детективов. Олли, который уже заглядывал через фойе в остальную часть квартиры, подумал, что она напоминает место, которое он когда-то видел в научно-фантастическом телешоу. Карелла и Хоуз, которые находились рядом с ним, в данный момент ни о чём не думали. Они просто стояли и выглядели как пара арабов в мешковатых штанах, случайно забредших на официальный приём в израильском посольстве.

Справа от фойе находилась кухня, отделанная формикой (formica laminate это слоистый композитный материал, изобретённый в США в 1912 году — примечание переводчика) и орехом, матовым хромом, белой виниловой плиткой. Толстый бледно-голубой ковер, начинавшийся в фойе, шёл через всю остальную квартиру. По колено в нём, или так казалось, детективы пробрались в гостиную, где прямо в углу комнаты стоял лакированный белый секционный диван, подушки которого были более глубокого синего цвета на фоне портьер цвета ковра. Над одной из секций дивана висела огромная современная картина — красные, чёрные, белые и разные оттенки синего, — освещённая бледно-белым скульптурным торшером, который работал от выключателя цвета ртути у двери. На фоне бутылок с дорогими виски и ликёрами блестел бар из орехового дерева, уставленный бокалами безупречного скандинавского дизайна. Напротив дивана от пола до потолка занимали стену книжные полки из орехового дерева, уставленные книгами, которые Олли собирался прочитать, но так и не собрался.

Стереосистема Хеммингса состояла из проигрывателя, магнитофона, усилителя и пары колонок в обоих концах комнаты, а на одной длинной полке в книжном шкафу стояло не менее двухсот долгоиграющих пластинок и столько же кассет. В дальнем конце комнаты, через распашную дверь, ведущую на кухню, стоял овальный стол из орехового дерева с четырьмя стульями вокруг него. На стене за столом висел буфет, отделанный орехом и чёрной керамикой. Прямо над буфетом висела вторая картина, смещённая от центра, абстрактная, повторяющая цветовые сочетания большой картины в комнате — красный, чёрный, белый и синий.

Спальня была обставлена очень скромно: низкая кровать королевского размера из белого лака с тёмно-синим покрывалом, бледно-голубой ковёр вокруг неё, бледно-голубые портьеры на окне, комод орехового дерева с белой столешницей из формики, маленькое низкое кресло, обитое чёрным ворсом, шкаф с реечными дверцами, выкрашенный в белый цвет и занимающий всю дальнюю стену комнаты. Ванная комната была полностью белой. Белая плитка, белая сантехника, белая занавеска для душа, белый мохнатый овальный коврик возле ванны, белые полотенца.

Вот и всё. Квартира, скорее всего, состояла из пяти комнат, пока не были вырублены стены и не разделено пространство. Теперь здесь было три комнаты и ванная, помимо небольшого фойе. Ремонт, несомненно, обошёлся «Даймондбэк девелопмент» в многие тысячи долларов.

«Мило», — сказал Олли.

«Да», — сказал Хоуз.

«Ммм», — сказал Карелла.

Каждый думал о своей заработной плате.

«Давайте проверим шкафы и ящики», — сказал Хоуз.

Они снова направились в спальню, когда Олли остановился на месте.

«Кто-то идёт», — прошептал он. Ни Хоуз, ни Карелла ничего не слышали.

Теперь они прислушались, услышали шаги на лестнице снаружи, стук