Эйзенхауэр - Георгий Чернявский

Надо сказать, что сам Эйзенхауэр с трудом воспринимал некоторые консервативные британские традиции, распространенные в высшем обществе, в котором он вращался в силу необходимости. Один из инцидентов был связан с его привычкой много курить. Маунтбеттен, о котором мы уже упоминали, как-то пригласил генерала на ужин, но предупредил, что в английских аристократических домах не принято курить, прежде чем будет произнесен тост за здоровье короля. «В таком случае я не приеду», — заявил Дуайт. «Приходите, я устрою так, что всё будет в порядке», — ответил Маунтбеттен. Поколебавшись, генерал принял приглашение. Как только гости собрались, хозяин сразу пригласил их за стол и, едва они расселись, не дав ни секунды передышки, воскликнул: «Джентльмены, за короля!» Затем, повернувшись к почетному гостю, произнес, заговорщически улыбаясь: «Теперь, генерал, можете курить сколько вам заблагорассудится»{206}.

Особенно важно было для Эйзенхауэра установить деловые, а при возможности и дружеские отношения с британскими лидерами, особенно с такой непредсказуемой, требовательной, желчной, а подчас и грубой личностью, как премьер-министр Черчилль.

Чтобы получше узнать, что собой представляет командующий объединенными силами, Черчилль стал приглашать его в свой загородный дом Чеккерз. Вскоре установились неформальные отношения. Дуайт записал 5 июля: «Мы провели начало вечера на лугу перед домом, а затем совершили прогулку в соседний лес, обсуждая вопросы ведения войны». После ужина и обязательного кино (кажется, Черчилль научился привычке еженощно смотреть кинофильмы у Сталина) беседа продолжалась до трех часов ночи{207}.

Эйзенхауэр сблизился также с адмиралом Эндрю Каннингемом, с заместителем командующего королевскими военновоздушными силами Артуром Уильямом Теддером. Были, правда, два исключения. С генералом Бернардом Монтгомери, начальником Юго-восточного командования на территории Великобритании, общение было сугубо официальным: Эйзенхауэр в глазах Монтгомери был штабным чиновником, а сам считал его человеком, хватающимся за многое, но не выполняющим почти ничего. Примерно так же складывались контакты с начальником имперского Генерального штаба фельдмаршалом Аланом Бруком{208}. Талантливый военачальник, но обладатель огромного самомнения, ухитрявшийся кричать даже на Черчилля{209}, Брук был сторонником средиземноморской стратегии, тогда как Эйзенхауэр решительно выступал за открытие военных действий в Северной Франции. В какой-то степени эти взаимоотношения влияли на выработку стратегических решений и их исполнение, но в основном компенсировались деловыми и дружескими связями Эйзенхауэра с другими высшими британскими должностными лицами.

Сам замысел крупнейшей военной операции требовал, чтобы руководитель ее подготовки имел достаточно высокий статус. Поэтому в июле 1942 года Эйзенхауэру было временно присвоено очередное воинское звание генерал-лейтенанта.

В то же время наступление германских войск на Сталинград летом 1942 года внушало руководителям западных держав серьезные опасения, что Восточный фронт, на котором перемалывалась значительная часть вермахта, просто исчезнет. Эйзенхауэр был готов пойти на осуществление операции «Следжхаммер», считая, что в сложившихся условиях отказ от оказания помощи Красной армии был бы «крупнейшей военной глупостью в истории»{210}.

Но на этот раз он остался в почти полном одиночестве. Вначале А. Брук выступил с меморандумом, что осуществление «Следжхаммера» крайне рискованно и необходимо найти другой театр военных действий, на котором можно было бы нанести крупное поражение противнику, например французские колонии Марокко, Алжир, Тунис. На этот раз мнение начальника имперского штаба совпало с периферийной стратегией главы правительства, который, не отказываясь от планов высадки на севере Франции, предпочитал предварительно нанести удар в «мягкое подбрюшье» Европы, а для этого создать мощный плацдарм в Северной Африке.

Рузвельт, вначале поддерживавший Эйзенхауэра, под влиянием британского партнера изменил позицию. По его указанию Маршалл проинформировал Эйзенхауэра: если англичане не будут участвовать в операции «Следжхаммер», американцы согласятся на совместные действия в Северной Африке. Обрадованный Черчилль придумал будущей операции название «Торч» («Факел»).

Эйзенхауэр был расстроен таким решением. Он считал, что из-за операции «Торч» не только «Следжхаммер», но и «Раундап» будет невозможно осуществить, но, понимая, что вряд ли сможет переубедить руководство, как дисциплинированный военный был готов исправно выполнять любое решение. Одновременно он сильно опасался, что перенесение действий в Северной Франции на 1944 год будет способствовать укреплению Западного вала, который, по разведывательным данным, германские генералы начали сооружать в районе проливов Ла-Манш и Па-де-Кале. А главное — будет резко подорвано доверие СССР к западным союзникам. Однако довольно скоро Эйзенхауэр не только примирился с принятым решением, но активнейшим образом включился в его реализацию. Связано это было с тем, что именно его намечали назначить командующим операцией «Торч»{211}.

Глава пятая.

СЕВЕРНАЯ АФРИКА И ИТАЛИЯ

Подготовка операции «Торч»

В отеле «Кларидж» в Лондоне 25 июля Объединенный комитет начальников штабов союзных войск без привлечения посторонних лиц (таковым считался даже Эйзенхауэр) обсуждал вопрос о подготовке высадки в Северной Африке. Предварительно было решено, что командовать операцией будет американец, так как в этом случае легче будет привлечь на сторону союзников французскую администрацию и военных в Северной Африке, недовольных британцами, «предавшими» их в 1940 году во время германского наступления.

Теперь речь шла о кандидатуре командующего. Предложение назначить на наиболее ответственную на данный момент должность Эйзенхауэра внес тот самый адмирал Кинг, который сравнительно незадолго до этого не желал, чтобы сухопутный генерал руководил им, опытным морским волком. Маршалл, специально прилетевший на заседание, с удовлетворением принял предложение, и оно прошло без возражений.

Дуайт был немедленно приглашен в «Кларидж», в гостиничный номер Маршалла. Тот находился в ванной комнате. Обычно сдержанный генерал на этот раз не утерпел — не выходя из-под душа, прокричал Эйзенхауэру, что тот назначается руководителем планирования операции «Торч» и будет ею командовать{212}.