Поэзия социалистических стран Европы - Андон Чаюпи

Перевод Л. Гинзбурга

Третьему съезду немецких писателей

Вдумчиво вчитайтесь в слово это.В нем загадок отвлеченных нет.Мир и счастье строит стих поэта,Если долг свой осознал поэт.

Если он, великой цели ради,Сможет с пьедестала ложь столкнутьИ, в лицо бесстрашно правде глядя,Озарит к победе трудный путь.

Он поэт! Он силой слова можетЗаговор банкротов обличить —Тех, кто сеет хаос, мир тревожит,Чтоб в капкан народы залучить!

Это он — писатель — ныне призванТруд воспеть, который мы ведем,Всех подняв на стройку новой жизниЖарким поэтическим огнем!

Это он — поэт, певец свободы,Должен стать глашатаем страны,Возвестить решение народаДраться против смерти и войны!

Да! Молчанье было бы изменой!Хочешь мира — бойню заклейми!В этом — долг твой, высший и священный,Перед всеми честными людьми!

Луис Фюрнберг

Перевод Л. Гинзбурга

{45}

22 июня 1941 года

Поэт, говори!Великая битва настала.В цветущую родину счастьявломилась шальная орда!Сегодня молчанье преступно!Сквозь гул орудийного шквалапусть слышится голос поэта,как праведный голос суда!..

Запад раздавлен: пепел и дым.Черная смерть прокружилась над ним.Гордость столетий — столицы столицв щебень размолоты, рухнули ниц.Взорваны храмы и замки старинные,разорены галереи картинные,втоптаны в землю созданья веков…

Хрип умирающих стариков,мертвых детей искаженные ликии матерей исступленные крики —все это в сердце запечатлено;сдавлено болью и горем оно.

Трупы на улицах… Беженки… Беженцы…Бомбы… Бомбежки… Бомбоубежища… —хищный, тысячеглавый драконздесь утвердил свой преступный закони подавил своей черною властьюжизнь и любовь, человечность и счастье…

Север ли, юг ли, пески иль фиорды —всюду вершатся злодейство и мор:тысячеглавый и тысячемордыйвраг в нас стреляет, стреляет в упор.Скорбные трупы и скорбные трубы,пепел и щебень у нас на пути.И посиневшие, мертвые губышепчут молитвы и молят спасти…

Сегодня пусть смолкнут флейтыперед звуками всемирного гимна!Борцы и поэты,пусть сталью гремит ваша песня!Исполним свой долг!Он безмерно высок!В это горячее, в это горючее летов далекой России решаются судьбы планеты,и, затаив дыханье,мир смотрит туда: на Восток.

«Что делать?»

И во мглу эпохи ударил свет,И разлился он, как река,И на давний вопрос обрели ответИ мечты, и дни, и века.

И людей, которых скрутило зло,Тех, чьи души изгрызла тоска,Слово Ленина подняло и повелоСквозь мечты, сквозь дни, сквозь века.

И что делать — отныне узнал любой,Стали явью мечта и сон,Слово сделалось делом, а дело — борьбой,И победой, и славой времен.

Брат безымянный

Отрывки из поэмы

Замерли, смолкли вдругшумные бури.Вот уже лес и лугтонут в лазури.

Сладко уйти, упастьв глубь этой сини.Жажда, мечта и страстьдремлют отныне.

Вечность спешит помочь,снять с тебя путы,тает, уходит прочьбренность минуты.

Бедной душе несетсон исцеленье,и для земли грядетчас избавленья.

Глушь… Синева… Туман…Боль замирает.Слышишь: на флейте Пангде-то играет.

Птица, пчела и жуктихо запели…И нарастает звуквиолончели.

Но эта книга жгла сильней огня.Еще рука ее раскрыть не смела,а имя — Ленин — прямо на меняс обложки строгой пристально смотрело.

Впервые имя Ленин встретил я,одним искусством занятый всецело,и долго ждал, пока душа мояраскрыть мне книгу жизни повелела.

Так что за маг околдовал меня,заполнив разом все мои пробелы?О, эта книга жгла сильней огня.Как сердце заглянуть в нее сумело?

Кем вдруг была расколота броня,которую земное зло надело?Как я в ночи увидел близость дняи как завеса с глаз моих слетела?

Каким лучом мой разум осеня,ко мне явилась радость без предела,в тот самый миг, когда он спас меня,земля в предзимней хмури опустела.

Но, зиму наступавшую гоняи затопив вселенские пределы,весна победно песнь свою запелав тот самый день, когда он спас меня.

О, не страшись, когда бурь порыв,безумствуя, бьет в набати виснут тучи, полнеба скрыв…Ведь все, чем движим ты, все, чем жив,сильнее их во сто крат!

Не бойся, когда в твой заглянет домэпохи кровавый лик,все взроет, перевернет вверх дном!Ты, распростившийся с долгим сном,божественен и велик!

Ты злу неподвластен! Так не страшись!Ты все одолел наконец.Мечты и надежды твои сбылись,солдат человечества и певец!Не бойся же! Не страшись!

Эрих Арендт

{46}

Альбатрос

Перевод И. Сельвинского

Занимались, угасали зори…Шел корабль издалека домой.Тучи плавно опускались в море.Но везде и всюду надо мнойКрыльев свист я слышал на просторе.

Будто в небо надо мною вросДруг моих скитаний — альбатрос.

Если море тихо, без усильяЗеркалом серебряным течет,Узкие расправленные крыльяК водам направляют свой полет —

Словно свет их парусность несет…

Если же затишье день принес —Раздраженно кличет альбатрос.

В полдень над зеленым океаномКруто подымается в зенитИ оттуда свистом ураганнымМимо судна в волны прозвенит:Метко бьет он клювищем багряным!

Опытный, бывалый, как матрос,Рыбу добывает альбатрос.

А когда безумная вода,Вздыбив океанскую равнину,Пенит ночь и тучи и когдаСудно низвергается в пучинуИ вот-вот исчезнет навсегда, —

В смехе молний, в громыханье грозПроскользнет стрелою альбатрос.

С громким криком пролетает птица.Как горяч и светел этот клик!Гневный, возмущенный — он велик,Этот клик из сердца бури мчится,

Это клич восстания пронесБрат по духу, гордый альбатрос.

В тропиках, в кипящем океане,В час, когда темнеет все вокругИ зари багровое пыланьеВ черный мрак преобразится вдруг, —Тень полета слышу в океане:

Пусть и звездам выйти не пришлось,Но всегда над морем альбатрос.

Так текли медлительно недели.И однажды показался риф:В жарком солнце пальмы зеленели,Рощицы над бухтою шумели…Мы входили в голубой залив.

А вдали — за пальмы, за утесУлетал навеки альбатрос.

Годы шли. И только в сновиденьеИзредка мелькнет его полет.Но когда сгибаются колениОттого, что непосилен гнет, —Гневный зов я слышу в озаренье:

Это кличет сквозь удары грозНадо мной, как встарь, мой альбатрос.

Элегия