Три дара любимому - Сандра Филд

— Почему ты спрашиваешь?

Уже жалея о своих словах, она спокойно ответила:

— Потому что я хочу знать.

— Я ведь уже говорил тебе однажды, что не знаю, что такое любовь.

Но, начав, Дейвон уже не могла остановиться.

— А что ты ко мне чувствуешь?

— Я беспокоюсь о тебе, — неуверенно пробормотал Джаред, оглядываясь так, как будто занят совсем другим. — В чем дело, Дейвон, нам ведь так хорошо было на острове?

— Да, нам было хорошо. Но теперь медовый месяц кончился. И что дальше? Вот что я хочу знать.

— Понятия не имею.

Его голос звучал бездушно, словно запись на магнитной пленке, а лицо не выражало ничего. Не надо было начинать этот разговор, подумала Дейвон с чувством бессильного отчаяния. Бороться с ним бесполезно — это она должна запомнить.

— Может быть, поужинаешь один в аэропорту? — небрежно спросила она. — Я едва держусь на ногах. Мне надо бы прилечь...

Прилечь с тобой вместе.

Вот чего ей хотелось больше всего на свете. Чтобы его руки обняли ее, защищая от этого холодного, неуютного дома, чтобы эти стены перестали казаться такими чужими. Но она была слишком горда, чтобы бросаться в его объятия самой, и слишком самолюбива, чтобы расплакаться перед ним. Однажды она это допустила. Больше — ни за что.

— Может быть, так я и сделаю. Вещи я не распаковывал, так что можно позвонить Грегсону и встретиться с ним в аэропорту, чтобы кое-что обсудить.

Дейвон понятия не имела, кто такой Грегсон, но спрашивать не стала.

— Надеюсь, все пройдет хорошо, — вежливо, будто говоря с дальним родственником, а не со страстным мужем, сказала она.

Джаред нахмурился.

— Береги себя, Дейвон, ты и вправду выглядишь усталой. Томас отвезет меня в аэропорт, а завтра я тебе позвоню.

Он быстро поцеловал ее в щеку и вышел. Дейвон побрела в библиотеку, окна которой выходили на обрамленный кустарником двор. Подняла легкую занавеску. Седовласый мужчина вышел из подъехавшей машины и помог Джареду уложить вещи. Машина тронулась. Черный «мерседес». Конечно, все только самое лучшее, подумала Дейвон, глядя на серые волны залива вдалеке.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Дейвон очень старалась полюбить этот дом. При первом же телефонном разговоре Джаред, очень пунктуально выполнивший свое обещание, сказал, что она может тратить на дом столько, сколько сочтет нужным. Для начала она переделала все в одной из гостиных. Только закончив, она сразу поняла, что невольно старалась воссоздать здесь ту же обстановку, что и в бунгало на маленьком тропическом островке, где была так счастлива. Но перемена обстановки никак не повлияла на общий дух дома. Это не бунгало. И она не счастлива здесь.

Иногда ей даже хотелось, чтобы Джаред не звонил ей так пунктуально каждый день. Он все равно был бесконечно далек от нее, полностью погруженный в свои дела. Медленно и болезненно она начинала понимать, что обманывала себя, вообразив, что чувства были просто погребены в его душе и что их можно оживить. Нет, у него просто не было никаких чувств. К ней по крайней мере.

Он задерживался на Дальнем Востоке. После его отъезда прошло уже около двух недель, когда Дейвон позвонил Патрик — он был проездом в Ванкувере, всего на четыре часа. Дейвон встретила его на машине, и они с удовольствием пообедали вместе. С Патриком было весело. Они говорят на одном языке, казалось Дейвон, Патрик не отпихивает ее от себя, как Джаред. Но хотя ей очень хотелось рассказать Патрику о своих несчастьях, мысль о Джареде остановила ее.

На следующий день она улетела в Лондон на две последние конференции, к которым обязывал ее контракт, а оттуда сразу на Баффинову Землю — последняя поездка, после которой она была свободна. Самолет из Икуалита задерживался из-за сильных снежных буранов, так что, выбравшись наконец из салона в Монреале, Дейвон буквально падала с ног от усталости.

Она побрела за своим багажом. Ей предстояло переночевать в Монреале перед тем, как возвращаться в Ванкувер. Следовало бы, конечно, навестить Бенсона и Алисию, раз уж она оказалась так близко. Но ей не хотелось. Изображать счастливую новобрачную? Нет. Лучше ей вообще держаться от «Дубков» подальше.

В багажном отделении Дейвон нашла вертушку с вещами своего рейса. Под табличкой стоял мужчина — высокий, темноволосый, всем своим видом резко выделяющийся из толпы. Сердце Дейвон забилось быстрее. Его глаза нашли ее в толпе.

Дейвон не видела Джареда больше трех недель. Она резковато спросила:

— С Алисией и Бенсоном все в порядке?

Джаред только кивнул головой.

— Давай заберем твои вещи.

— Почему ты здесь?

— Я узнал, что твой самолет задерживается. Я ехал в Нью-Йорк и решил сделать небольшой крюк.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Я заказал номер в отеле. Там и поговорим.

«Да, черт побери, там мы поговорим», — воинственно подумала Дейвон, косясь на его невозмутимое лицо. Это просто нечестно, что он такой сильный, такой неодолимо мужественный, такой сексуальный... Себя она чувствовала менее всего сексуальной. Она — женщина на четвертом месяце беременности, которая устала, хочет лечь и поднять повыше отекшие ноги.

Три четверти часа спустя она вошла вслед за Джаредом в холл самого дорогого отеля в Монреале. Он чем-то очень напомнил ей дом в Ванкувере — такой же безупречно красивый и бездушный, и ей вдруг отчаянно захотелось вернуться в свою квартирку в Торонто, к той жизни, в которой еще не было Джареда.

Он коротко бросил:

— Дейвон, ты плохо выглядишь... Ты должна больше заботиться о себе... Я понимаю, у тебя сейчас такой период, но нельзя же так забрасывать себя.

— Иди ты к дьяволу, Джаред, — внезапно вспыхнула она.

— Как понимать твой ответ? Посмотри на себя — под глазами круги, а если ты сейчас же не сядешь, то просто упадешь.

Она яростно воззрилась на него:

— Тебя беспокоит только ребенок!

— А тебя? — возмутился он.

Ничего более жестокого он сказать не мог.

— Я не снимала эту одежду вот уже два дня, — сухо сказала Дейвон. — Мне надо в ванную. Закажи что-нибудь легкое на ужин, хорошо? — Она прошла в ванную и захлопнула дверь.

Он ничего не возразил на ее слова, что его беспокоит только ребенок.

Дейвон медленно открыла кран, вымыла волосы и погрузилась в теплую воду. «Не надо было так срываться, — думала она. — Это все равно не поможет. Но больше я этой ошибки не повторю. Я стану спокойной, разумной и сдержанной. И такой же равнодушной, как Джаред».

Она выбралась из ванны, завернулась в большое пушистое полотенце и принялась расчесывать волосы. Несколько минут спустя в дверь постучал Джаред.