Сердце ангела - Вячеслав Грацкий

— Лейтенант, прекратите ломать комедию, — очень тихо попросил Каспар.

— Простите? — Лейтенант с искренним недоумением округлил глаза.

Каспар вновь медленно вдохнул и выдохнул.

— Берни, вы получили офицерское звание, не умея читать?

— Нет, ну что вы, дело в том, что у меня редкая болезнь. Я плохо разбираю печатные буквы. Рукописные вот запросто. Но лекари говорят, что, если я буду чаще читать печатные, все исправится со временем. Меня вот сюда и определили. Чтобы я чаще читал.

Каспар пристально вгляделся в лицо лейтенанта. Даже если такая болезнь и существует, Каспар был уверен — Берни лгал. Нутром чуял.

— Хорошо, надеюсь, вы изучили мое удостоверение?

— Да.

— Я могу пройти?

— Прошу меня простить, но я не могу вас пропустить.

— Что это значит?

— Согласно приказа бургомистра, мы можем пропустить только с его разрешения. Еще раз прошу простить.

— Вы что, не поняли, кто я? — Каспар едва сдерживался от желания убить этого рыжего наглеца.

— Почему же? Я все прочитал. Вы — специальный эмиссар ОСА. Я очень уважаю вашу организацию и прекрасно понимаю ваши чувства, еще раз прошу меня простить, но сложилась чрезвычайная ситуация. Мы задержали опасного преступника — мага, но его сообщнику удалось скрыться. Бургомистр опасается, что тот может предпринять штурм здания для спасения приятеля. Именно на этот случай бургомистр запретил пускать кого бы то ни было без его личного разрешения. Маги — опасные твари, могут принять чужую личину, отвести глаза, ну сами понимаете.

— Что за бред? — поморщился Каспар. — Ваш бургомистр спятил? Вы хоть раз слышали о том, чтобы какой-нибудь маг пытался вызволить своего приятеля?

— Никак нет. Твари они хоть и опасные, но, известное дело, трусливые. Однако приказ есть приказ. Бургомистру виднее. Видать, случай особый.

С минуту Каспар вглядывался в конопатое лицо лейтенанта. Все уже было понятно.

— Я скоро буду.

Развернувшись, Каспар поспешил к своему жеребцу, прыжком взлетел в седло. Перед тем как тронуться, оглянулся. Рыжий стоял на прежнем месте, лицо его было невероятно серьезным.

— Берни, вы не думали об актерской карьере? — бросил на прощание Каспар и пришпорил коня.

История, рассказанная Эриком, произвела впечатление на Гангеля. Пусть даже в изрядно обрезанном и переделанном варианте. В котором не маг заставил виконта стать проводником, а сам Эрик в благодарность за помощь в битве с чудовищами Финмара решил показать ему королевство.

Гангель настолько впечатлялся, что минут пять просидел, уставившись куда-то в пространство. Эрик даже стал жалеть о своем пространном рассказе — не сболтнул ли лишнего? Из того, что он слышал об аристократах-изгоях, он помнил только плохое и очень плохое.

Но хуже всего — Эрик и сам вдруг впечатлился. Его неожиданно взволновала судьба Берсеня. Маг неоднократно спасал ему жизнь, помог вырваться из лап полиции и на этот раз, а он… А он строит себе радужные планы!

Эрик ощутил, как кровь бросилась ему в лицо. Неужели он бросит Берсеня умирать? Но что он может сделать? Да еще против Святой Инквизиции? От имени которой его бросало в дрожь. Что же делать?

Это было немыслимо, невозможно, невероятно, но Эрик неожиданно понял, что не может оставить все как есть. Мысль о том, что он займется обустройством своей жизни, бросив Берсеня на произвол судьбы, заставила сердце болезненно сжаться. Что с ним происходит? Какого дьявола его корежит так, будто Берсень успел стать его лучшим другом?..

— И что ты намерен теперь делать? — как будто подслушал его мысли Гангель.

— Не знаю, — мрачно уронил Эрик, уткнувшись взглядом в столешницу. — Я хочу… Я должен спасти его.

— Хм. — Гангель покачал головой. — Из нас сделали посмешище.

— О чем ты?

— Я говорю о нас. О благородном сословии. Нас превратили в винтики огромной машины по имени государство. Забыты честь и достоинство дворянина. У нас отняли привилегию быть защитниками страны и подданных. Взамен дали одно — умереть даже не ради короля, а ради государства. Понимаешь разницу?

Эрик недоуменно помотал головой. Речь Гангеля смутила его.

— Ты еще молод, — кивнул Гангель. — К сожалению, я тоже не застал прежних времен. Но я провел много времени, изучая древние книги и беседуя со стариками. Я знаю, какими мы были и во что превратились. Мы как позумент на мундире. Красивая, но совершенно бестолковая вещь.

— Я не понимаю…

— Я жил когда-то в столице. У меня были земли, деньги, меня любили женщины — этих шрамов еще не было. И я любил их. Я наслаждался жизнью. Но… Меня погубила привычка думать.

— Да-да, по себе знаю, чем меньше думаешь… — встрял было Эрик, но Гангель жестом прервал его.

— И еще я питал интерес к нашей истории. Я много размышлял над прошлым. И над своим будущим. И однажды я понял, что мало чем отличаюсь от пейзан, кои трудятся на моих полях. Трудятся день и ночь, получая жалкие гроши. Трудятся как тупые животные. И то, что я купаюсь в роскоши и не страдаю от голода, ничего не меняло. Я был несвободен. Я жил как раб. Я и был рабом. Рабом государства. Свободен в котором только король. И его ближайшие сановники.

Эрик украдкой вздохнул. Ему и в голову не приходило, что его история заставит Гангеля разразиться такой длинной речью. Гангель говорил тихо, почти шептал, и Эрик ощутил, что его неудержимо клонит в сон.

— Стать свободным можно было, только встав на вершину лестницы. Но мне не нужна была такая свобода. Я хотел жить, как мои прадеды. По праву сильного. Дальнейшее понятно, не так ли? Однажды мы с приятелями позабавились с несколькими горожанками. Кстати, право первой ночи до сих пор сохранилось кое-где на окраинах. Собственно, у себя в поместье… Впрочем, что теперь говорить. В общем, меня осудили. Мне удалось бежать прямо из зала суда. В тот день барон фон Фалькенштейн умер и появился просто Ган. Эй, ты что, спишь?

— Нет, ну что ты! — встрепенулся Эрик. — Очень поучительная история. Да-да, весьма поучительная. Вот и я теперь в бегах. Но… Все же я хочу спасти своего друга.

— Это глупая затея. Во-первых, не знаю, как ты там сражался с мутантами Финмара, но ты не похож на бойца. А во-вторых, Святая Инквизиция — это не полиция. Соберись ты устроить налет на полицейский участок, я, быть может, и помог бы тебе. Но Инквизиция… Это другое дело. Они разделают тебя под орех, даже будь ты непобедимым воином. Предлагаю забыть о твоем приятеле и поступить ко мне на службу. Чую, из тебя может получиться толк. Признайся, ты имеешь успех у женщин?

— О да, — заулыбался Эрик и тотчас осекся. Он, кажется, решил спасти мага? — Прости, Ган, я готов работать на тебя, но сначала я должен спасти моего… моего приятеля Берсона. Если ты не хочешь помогать, может, хотя бы дашь оружие и доспехи?