Убить дракона - Валерий Самохин

– И даже не французы, – с иронией ответил Данила, лихорадочно пытаясь просчитать ситуацию. Считать, собственно, было нечего.

Оправившись от шока, высокие договаривающиеся стороны с интересом разглядывали друг друга.

– Милости прошу вас к… – француз смущенно запнулся и, откинув полог шатра, закончил фразу без изысков: – Прошу!

Два молодых индейца, разжигающие огонь очага, молча выскользнули из палатки.

– Позвольте представиться! – окончательно пришедший в себя француз учтиво склонил голову. – Шевалье Доминик де Брюэ, отставной лейтенант королевских мушкетеров.

Напыщенный тон дернул какого-то вредного чертика внутри, и ответ казачьего колдуна прозвучал с не меньшей важностью:

– Перес де Куэльер, генеральный секретарь Организации Объединенных Наций…

– Доминик трубу подзорную не оставил, – вслух пожаловалась Златка и беспомощно оглянулась на своего телохранителя.

Улках пожал плечами – несколько десятков английских и французских слов, имеющихся в его лексиконе, не всегда давали возможность для ответа. Но общий смысл он уловил. Подняв ладонь ко лбу, индеец стал напряженно всматриваться вдаль.

– Это не гишпанцы, – делая паузы, медленно произнес он. – Я таких… не видеть.

Сердце прыгнуло в груди, словно испуганный котенок. Повторив жест телохранителя, девушка прищурилась. Далекие фигурки у шатра показались смутно знакомыми.

– Едем! – хриплым голосом приказала она и грозно посмотрела на Улкаха. Второй раз за день перечить он не посмел.

– Что, брат краснокожий, – ехидно сказал Янис и презрительно оттопырил губу. – Твои, никак, по дороге заблудились? Где еще двоих потерял?

Казаки за спиной отозвались радостным ржанием. Сидящий Медведь, стоявший слева от входа в палатку, молча сплюнул на снег. Лишь глаза на мгновенье полыхнули яростью.

– Да ладно, не злобись, – добродушно хохотнул грек и кивнул головой. – Вон они скачут… поспешают. Хотя… – он огорченно махнул рукой. – Ты же не слова ни понимаешь по-русски, морда твоя чухонская.

Краснокожий, тем не менее, быстро стрельнул глазами в указанную сторону. Легкая усмешка тронула плотно сжатые губы.

Несколько минут почетный караул настороженно наблюдал за бешеной скачкой стремительно приближающихся всадников.

– Эй-эй! – обеспокоено воскликнул грек. – Ты куда? Охолони чуток… – пальцы заскребли по нарядно расшитому поясу в поисках пистоли.

Молоденький индеец, пулей слетевший с взмыленного вороного, сделал несколько быстрых шагов, резко затормозил и расплылся в глуповато-счастливой улыбке.

– Братцы! Родненькие! Казаки… – и, неожиданно всхлипнув, зарыдал в полный голос.

– Вот тебе бабка и пирожок без никто! – озадаченно крякнул кто-то из запорожцев. Янис, сдвинув на затылок смушковую шапку, стоял с отвисшей челюстью, жадно хватая ртом морозный воздух

– Данила… – встряхнув одной рукой грека за ворот, молоденький индеец рукавом другой размазывал слезы вместе с краской. Зрелище было жутким. – Данила Палий – он с вами?

Рядом возникла еще одна раскрашенная физиономия, ощерившаяся в грозной ухмылке.

– Он там… – ошеломленный Янис, невольно отшатнувшись, бессильно ткнул пальцем в сторону шатра.

– Кровь моих воинов требует отмщения! – скупо ронял слова Седой Вепрь, разглядывая собеседников сквозь щелочки глаз. – Великий Отец…

Делегация запорожцев внимала краснокожему оратору с почтительностью – после дурацкой шутки колдуна переговоры не сразу удалось повернуть в конструктивное русло. Но что случилось с Великим Отцом, узнать было не суждено.

– Да-ани-ила-а!!! – от истошного вопля вздрогнули даже невозмутимые индейцы.

Полог отлетел в сторону, и в ярком проеме возникла тоненькая фигурка индейца.

– Данила… – яростный шепот бритвой скользнул по оголенным нервам.

Сотник Смушко истово перекрестился. Француз вскочил на ноги, опрокинув плошку с горячим кофе на бизоньи шкуры.

– Ты где, гад, пропадал столько времени?! – сорвав с головы перья, индеец сделал шаг вперед и уткнулся в широкую грудь характерника, орошая слезами парадную шелковую рубашку.

– Это просто полный …! – блаженная улыбка расползлась по лицу колдуна, а в округлившихся глазах не было и проблеска разумной мысли.

– Ну что ты молчишь?! – тоненькие ручки с силой рванули рубаху за ворот, разрывая ее до пуповины.

Колдун молчал. Вместо него ответил Седой Вепрь, одним движением поднявшись на ноги.

– Лакота-сиу рады видеть у своего костра внука Великой Черепахи! – голос звенел как натянутая струна. – Сбылось пророчество предков!.. – и с затаенной надеждой индеец одними губами прошептал: – Надеюсь, что дети у тебя с дочерью Совы не будут бледнолицыми…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

САМОЗВАНКА

Бери, бери, я себе еще нарисую.

ПРОЛОГ

– Здесь ты другой, – врач ласково провела ладошкой по щеке и грустно улыбнулась. – Вот только глаза прежние…

– Такие же наглые? – Денис прижался сухими губами к руке. Нежная кожа пахла больницей. – Или влюбленные?

– Дурные! – неожиданно рассердилась Юлька. Или ее по другому зовут в этом времени? Он так и спросил.

– Забыл еще спросить, что я делаю сегодня вечером, – язвительно ответила девушка. – У вас ведь так знакомятся, я не ошиблась?

– А что ты делаешь вечером? – глуповато осведомился он. Слегка замутненное сознание машинально отметило – «у вас».

– Все-таки, ты неисправимый идиот, – со вздохом констатировала Юлька и пушистым котенком юркнула под одеяло. По крайней мере, именно такая ассоциация возникла у него.

– Котик, – шепотом позвал Денис.

– Мр-р… – донеслось откуда-то из-под подушки.

– Сейчас лесник придет, – предупредил он.

– Кто? – растрепанная голова показалась на мгновенье и черные глазища удивленно захлопали ресницами.

– Главврач, – быстро поправился Денис, мысленно сетуя на несдержанный язык. Этот анекдот он ей еще не рассказывал.

– Как придет, так и уйдет! – отрезала Юлька.

Прежние властные интонации, никак не вязавшиеся с обликом рядового врача, но вполне обыденные для аристократки XIX столетия хладным металлом прорезались в нежном голоске. Так не бывает? У нее получилось великолепно.

– Даже так? – левая, не заклеенная пластырем бровь взметнулась вверх.

– А ты за дверь выгляни, – посоветовала девушка.

– И что я там увижу?

– Парочку мордоворотов, – скучным голосом поведала она. – Из Службы внешней разведки.

– Почему внешней? – удивился он.

Попытался удивиться. Не вышло. Плевать на них всех, главное – Юлька рядом! Словно услышав его мысли, девушка озорно – как раньше! – улыбнулась, и легонько куснула за мочку.

– Потому что не внутренней, – горячий шепот ласковой змейкой скользнул в ухо.

– Логично! – хмыкнул Денис, осторожно обнимая хрупкие плечи.

Странно, но грудь под повязкой совсем не ощущает боли. Его оперировали? Или ему все приснилось?

– Сегодняшняя медицина творит чудеса, – беспечно повела плечиком Юлька. – Тебе вживили чип, через день-другой будешь как новенький.

Он спросил вслух? Или она может читать мысли? Денис усмехнулся – любимая всегда была ведьмой. Немножко, как и все женщины. Или чуть больше.

– А что за чип? – заинтересовался он. В его время таких технологий не было.

– Обычный. Берет на себя часть функций больного организма и регулирует деятельность регенерирующих препаратов.

– Здорово! – не смог удержаться от восклицания Денис. Нанотехнологии? Или… внезапная догадка мелькнула в голове.

– Значит, у нас все получилось? – возбужденно спросил он. Юлька грустно покачала головой – нет, не получилось.

– А что произошло? – голос прозвучал глухо, натужно.

– Ты сам научил их всему, – в уголках милых глаз появились слезинки. – Я знаю тот… – она подчеркнуто выделила последнее слово… – тот мир только из твоих рассказов, но… – девушка тяжело вздохнула и на секунду примолкла. – Мне кажется, что он был лучше этого… Намного лучше, – еще раз вздохнув, закончила она.

Дорога в ад… Уточнять, кого «их», он не стал – и так все было ясно без слов. Не стал спрашивать и почему. И это было понятно без подсказок. Он сам отдал оружие в руки тех, кто его изобрел. Отдал почти на столетие раньше. Вместе с современными технологиями. Берите, пользуйтесь! На что он надеялся? Один в поле не воин… Глупец. Наивный дурачок. Денис, до боли сжав зубы, катнул желваками.

– А это… – он кивнул головой в сторону окна. Прежняя, привычная глазу Москва жила своей жизнью за тонированными стеклами палаты. – Я не вижу никаких изменений.