Вторая Гаммы - Гоар Маркосян-Каспер

— Годится, — сказал Дан.

— Вопросы, предложения есть?

Дан только покачал головой.

— Тогда начинаем, — сказал Маран и снова приник к щели. Минуты через три он поднял левую руку, подавая сигнал, просунул дуло станнера между занавесями, показал два пальца, и тут же послышались удивленные восклицания и топот.

Маран выждал несколько секунд, распахнул занавески и выскочил в проход. Дан рванулся вслед. В левом тупиковом конце коридора лежали ничком два стражника, еще двое склонились над упавшими, пытаясь, очевидно, понять, кто и каким образом с ними расправился, второе вряд ли когда-нибудь до них дойдет, но первое они сообразили бы быстро, если б им дали на это время… Эти мысли не мешали Дану действовать, он аккуратно, как его учили на стрельбище в Разведке, провел дулом станнера три параллельные дуги и, не глядя больше в ту сторону, помчался за Мараном. Остальные четверо уже валялись на полу в разных позах, загораживая дорогу, пришлось перепрыгивать. Меньше, чем через минуту они оказались в главном коридоре, где их никто не ждал, но охрана все равно была, и солидная, осторожный Бетлоан, на бегу подумал с иронией Дан, не слишком полагался на степное право, или, по крайней мере, предпочитал дополнительно себя застраховать… Почти никто не успел схватиться за оружие, нескольких поактивнее они срезали из станнеров, единственное, когда они почти достигли выхода, в полуметре от Дана в землю воткнулось копье, брошенное вслед кем-то особо сообразительным. В дверях Маран, шедший впереди, сбил двоих стражников с ног без помощи оружия, Дан понял, что станнер того уже пуст… естественно, ему ведь пришлось стрелять больше… И вот они уже на пустыре перед «шапито». Правда, обезвредить всех, кто караулил главный коридор, конечно, не удалось, и теперь там слышались крики, подняли тревогу, к счастью, они успели добежать до неосвещенного места прежде, чем перед шатром заметались охранявшие «особую зону» воины.

— Куда теперь? — спросил Дан, торопливо перезаряжая станнер.

Маран не ответил, он всматривался в темноту, выбирал дорогу, что было непросто, вряд ли ему удалось изучить весь стан так же, как «шапито», в сущности, единственное, на что они могли надеяться, это ночное зрение Марана, счастливый ген, приобретенный в результате неведомой мутации человеком торенским. И тут от стены отделилась чья-то тень.

— Пойдемте, я вас выведу, — услышал Дан шепот и понял, что это опять Каси.

— Нет, — отрезал Маран. — Это опасно.

— Да я знаю тут все дороги!

— А если кто-то догадается, что ты нам помогла?

— Никто нас не увидит, — сказала та уверенно. — И потом… Они никогда не поверят, что такая, как я, способна на… поступок. — В последних словах прозвучала горечь.

— Хорошо, пойдем, — согласился Маран, и она прямо воспряла, что было слышно по ее интонациям.

— Вот сюда, — шепнула она счастливым голосом и сама пошла впереди, подобрав свой балахон и обнажив при этом на редкость стройные ноги, белевшие в темноте.

Шли не меньше получаса, пробираясь сквозь узкие промежутки между палатками, пересекая проложенные тут и там дорожки, обходя потухшие очаги, иной раз даже переступая через завернувшихся с головой в шкуры спящих, последних, к счастью, было мало, ночь выдалась холодная, а потом еще стал накрапывать дождь. Наконец Каси опустила подол балахона, скрыв свои ноги, главный ориентир Дана в невиданном мраке, небо было затянуто тучами настолько плотно, что царила чуть ли не полная темнота.

— Здесь, — сказала она.

Дан удивился, он ожидал, что Каси выведет их к забору, но ничего похожего видно не было, правда, палатки кончились, и перед беглецами лежало широкое свободное пространство… он напряг зрение и различил в темноте большие овальные силуэты. Каоты!

Каси снова задрала балахон, вытянула из-под него какие-то тряпки и протянула Марану.

— Замотайте им головы, чтобы они не кричали, — пояснила она. — По ту сторону пастбища ограда. У вас есть нож, чтобы разрезать веревки?

— Нет, — сказал Маран.

— Возьми, — она еще раз залезла под свой балахон и протянула ему маленький нож. — Оставь себе. Я украла его в кухне. А чем же вы их убили? — спросила она вдруг. — Если у вас даже ножей нет…

— Мы никого не убивали, — ответил Маран. — Они все живы и скоро придут в себя.

— Да? Жаль!

Дан смущенно кашлянул. Ощущение такое, будто кого-то обманул. Он хотел взять у Марана одну из тряпок, но тот отстранил его.

— Для тебя слишком темно. Я сам.

— Дай я, — вмешалась неожиданно Каси. — Я умею.

Она отобрала у Марана тряпки и решительно направилась к ближайшему животному, потом передумала, сообразила, наверно, что чем ближе к ограде, тем лучше.

— Иди за мной, — сказал Маран Дану, — а то налетишь, чего доброго, на каота, они тут бродят взад-вперед.

— А ее каот не лягнет? — спросил Дан, пристраиваясь за его спиной. — Копытное все-таки.

— Они смирнее коров, — возразил Маран.

Когда они подошли к границе пастбища, Каси уже обматывала челюсти второго каота. Закончив, она протянула им концы веревок, служивших поводьями. Дан проверил, есть ли на животном седло, и к немалому своему облегчению убедился, что да. Кажется, каотов не расседлывали, как коней, или, по крайней мере, не каждый день, много возни, наверно, да и шкура у них толстая, грубая, с жестким мехом, скорее всего, они седла и не чувствуют.

— Ты не возьмешь меня с собой? — спросила Каси, глядя на Марана.

— Нет, — ответил тот тихо, но твердо.

— Я готова быть служанкой у твоей жены.

— Это невозможно, Каси.

Она продолжала стоять перед ним. Маран поманил Дана и отдал ему нож.

— Разрежь веревки и выведи каотов за ограду, — сказал он. — Я сейчас.

Дан взял поводья и, ведя обоих каотов за собой, пошел к ограде, светлые колья которой были видны даже в темноте. Он перерезал веревки, вывел животных, потом, подумав, смотал с ближайших кольев несколько витков и связал болтавшиеся концы, Маран пролезет, решил он, а так будет меньше бросаться в глаза, и направление, в котором они двинулись, определят не сразу.

Через несколько минут Маран действительно пролез между веревками, быстрым шагом подошел к Дану, вскочил на каота и бросил:

— Поехали!

Они скакали ночь напролет, выжимая из каотов все, на что животные были способны. Морды им размотали только через добрый километр, поскольку крик каота, резкий и заунывный, разносился на расстояние большее, чем можно было ожидать, освободившись от повязок, они побежали резвее, хотя все равно сравнения с лошадьми не выдерживали. Правда, у них обнаружилось другое достоинство, они оказались практически неутомимы. К счастью, степь была ровная, как ипподром, и отсутствие света не очень мешало Дану, на случай серьезных препятствий он держался за Мараном, предоставив тому выбирать не только дорогу, но и направление, для чего за неимением более совершенных приборов приходилось пользовался крошечным компасом, вделанным в пуговицу на куртке. Компас, кажется, оказался очень кстати, поскольку Маран раза три или четыре ощутимо забирал в сторону.

Только когда начало светать, Маран остановился и стал оглядываться. Далеко впереди неясно маячили холмы. В пустынной степи вокруг не было ни одного дерева, ни единого кустика, только тускло-желтая трава, мокрая от ночного дождя.

— Даже до подножия холмов отсюда ехать добрых полдня, — заметил Дан. — А потом еще в гору.

— Считай, день, — согласился Маран.

— Я думал, мы доберемся быстрее.

— Пришлось сделать большой крюк. Мы выбрались с обратной стороны становища, надо было объезжать.

— Пить хочется, — вздохнул Дан.

— Это полбеды. Хуже другое. Можем встретиться с кучей народу, степь не холмы, хотя и в холмах, видишь, они до тебя добрались. Я уже не говорю о том, что они могут нас догнать, если сообразят ехать к озеру напрямик.

— Так не лучше ли?..

— Лучше. Черт с ней, с посадкой на Глелле! — И Маран позвал: — Эвальд! Эвальд! Как у тебя? — Потом, после паузы. — Отлично. Будем на месте через час.

Дан, не успевший включить «ком», поинтересовался:

— Значит, Эвальд закончил ремонт?

— Закончил.

— А где оно, это место?

— Там, — сказал Маран, взглянув на компас, и махнул рукой на восток.

— Так ты с ним заранее обговорил?

— Разумеется. Я же знал, где ты, и имел карту местности. Ты, Дан, иногда задаешь совершенно удивительные вопросы. Должен ли я понимать так, что на моем месте ты ни о чем договариваться не стал бы, а рванул бы на ура?

Я на твоем месте однажды уже был, чуть не сказал Дан, вспомнив Палевую, но не то что договориться, даже «рвануть на ура» не сумел или не сообразил, а позволил усадить себя в орбитолет и увезти наверх, а потом на Землю, чуть не сказал, но сдержался, знал, что Маран в очередной раз начнет убеждать его, что он не виноват, что ситуация была иная, командир другой, потому не стал зря болтать, а насупился и промолчал.