Тени войны - Алексей Оверчук

— Рита!

Она оглянулась. Подошла. Да! Она! Жгучая волна радости охватила меня. Я попытался ее обнять. Она отстранилась:

— Не надо. — В глазах прыгал страх.

— Ты не узнаешь меня? Вот идиотский вопрос!

— Не будь идиотом, — шепнула она. — Иди за мной следом. Держись чуть поодаль.

Я двинулся за ней по аллее. Дистанция — шагов двадцать. Иногда она пропадала за группами туристов, и я ускорял шаг, чтобы не потерять ее случайно в толпе. Мы насквозь прошли весь парк. Вышли из него.

У дороги — такси. Рита юркнула в машину, я — за ней. Она назвала адрес по-китайски. Такси тронулось.

…Через десять минут мы оказались в гостинице.

Зайдя в номер, я все-таки обнял Риту и стал целовать. Девушка не сопротивлялась. Только шепнула:

— Задушишь так.

— Зачем ты улетела именно в Китай, Рита? Они же оба китаисты! Знают страну, как свои пять пальцев!

Что за они, ей объяснять не пришлось. Она закусила губу:

— Китаисты? Не знала… Сама полезла в очередной капкан… — и очень по-детски, беззащитно вздохнула.

Я не выпускал ее из объятий:

— Ничего-ничего! Теперь все будет хорошо. Мы с тобой пойдем в посольство. Попросим защиты.

— Какой защиты?! — Она отпрянула и снова посмотрела на меня как на идиота. — Они же в посольстве нас и достанут! Они работают не в одиночку! За ними — очень большие люди! В посольстве меня просто придушат по-тихому, а тебя накачают наркотиками и переправят в Москву. Если, конечно, ты им еще нужен. Я вот им точно не нужна. Никому я не нужна…

— Мне! Мне нужна! — шумно задышал я, еле сдерживаясь. — Ты нужна мне, Рита!

Мы обессилели только через час с лишним. Обессилели, но не насытились друг другом. Вот сейчас чуть-чуть отдохнем и снова…

Я сказал:

— Рита! Мы сбежим в Таджикистан. У меня есть друг, командир спецназа. Шархель. Я с ним познакомился на войне в Чечне. Он отличный парень. Он не даст нас в обиду. Вот увидишь.

Она сказала:

— Они найдут нас везде. Твоего спецназовца или уволят в запас, или просто ликвидируют, если он вмешается.

Я сказал:

— Тогда попытаемся найти исмаилитов. Такой народ в горах. Уж их-то никто не уволит. А ликвидировать этот народ весьма проблематично. Даже для них.

Она сказала:

— Исмаилиты? Никогда не слышала.

Я сказал:

— Зато я слышал. И не только слышал…

Она сказала:

— Когда они узнали, что ты меня отпустил, как отреагировали?

Я сказал:

— Фигней какой-то обкололи и вот… притащили сюда.

Она сказала:

— Тебя все время используют как приманку. И сюда, в Китай, притащили только для того, чтобы использовать как приманку для меня.

Она высвободилась из моих объятий. В одной рубашке села в кресло напротив.

— Послушай. Мне кое-что тебе надо сказать. Я… не Рита.

— А, ну да. У вас, у агентов, всегда не одно имя. Знаешь, мне абсолютно все равно, как тебя зовут на самом деле. Для меня ты — Рита. Иди ко мне. Ну, иди же!

Она отпрянула от моей зовущей руки. Прикусила себе губу уже до крови:

— Ты не понял. Я не Рита. Не она… Я — не она!

— Т-то есть?.. — Вот тут я опешил.

— Я ее сестра. Родная сестра-близнец. Сестра Риты Хайнер. Той, с которой ты познакомился у витрины винного магазинчика в Париже.

Вот это поворот! Вот это вывих судьбы!

— Погоди, Рита…

— Я Ната. Ната Хайнер.

— Все равно погоди. То есть тем более… Тьфу! Погоди, автостоянка, люк… Вийе, улица Патрик, дом двадцать три…

— А вот там была я. Уже я. Не Рита. Да-да, это меня ты спас тогда.

— Погоди! Снова погоди! А… Рита?

Она посмотрела мне в глаза и медленно проговорила:

— Риту убили. В том самом доме. Улица Патрик, дом двадцать три… Она успела рассказать мне о тебе. Ты ей очень нравился… Я… Я тоже тебя любила бы, вышла бы за тебя замуж и жила бы с тобой в Москве… Господи, как я устала!

Кровь барабаном застучала в моих висках.

— У меня к тебе одна просьба… — Ната порылась в сумочке и достала фотографию.

Со снимка улыбался пухлый малыш лет пяти. На обороте плотным почерком были написаны адреса и банковские реквизиты.

— Это мой сын Анатоль. На обороте — адрес опекунов, с которыми он живет, и банковские реквизиты его счета, а также моего счета. Я прошу, возьми эту карточку и, когда у тебя появится возможность, переведи все деньги с моего счета моему сыну. Хорошо?

— Ты что, уже сдаешься?

— Боже мой, Леша! — всплеснула она руками. — Ты что, не понимаешь, что я уже в конце пути!

Я сунул карточку в карман и нащупал там жука-брошку. Машинально достал:

— Вот… Ты же мне подарила… — Что хотел этим сказать, сам не понял.

Ната взяла драгоценность:

— С его помощью я тебя и нашла… Я не стала тебе говорить тогда, на автостоянке. Не знала, на чьей ты стороне. Я была напугана. Боялась, что, если признаюсь тебе там, что я не Рита, ты меня не отпустишь. Но я подарила тебе этого жука. Там маячок.

— Понятно… Потом мы с этими родственничками-ликвидаторами прибыли в Пекин. И по маяку ты поняла, что мы идем по твоему следу.

— Да. Маячок, конечно, не самый мощный. Но найти тебя в Пекине, как видишь, не составило труда. И… они наверняка знают, что я попытаюсь с тобой встретиться.

Я похолодел:

— Хочешь сказать, они где-то рядом?

— Вполне возможно. Но уже не имеет значения. Ты выполнишь мою просьбу насчет сына?

— Да… Но… В общем, так! Все равно я тебя никому не отдам! Надо попытаться их обмануть! А я должен всегда знать, где ты находишься! Возьми брошь обратно.

— Подарки не возвращают, — грустно улыбнулась она.

— Знаю. Сейчас это не подарок. Это маячок. У тебя ведь есть… ну, что-то типа… Ну, радарчик, который обнаруживает местонахождение маячка.

— Есть.

— Ну вот! Я не возвращаю подарок! Мы просто обмениваемся. Тебе — маячок, мне — радарчик. Я всегда буду знать, где ты. И… и, в случае чего, всегда уведу их от тебя подальше.

— Какой ты милый… Ты был бы хорошим мужем.

Она приколола жука к своей рубашке:

— Сейчас я тебе радар…

Тут она дернулась. Скользнула с кресла на пол. Глаза расширились.

Я подскочил,склонился:

— Рита! Рита!

Глаза ее были мертвы. И сама она тоже. Я принялся яростно делать искусственное дыхание.

Тщетно. Оттуда возврата нет.

Господи! Но как?!

Брошь! Треклятая брошь! Все дело в ней! Но… как?!!

Я встал с колен. Тошнота выворачивала меня наизнанку. Я поднял Риту… Нату… Положил на кровать. Укрыл одеялом. Сам оделся. Вышел из номера.

Я шел прямо, ничего перед собой не замечая. С кем-то сталкивался. Слушал ругань и проклятия. Но это не имело ко мне никакого отношения.

Я шел и думал о нечистой силе. Как им удается так ловко все проворачивать и самим оставаться в тени? Откуда они знают, как я должен поступить в тот или иной момент? Поступки людей не сможет просчитать даже самый умный в мире компьютер.

А если бы она не захотела со мной встречаться?

А если бы мы не занялись любовью?

А если бы мне не пришла мысль о жуке-маячке?

Я сел в первый попавшийся автобус, доехал до конечной остановки. Какой-то парк… Дорожки-тропинки… Куда ведут? Какая разница!

Я шел и шел. Тропинка утянула меня в самую глушь и… кончилась. Я еще миновал густые кусты, еще кусты, и еще кусты — напролом. О, полянка! Тут до меня дошло, что я заблудился. Но если вам по фигу, где вы находитесь, значит, вы еще не заблудились. Мне было по фигу.

Я достал бутылку виски. Разложил куртку на траве и прилег. Подперев голову рукой, смотрел в заросли и прихлебывал из бутылки. Откинулся на спину.

И — воспоминания. О ТОМ САМОМ сне. Земляная пещера, спящая девушка на помосте. С ней же рядом ребенок спал! Так это была Ната во сне. Что мне говорила женщина с черными как смоль глазами? Нам нельзя встречаться, иначе случится несчастье…

Глупо улыбалось солнце. Облака неслись куда-то, как стадо тупых баранов. Листва сливалась в неразличимое сплошное зеленое полотно.

Из кустов возникли две головы. Смотрели на меня немигающим взглядом, как узкоглазые удавы. Но я достаточно крупный и достаточно пьяный кролик, чтобы поддаться на гипноз. Я приветливо помахал рукой, жестом пригласил составить компанию.

Головы повернулись друг к другу, обменялись взглядом. Затем опять повернулись ко мне. Я снова сделал приглашающий жест. Из-за кустов показались пятнистые тела. Два китайца в военной форме подошли ко мне. Синхронным рывком поставили меня на ноги, заломили руки, щелкнули наручниками. Мать-перемать!

Мне накинули мешок на голову и куда-то потащили. Коленками я пребольно стукнулся обо что-то железное и, только когда долбанулся головой о металлический пол, достоверно определил, что меня закинули в машину.

Мы ехали по лесным ухабам. Затем меня снова куда-то тащили. Притащили. Мешок с головы сняли. Я огляделся. Камера… Стены выкрашены в зеленый цвет. Сама камера — примерно шесть на восемь. С маленьким окошком. Зарешеченным так густо, что застревали даже тараканы. У дальней стены — деревянный топчан. Все. Я присел на топчан.