Новый цифровой мир - Джаред Коэн

Уже начался первый этап этого процесса – агрессивная и явная фильтрация трафика. Вероятность реализации того или иного варианта описанного выше сценария очень высока, а вот какого именно, во многом определится тем, что будет происходить в следующие десять лет с недавно получившими доступ к интернету странами; тем, какой путь они выберут, на кого станут равняться, с кем сотрудничать, какими принципами руководствоваться. Чтобы наметить возможные варианты, рассмотрим применяемые сегодня подходы к фильтрации. Мы выделили как минимум три модели: агрессивную, умеренную и приемлемую (с политической и культурной точек зрения).

Начнем с агрессивной: активнее и энергичнее всех в мире фильтрацией трафика занимается Китай. Китайским правительством заблокированы целые платформы, невероятно популярные в мире: Facebook, Tumblr, Twitter. В виртуальном публичном пространстве страны отсутствуют некоторые понятия, например «Фалуньгун» (это название запрещенной религиозной группы, ассоциирующейся с одним из флангов оппозиции), ставшие жертвой официальных цензоров или самоцензуры. В китайском интернете вам не найти упоминаний политически острых тем вроде протестов на площади Тяньаньмэнь, объективной информации о властях страны, о движении за освобождение Тибета и далай-ламе – ничего, что касалось бы прав человека, политических реформ или вопросов суверенитета. Когда речь заходит об этом, жертвой цензуры становятся даже самые известные западные СМИ. В июне 2012 года были блокированы Bloomberg News, причем как на китайском, так и на английском языках, после публикации репортажа об огромном состоянии семьи тогдашнего вице-президента (и нынешнего президента) страны Си Цзиньпина. Спустя четыре месяца подобная участь постигла газету New York Times, на сайте которой была размещена аналогичная история о тогдашнем премьере Вэнь Цзябао. Неудивительно, что информация о способах обхода цензуры также блокируется. О том, как четко и тщательно могут работать ведомства, отвечающие за цензуру в Китае, мы узнали в 2011 году, когда после неоднозначного визита в Пекин Эрика, председателя совета директоров Google, из китайского интернета были удалены все упоминания о его поездке, хотя в остальных сегментах сети ее описание журналистами по-прежнему можно было найти.

Для среднего китайского пользователя работа цензуры выглядит «бесшовной»: ему может показаться, что некоторых идей или событий вообще никогда не существовало. Усугубляет дело использование китайским правительством упреждающей тактики: по одной из оценок, сделанных в 2010 году, на службе у властей находится почти 300 тысяч «онлайн-комментаторов», пишущих хвалебные посты о своих начальниках, правительстве и Коммунистической партии. (Такая деятельность – ее часто называют «астротурфингом», – то есть создание видимости общественной поддержки, довольно популярна в мире и используется рекламными агентствами, а также в ходе пиар– и избирательных кампаний.)

Власти Китая ничуть не стесняются защищать свою жесткую позицию в отношении цензуры. В выпущенном в 2010 году официальном правительственном докладе интернет назван «кристаллизованной мудростью человечества», однако там же отмечено, что китайские «законы и нормы регулирования явным образом запрещают распространение информации, направленной на низвержение государственного строя, подрыв национального единства или посягательство на честь или интересы страны». «Великая китайская межсетевая стена», как уже называют набор инструментов, использующихся государством для блокировки трафика, ни много ни мало стоит на страже китайской государственности: «На территории Китая интернет находится под китайской суверенной юрисдикцией. Следует уважать и защищать интернет-суверенитет Китая». Такой беззастенчивый и безжалостный подход к цензуре, естественно, привлекателен и для других стран, властям которых свойственны авторитарные черты, а также для стран с очень однородным населением (на эмоциональном уровне опасающимся информации извне).

Пример умеренной интернет-фильтрации являет Турция, которая использует гораздо более мягкий подход, чем Китай, и даже как-то реагирует на выдвигаемые обществом требования свободы интернета, тем не менее шизофренически продолжая свою политику цензурирования. У турецких властей непростые отношения с сетью: мягче, чем у правительств многих соседних стран, но все же намного жестче, чем у их европейских союзников. В Турции невозможно получить нефильтруемое подключение к интернету, что сильно отличает ее от западных стран. Более двух лет турецкое правительство блокировало работу YouTube после того, как компания отказалась удалить видеоролик, названный властями страны клеветническим по отношению к ее основателю Мустафе Кемалю Ататюрку. (В соответствии с требованиями закона 1951 года, в котором публичные нападки на Ататюрка признаются уголовным преступлением, YouTube согласилась блокировать показ видеоролика для турецкой аудитории, но правительство настаивало, чтобы он был удален и с глобальной платформы.) Тот запрет был очень заметным, а вот последующие шаги цензуры оказались не столь явными: сегодня в Турции блокируются около восьми тысяч сайтов, причем без какого-либо уведомления или подтверждения со стороны властей.

Умеренная модель фильтрации используется правительствами, пытающимися сохранить баланс между противоречивыми убеждениями, нормами поведения и тревогами жителей страны. Но, вставая на этот путь, власти сами рискуют превратиться во врагов, если будут действовать опрометчиво или если их манипуляции станут известны общественности.

Вот недавние события в той же Турции: в 2011 году правительство страны объявило о создании новой национальной программы фильтрации интернет-трафика, предусматривающей четыре уровня цензуры, из которых граждане могли сами выбирать устраивающий их (по мере ослабления: «детский», «семейный», «местный», «стандартный»). Агентство информационных и телекоммуникационных технологий (в Турции известное по аббревиатуре ВТК) заявило, что эта схема призвана защитить малолетних детей, и обещало, что выбравшие «стандартный» уровень фильтрации совсем не столкнутся с цензурой. Многие скептически настроенные пользователи интернета не поверили заверениям ВТК относительно прозрачности этой схемы. Обнародованный план вызвал такую бурю недовольства, что тысячи людей более чем в тридцати турецких городах вышли на улицы, протестуя против предложенных изменений.

Под этим давлением правительство изменило свой первоначальный план, в итоге оставив на выбор всего два фильтра контента: «детский» и «семейный». Но на этом противостояние не прекратилось. Организации, выступающие за свободу СМИ, сообщают, что их собственные тесты на наличие цензуры выявляют гораздо более агрессивную фильтрацию, чем признает ВТК. Оказалось, что помимо ожидаемого запрета на слова, связанные с порнографией и насилием, в новой системе блокируются и обычные новостные сайты, контент которых или слишком либерален с культурной точки зрения (например, все, что содержит слово «гей», а также информация об эволюции на планете), или связан с курдским меньшинством. Некоторые активисты считают, что блокирование информации о курдских сеператистских организациях в рамках «детского» фильтра представляет собой доказательство недобрых намерений властей; «цензурой с черного хода» назвала тактику турецкого правительства международная неправительственная организация «Репортеры без границ».