Рассказчик: Жизнь Артура Конан Дойла - Дэниел Сташауэр

В марте 1922 года Конан Дойл опубликовал книгу "Пришествие фей": "Невозможно представить себе последствия того, что, как мы доказали, на нашей планете живет народ, быть может, столь же многочисленный, как человеческая популяция, ведет на свой странный лад свою странную жизнь и от нас отличается только длиной излучаемых волн…"

Публика была, мягко выражаясь, изумлена. В одной газете напечатали фотомонтаж: Конан Дойл кружится в хороводе фей. То тут, то там в прессе стали мелькать слова: "Одураченный", "Печальное зрелище", "О чем он думает?" Хотя встречались и доброжелательные отзывы. Так, в "Нью-Йорк тайме" написали: "Чрезвычайно интересная книга, ей суждено вызвать жаркие споры. Совсем не обязательно верить в фей, чтобы, читая, получать удовольствие".

Но то было мнение меньшинства. От Конан Дойла отвернулись чуть ли не все его "товарищи по оружию" — спириты. Он-то надеялся, что снимки фей будут способствовать распространению спиритизма, а вышло наоборот. Ко времени публикации "Пришествия фей" Конан Дойл почувствовал, что необходимо защитить спиритизм от насмешек. "Должен прибавить, — написал он в предисловии, — что вопрос о том, реальны или нет проточеловеческие формы жизни, не имеет никакого отношения к гораздо более значительному и важному вопросу о жизни после смерти".

Но все-таки Конан Дойл не терял надежды, что его вера в честность Элси и Фрэнсис когда-нибудь получит подтверждение. Во втором издании "Пришествия фей", а потом и в приложении к "Автобиографии" он снова выразил уверенность, что "когда-нибудь это событие будет отмечаться как открытие человечеством нового знания".

Не приходится говорить, что это знание так до сих пор и не открыто человечеству, и если у Конан Дойла и была какая-никакая репутация трезвого исследователя неведомых сфер, то история с феями подорвала ее как ничто другое. С точки зрения сегодняшнего дня, фотографии фей — такая очевидная подделка, что тут и обсуждать нечего. Защитники Конан Дойла спешат возразить, что в 20-е годы фотография была чем-то сравнительно новым и мало кто понимал, как просто сфабриковать фальшивку. Но и это не оправдывает доверчивости Конан Дойла. Дело в том, что он лучше многих разбирался в тонкостях фототехники, так как сам занимался фотографией со студенческих лет. В Саутси он не расставался с фотоаппаратом и проявочным оборудованием и не раз публиковался в "Британском фотографическом журнале". А после 1925 года, когда была создана киноверсия "Затерянного мира" со спецэффектами, разработанными Уиллисом О’Брайеном, представления о том, чего можно достичь с помощью комбинированных съемок, поменялись кардинально. Тем более — после "Кинг-Конга", в котором О’Брайен продемонстрировал, как на экране оживают динозавры, в сравнении с которыми феи Коттингли выглядят весьма скромным достижением. Конан Дойл легко разоблачил бы их — если бы захотел.

Но зачем же, спрашивается, взрослому, образованному человеку верить в фей? Многое тут объясняется его убежденностью в правдивости барышень Элси и Фрэнсис. Однако в основе его легковерия лежит не только инстинкт джентльмена. Конан Дойл еще даже не был знаком с ними, когда опубликовал сообщение в "Стрэнде". Для него фотографии из Коттингли, как видно, значили много больше, чем безмолвное "очарование лесов". Возможны два объяснения. Во-первых, Конан Дойл очень заинтересовался "психической фотографией" — формой медиумизма, которую он определил как "поразительную способность запечатлевать на фотопластинке невидимые добавочные лица, фигуры и предметы". Возможно, был у Конан Дойла и другой, более личный мотив. Его детство прошло в атмосфере кельтских волшебных сказок, где речь шла о ведьмах, гномах, эльфах и прочих волшебных существах. Хотя Чосер когда-то и выразил сожаление о том, что они исчезли из английского пейзажа, многие и во времена Конан Дойла считали существование "маленького народца" неоспоримым фактом, а многие считают так и теперь.

В семье Конан Дойла очень интересовались феями. Его дядя Ричард прославился как иллюстратор детских книжек, изобиловавших веселыми изображениями фей и эльфов. Злосчастный Чарлз Дойл, отец Артура Конан Дойла, тоже рисовал фей. Есть все основания полагать, что на исходе жизни сын часто возвращался мыслями к судьбе отца. В рассказе "Его прощальный поклон" Шерлок Холмс скрывается под именем Олтемонт — средним именем Чарлза Дойла. В "Автобиографии" Конан Дойл написал, что мечтает устроить в Лондоне выставку рисунков Чарлза Дойла — самого одаренного и оригинального художника в семье, и в феврале 1924 года он эту мечту осуществил.

Художественный критик Уильям Болито в отзыве на выставку написал: "Неожиданно понимаешь, что феи самого сэра Артура, так удивившие, а возможно, и убедившие мир, — того же роду-племени, что и нарисованные его отцом: те же проказы, одежды, фантазии. Если бы проницательный Шерлок Холмс искал доказательств существования фей в книге, которую написал о них его автор, он бы непременно заметил родство между веселыми картинками отца и серьезными умозаключениями сына".

Скорее всего, Чарлз Дойл, которого многие считали помешанным, верил в фей. И можно в той или иной степени допустить, что для его знаменитого сына защита коттинглийских фотографий была своего рода оправданием отца: если верно, что феи существуют, значит, Чарлз Дойл скорее духовидец, чем алкоголик, а значит — как всегда того хотелось сыну — тонкая натура, гений, плохо приспособленный к грубой реальности жизни.

В июне 1982 года Элси Хилл, урожденная Райт, восьмидесяти одного года от роду, прислала управляющему аукционом Сотби письмо с предложением купить у нее ее описание происшествия в Коттингли. Теперь наконец она готова сообщить правду о том, что стояло за розыгрышем, обманувшим так много людей, а заодно и выручить некую сумму от продажи кое-каких поделок, связанных с этим эпизодом. К тому времени ее семидесятипятилетняя кузина Фрэнсис уже сделала признание парапсихологу Джо Куперу, и он готовил к публикации книгу "Происшествие с коттинглийскими феями". "С того места, где я стояла, — рассказала ему Фрэнсис, — были видны шляпные булавки, на которых держались куклы. Я всегда удивлялась, как можно было принять это всерьез".

Элси потом добавила кое-какие подробности в беседе с Джеффри Кроули, издателем "Британского фотографического журнала". Все эго было забавой школьниц, объяснила она, но когда вмешались Конан Дойл и Гарднер, ситуация вышла из-под контроля. Как сказала одна их знакомая, "не могли же девочки признаться таким важным людям, что обвели их вокруг пальца". По словам Элси, они с кузиной сговорились молчать, так как им было "жаль Конан Дойла. У него недавно убили на войне сына, и, я думаю, он, бедный, искал утешения в этих делах. Поэтому я сказала Фрэнсис, что мы ведь гораздо моложе мистера Конан Дойла и мистера Гарднера, подождем, пока они умрут от старости, а тогда все откроем". Эдвард Гарднер дожил до ста лет — кузинам пришлось хранить молчание до весьма преклонного возраста. Гарднер так и не усомнился в подлинности коттинглийских фей и даже опубликовал в 1945 году книгу "Феи: коттинглийские фотографии и продолжение истории". "Мне трудно передать то впечатление искренности, которое сложилось у меня в итоге этих исследований, — написал он там. — Чтобы это оценить, надо было знать всю семью, родителей и детей, как знал их я". А Конан Дойл в свое время заверил читателей "Стрэнда": "Единственное, чего я не буду обсуждать, это честность девочек, поскольку она не вызывает у меня сомнений".