Все, чего я не сказала - Селеста Инг

– Да? – Луиза тяжело сглатывает, и Мэрилин делает вид, будто не заметила. – Какой ужас. Вы, наверное, волнуетесь?

– Да. Очень.

Мэрилин не отводит взгляда от Луизиного лица. Они встречались всего дважды – один раз мельком, в колледже на Рождество, потом на похоронах, – и теперь Мэрилин пристально ее рассматривает. Длинные чернильные волосы, длинные ресницы прикрывают потупленные глаза, маленький, будто кукольный рот. Застенчивая девочка. Сердце екает: абсолютно, бесконечно не похожа на меня.

– Вы не знаете, где он может быть?

Луиза вспыхивает ярко-розовым, и Мэрилин готова ее пожалеть – бедняжка прозрачна как стекло.

– Откуда мне знать?

– Вы же его помощница? Вы целыми днями с ним работаете. – Пауза. – Дома он часто о вас говорит.

– Правда?

В лице Луизы растерянность, и радость, и удивление, и Мэрилин читает ее мысли: «Эта Луиза – такая умница. Такая талантливая. Такая красавица». Ох, Луиза, думает Мэрилин. Какая же вы молодая.

– Ну, – в конце концов произносит Луиза, – а на работе вы проверяли?

– Чуть раньше. Его не было, – отвечает Мэрилин. – Может, он уже там. – Она кладет ладонь на дверную ручку. – Можно от вас позвонить?

Луиза больше не улыбается.

– Простите, – говорит она, – у меня вообще-то телефон не работает. – И смотрит на Мэрилин в отчаянии, будто молится, чтоб Мэрилин сдалась и ушла. Мэрилин ждет, наблюдает, как Луиза ерзает. Руки не дрожат. Внутри курится тихая ярость.

– Ну хорошо, спасибо вам, – говорит Мэрилин. – Вы мне очень помогли.

Взглядом она скользит мимо Луизы, к осколку гостиной, что виден в щель, и Луиза нервно косится через плечо, будто из спальни вот-вот, ничего не подозревая, выйдет Джеймс.

– Если увидите моего мужа, – прибавляет Мэрилин, повысив голос, – передайте, что я жду его дома.

Луиза опять сглатывает.

– Передам, – говорит она. Мэрилин наконец убирает руку, и Луиза затворяет дверь.

Девять

А за несколько месяцев до того разгорался другой беззаконный роман. К великому неудовольствию Нэта, Лидия всю весну что ни день каталась с Джеком в «фольксвагене»: они кружили по городу или парковались у зеленого двора колледжа, или у детской площадки, или где-нибудь на пустующей стоянке.

Вопреки тому, что, к великому самодовольству Лидии, подозревал Нэт, вопреки шепоткам, что раздавались, когда кто-нибудь видел, как Лидия забирается к Джеку в машину («Она же не?.. Ладно гнать-то. Вот эта? Да быть не может»), вопреки ожиданиям самой Лидии, истина была отнюдь не скандальна. Студенты бежали на лекции, детсадовцы карабкались на горку, любители боулинга брели в переулок покатать шары после работы, а между тем происходило нечто непредвиденное: Лидия и Джек разговаривали. Сидели в машине, курили, забросив ноги на приборную доску, и Лидия рассказывала Джеку истории про родителей. Как во втором классе она скопировала на кальку схему сердца из энциклопедии, все желудочки и предсердия надписала фломастером, и мать повесила картинку у нее в спальне на стене, будто шедевр какой. Как мать, когда Лидии было десять, научила ее мерить пульс; как мать, когда Лидии было двенадцать, уговорила ее не ходить на день рождения к Кэт Малоун – единственный день рождения за много лет, куда ее пригласили, – чтобы Лидия успела закончить проект к школьной научной выставке. Как отец силком погнал ее на бал в девятом классе, купил платье, и Лидия весь вечер простояла в самом темном углу, считая минуты, – когда можно уйти домой? Полдевятого – это достаточно поздно? Или в девять? Поначалу она старалась не упоминать Нэта – знала ведь, как Джек его ненавидит. Но не расскажешь о себе, не рассказывая о Нэте, а Джек, удивительное дело, задавал вопросы. Почему Нэт хочет быть астронавтом? А дома он тоже тихий, как в школе? И она поведала, как после высадки на Луну Нэт целыми днями скакал по лужайке, играя в Нила Армстронга. Как в шестом классе он уломал библиотекаршу пустить его во взрослый отдел и таскал домой учебники по физике, механике полета, аэродинамике. Как на четырнадцатый день рождения он попросил телескоп, а получил радиобудильник; как откладывал из карманных денег и купил телескоп сам. Как порой за ужином Нэт ни слова не говорит о том, что случилось за день, потому что родители не спрашивают. Джек все это впитывал, подносил Лидии огонь, когда она выкидывала окурок в окно и брала новую сигарету, бросал ей пачку, когда у нее кончалась своя. Неделями Лидия выставляла Нэта жалким недотепой, но затаптывала костерок вины, потому что благодаря разговорам про Нэта она каждый день сидела у Джека в машине, а с каждым днем, что она сидела у Джека в машине, Нэт все больше психовал.

В середине апреля Джек начал учить Лидию водить. В конце месяца ей исполнится шестнадцать.

– Смотри: педаль газа и рычаг – напарники, – говорил он. – Один вверх, другой вниз.

Под руководством Джека Лидия медленно выжала сцепление, ногой потыкала в педаль газа, и «фольксваген» пополз по пустой стоянке роллердрома на 17-м шоссе. Потом мотор заглох и ее вжало лопатками в спинку сиденья. Лидия училась уже неделю, но этот рывок по-прежнему заставал ее врасплох: машина вся содрогалась и замирала, будто с ней приключился сердечный приступ.

– Еще раз, – сказал Джек. Закинул ногу на приборную доску и впихнул прикуриватель в гнездо. – Не спеши. Отпускаешь сцепление, давишь на газ.

Поодаль на краю стоянки появилась полицейская машина – заехала, аккуратно развернулась и нацелилась дальше по улице. «Ищут не нас», – сказала себе Лидия. Выезд из города по 17-му шоссе – всем известная ловушка для лихачей. Но черно-белая машина притягивала взгляд. Лидия повернула ключ, снова завела машину, и почти тотчас машина снова заглохла.

– Еще раз, – повторил Джек, выуживая из кармана пачку «Мальборо». – Ты слишком торопишься.

Он прав, хотя Лидия этого не сознавала. Даже две недели до дня рождения, когда можно будет получить ученические права, казались вечностью. Дадут права, размышляла Лидия, – можно будет уехать куда угодно. Через город насквозь, через весь Огайо, до самой Калифорнии, если придет охота. Даже когда не будет Нэта – разум вильнул, уклоняясь от этой мысли, – она не останется взаперти с родителями, она в любой момент сможет дать деру. От одной мысли дрожали ноги, будто им не терпелось побежать.

«Медленно», – велела она себе, глубоко вдохнув. Напарники. Один вверх, другой вниз. Джеймс обещал, что едва Лидия получит ученические права, он научит ее водить семейный седан, но Лидия не хотела учиться в родительской машине. Седан смирный и степенный, как пожилая кобыла. Тихонько урчит, точно нянька, что настороженно приглядывает, не забыла ли ты пристегнуться. «Получишь права, – говорил отец, – сможешь по пятницам кататься с подружками». «Только оценки подтяни», – прибавляла мать, если случалась рядом.

Лидия утопила педаль в пол, завела двигатель и нащупала рычаг передачи. Почти половина шестого, скоро пора домой, мать ждет. Лидия попыталась выжать передачу, и нога соскользнула с педали. Машина брыкнула и заглохла. Полицейский в патрульной машине покосился на нее и отвернулся к дороге.

Джек покачал головой.

– Можем завтра опять попробовать.

Спираль в прикуривателе воссияла, когда Джек вынул его из гнезда и ткнул в середину сигаретой, – кончик ее мигом почернел, затем порыжел, будто сигарета истекала цветной кровью. Джек протянул сигарету Лидии, а когда они поменялись местами, закурил сам.

– У тебя почти получилось, – сказал он, выруливая к выезду со стоянки.

Лидия понимала, что он врет, но кивнула.

– Да, – просипела она. – В следующий раз.

У поворота на шоссе она выдула в сторону патрульной машины длинную дымную ленту.

– Ну как, скажешь брату, что мы скорешились и я не злодей? – спросил Джек, когда они уже почти подъехали к дому.

Лидия ухмыльнулась. Она подозревала, что Джек по-прежнему катается с другими девчонками, – порой выпадали дни, когда не найти ни его, ни его «фольксвагена», – но с Лидией он вел себя почти по-джентльменски, даже за руку не брал. Ну да, они просто друзья – и что с того? Чаще всего к нему в машину садилась она, и ясно, что от Нэта это обстоятельство не укрылось. За ужином, пока она врала матери про оценки и дополнительный проект или отцу – про то, как Шелли сделала новый перманент, а Пэм втюрилась в Дэвида Кэссиди, Нэт за ней наблюдал – то ли злобно, то ли испуганно, – будто хотел высказаться, но не знал, что сказать. Понятно, о чем он думает, – ну и пусть. Иногда вечерами она заходила к нему в спальню, плюхалась на подоконник и закуривала – пусть только попробует одернуть.

Теперь же она ответила Джеку:

– Он мне ни в жизнь не поверит.

Она вышла кварталом раньше, Джек свернул к себе во двор, а она побрела домой, будто шла пешком от самой школы. Завтра она включит первую передачу, и машина покатит по стоянке, и под колесами замелькает белая разметка. Ногам будет удобно на педалях, ступня ляжет на них упруго. А вскоре Лидия заскользит по шоссе, переключится на третью, потом на четвертую, совершенно одна помчит все быстрее в далекую даль.