Левиафан (СИ) - Кристина Ли

и продолжил, — Рад, что вы не страдаете амнезией, — закончил холодным голосом, скосив красноречивый взгляд вправо на Куколку, которая что-то быстро вычитывала в своем сотовом.

— Если тебе нужна помощь, я жду тебя у себя в лапшичной. Дорогу ты знаешь, — прозвучал ответ Лея, пока я продолжал следить за тем, что было на экране телефона Моники.

— Нужна, но я не один. Со мной агент из ФБР, — мне не хотелось выглядеть в глазах этого человека, совсем уж конченой тварью, потому сказал всё, как есть — прямо и без лжи.

— Спасибо, что не из Интерпола, или "МИ-6", бл***! Тебя поэтому отпустили? — прозвучал ехидный вопрос, на что я не менее ехидно ответил:

— Нет, конечно. Меня отпустили за красивые глазки и рабочий рот, Хён.

— Приезжай! — послышался резкий и холодный ответ, — Только передай своему агенту, что я не советую писать нас или играть в какие-то игры.

— Не переживайте. Она знает… — Моника подняла взгляд и сжала челюсть, — куда едет.

— Судя из того, что я слышу, меня ждёт приятное знакомство с милой агашши.

— Ещё бы! Она вам очень понравится, Хён! — я наклонил голову и подмигнул Куколке, на что она прожгла во мне не иначе, как дыру взглядом, и только холодно ухмыльнулась.

— Жду! — прозвучал ответ в динамике, а Моника с издёвкой задала вопрос:

— Желаете сперва сменить шмотки и принять ванны, Ваше Величество?

Я прищурился и медленно расплылся в ответной ухмылке:

— Разве что только с вами, Ваша Высокость. Уверяю, так ванну вы ещё не принимали ни разу. Ручаюсь! — прошептал и отправил ей воздушный поцелуй, сжимая руль руками так, словно это её тело.

"Стерва… Но до чего, бл***, сладкая зараза… Так бы и сожрал. Целиком! А первым был бы грязный рот, который не умеет молчать!"

— В этот раз я и правда оторву тебе яйца, Тангир, если ты не закроешь свою пасть! — она выдохнула это, но я-то хорошо видел, как загорелись глаза Куколки.

— А жаль не будет? Вдруг понадобятся ещё раз? — завёл мотор и нажал на педаль газа, когда услышал:

— Это превентивная мера, чтобы не впасть в крайнюю степень идиотизма опять.

— Я запомню…

— Запомни-запомни. И давай кати побыстрее, пришли результаты экспертизы дневника Монтанари. Он подлинный, и единственное место, самое близкое к Сиэтлу, где есть похожие тетрадочки — пансионат пастора Абрахамса, где погибла родная сестра Греты Ли.

Я со свистом свернул в сторону моста через залив, и всмотрелся в полотно дороги.

"Арабу незачем лезть в это. Какой толк от такой возни, если он просто может выкрасть Монику, рано или поздно таки добравшись до неё? Тогда какой ублюдок ведёт охоту на этих женщин? И зачем при этом оскверняет святые христианские места?"

С этими мыслями перед моим лицом появилась сигарета, а я ухмыльнулся и нежным движением снял её с тонких, холодных пальцев.

Глава 4

Эмоции и чувства — глупые вещи, которые теперь мне мешали мыслить. Невозможно сосредоточиться, когда всё, чем забита твоя голова — воспоминания. Кадры из прошлого сплелись с кадрами из нынешнего, и так по кругу и без остановки, подобно водовороту. Из него не выбраться, не убежать и не спастись, потому что он — это ты. Как можно сбежать от себя самой и остаться вменяемым человеком?

Я не помню момента, когда бы чувствовала себя настолько странно подавлено. После отношений с Риком, которые сводились только к сексу, мне уже не на что было надеяться. Да и зачем? Я не понимала правильной природы любви. Единственным человеком, которого я действительно любила был мой приёмный отец. И если я не понимала, как это, когда тебя любит мужчина, то я хорошо знала, как это, когда тебя любит отец.

Однако перечитывая дело Изабель Делакруз, я видела совершенно другую картину: жгучую боль от недопонимая, которая привела к тому, что внешне красивая, умная и здоровая девочка ещё в школе превратилась в исчадие ада. Она унижала одноклассников и собственную сестру, принимала участие в драках, курила марихуану, а потом и вовсе скатилось до того, что стала торговать собой ради дозы.

Вся эта ужасная история была прямо перед моими глазами. И если одна сестра совершенное зло, то другая была абсолютным светом. Грета Делакруз училась в Гарварде, с отличием закончила школу и стала стипендиатом. У девушки были серьезные отношения с очень состоятельным сокурсником — сыном конгрессмена. Однако она бросила всё после кончины сестры и приехала в Сиэтл.

"Зачем так калечить идеальную жизнь, чтобы потом бросить всё?!" — я нахмурилась и потянулась к стакану с водой, который стоял на столе, однако теплая ладонь схватила меня за руку и вложила стакан прямо в мою.

— Слишком далеко, Куколка. Задела и разбила бы. О чем мечтаешь?

Не спеша перевела взгляд и посмотрела на ладонь, которая только что сжимала мою руку. Я не могла отвести глаз от ровных пальцев и вен, которые проступали на кисти под кожей мужской руки. Словно больная наблюдала за тем, как Тангир налил этой рукой и себе воды. Подняла лицо и замерла, присматриваясь к тому, как он пьёт и смотрит мне прямо в глаза. Прищуривается и глотая воду проводит взглядом по моему лицу.

— Что за тряпки на тебе? Ты на приём в Белый дом собрался? — я отложила сотовый и сложила руки на груди, осматривая внешний вид Тангира.

Черное длинное пальто, белоснежный гольф, воротник которого был точно так же натянут почти на подбородок.

"Кто этот Лю Фэнь такой? Почему псих даже причесался нормально? Или он так всегда выглядел?" — мелькнула мысль, когда я вспомнила первые снимки с Тагниром. На них он был одет точно так же.

— Почти, Куколка, — прицыкнул парень и посмотрел на время, — Ты готова? Поехали?

Я приподняла бровь, однако проигнорировала приказной тон, решив, что сейчас есть проблемы намного существеннее, чем выходки Тангира. К слову, осмотревшись в огромной гостиной, я еле вспомнила куда дела свою верхнюю одежду.

— Могу я задать один вопрос, Тангир? — наконец отыскав свою кожанку взглядом, я спрыгнула с высокого стула и пошла в её сторону.

— Хочешь спросить откуда у меня бабки, чтобы снимать квартиру рядом с центром и кататься на такой крошке? — он прошёлся по мне взглядом так, что вызвал непреодолимое желание врезать по наглой роже, чтобы не повадно было в следующий раз лезть ко мне.

— Вероятно, это риторический вопрос.