Ночь оборотней - Гарри Тертлдав

Она старалась, чтобы ее голос звучал непринужденно, но в нем слышались обида и разочарование. Это подействовало на него даже более отрезвляюще, чем занесенный кинжал. Однако Элис ничего такого не сделала, а просто высвободилась из его объятий.

Тяжело дыша, он постарался голосом разума усмирить голос плоти.

— Я бы никогда не заставил тебя так думать, — сказал он.

— Честно говоря, я так и не думаю, — ответила она, однако обида осталась.

«Время вспомнить о том, что я мужчина, а она женщина, наступит позже», — подумал Джерин. А сейчас, очевидно, такой момент еще не пришел, несмотря на прохладную тихую ночь и лунный свет, льющийся сквозь листву деревьев.

Элис так долго не прерывала молчания, что он счел ее все еще расстроенной его дерзостью. Но когда с его губ вновь стали срываться бессвязные извинения, она отмахнулась. Какое-то время они разговаривали о всякой чепухе, затем она поднялась и пошла к повозке за своим спальным мешком. Но, проходя мимо Джерина, нагнулась и быстро клюнула его в щеку.

После того как она заснула, он еще долго размышлял обо всем. Когда толстый, прибывающий полумесяц Эллеб уже удобно обосновался на небосклоне, а почти полная Мэт, яркая, как золотая монета, начала свое движение к западу, он разбудил Вэна и в изнеможении провалился в сон.

Поначалу его сны были мрачными, он видел то зубра, то Элис. Эти видения он плохо запомнил. Он вообще редко запоминал свои сны и всегда удивлялся тем, кто мог рассказать о своих грезах, да еще и усмотреть в них некие предзнаменования. Но вдруг через спящее сознание Лиса пронесся вихрь и развеял туман, отделявший его от страны снов.

Очень отчетливо, так, словно все было реальным, Джерин увидел яркое пламя, услышал дикие пронзительные вопли надрывающихся свирелей, горнов и арф, увидел высоких воинов-северян, сгрудившихся вокруг огромных бивачных костров. Одни держали копья, другие — рога для питья. «Это не просто сон», — подумал Джерин и испугался. Но он не мог отделаться от него, даже когда чьи-то черные крылья заслонили от него происходящее и погрузили весь мир во тьму.

Крылья оказались накидкой Баламунга. Колдун сделал шаг назад, теперь его силуэт четко вырисовывался на фоне пламени. Он походил на оцепеневшую хищную птицу. Лишь глаза чародея были живыми, они тлели желто-красными угольками на мрачном лице.

Маг варваров прекрасно знал о присутствии Лиса. Он слегка повернулся и поклонился ему со всей ненавистью, на которую был способен, будто Лис стоял перед ним во плоти. Красные отсветы пламени плясали на впалых щеках.

— Лорд Джерин Лис, — сказал он, — ты для меня всего лишь досадная помеха, поэтому, надеюсь, ты простишь меня за вторжение в твой сон с целью показать тебе, что ожидает северные земли, пока ты прохлаждаешься на грязном юге. Как бы мне хотелось вытащить из тебя твою черную душу. Жаль, не существует такого заклинания, ведь ты сейчас чересчур далеко.

Джерин тоже знал, что ни одно заклинание не действует на таком расстоянии. Он был ничем, его сейчас нельзя было назвать даже духом, он являл собой лишь эфемерные глаза и уши, которым предстояло увидеть и услышать то, что собирался показать Баламунг.

Трокмуа плясали вокруг костров, подбрасывая в воздух мечи, копья и… йо, даже рога для питья. Лишенный тела Джерин испугался меньше, чем мог бы. Он видел спектакль сродни тому, что устроил Райвин на столе Рикольфа. Казалось, с тех пор прошла сотня лет. Спектакль спектаклем, но ведь Баламунг точно знает, что его враг не сомневается в его организаторских способностях. На что же еще тогда его могли пригласить посмотреть?

Баламунг между тем призывал все проклятия на голову Лиса. Тот, в свою очередь, надеялся, что они его не заденут. А колдун все не унимался, пока совсем не выдохся и не скис. Сделав вдох, он продолжил уже более спокойным тоном:

— Еще сильнее я тебя возненавидел за то, что сегодня ты погубил душу прекрасного воина. Я выпустил ее, словно пташку, чтобы она вселилась в тело могучего зубра. Ни на мгновение я не сомневался, что он растопчет тебя и оставит твой труп валяться в лесу. Будь проклята твоя хитрая душонка! Как тебе удалось от него ускользнуть? Дух, заключенный в зверя, погиб, поскольку я не сумел вовремя его вызволить. Когда этот огонек угас, исчезло и тело. Бедняга.

Теперь понятно, почему зубр преследовал его с такой суровой настойчивостью! Возможно, у зверя и впрямь были зеленые глаза, там, на лугу. Это мог быть какой-нибудь побочный эффект колдовства Баламунга. Ему и вправду крупно повезло.

— Но будь уверен, я отомщу! — воскликнул Баламунг.

Музыка за его спиной стихла, плясуны замерли в ожидании.

По-видимому, Баламунг заранее подготовил заклинание, потому что стоило ему прокричать его на грубом наречии кидзуватна, как из земли вдруг возникла клетка с прочными прутьями и медленно поплыла к костру. Увидев ее, дух Джерина дрогнул. Он знал, что трокмуа сжигают своих преступников заживо. Вот и в этой клетке человек отчаянно, но безуспешно пытался освободиться.

— Умри, предатель, умри! — кричал Баламунг.

Собравшиеся дружно подхватили его крик. Ужас сковал Джерина, когда он неожиданно для себя узнал приговоренного. Им оказался Дайвико, один из вождей трокмуа, которому он сохранил жизнь в Айкосе. Теперь он безумно жалел о том, что не позволил Вэну его прикончить.

— Смотри же, что становится с теми, кто восстает против меня, — прошептал Баламунг, — смотри внимательно, ибо ты — следующий! — Голос его был холоден как лед и тверд как камень.

Колдун говорил, а клетка тем временем оказалась в объятиях пламени. На прутья было наложено какое-то защитное заклинание, поэтому огонь их не трогал. Но когда языки пламени касались самого Дайвико, они вспыхивали так ярко, будто его тело, подобно факелу, пропитали смолой.

Пребывая во власти чар Баламунга, Джерин в ужасе наблюдал за тем, как огонь расплавляет глазницы Дайвико, превращает его уши в бесформенные куски мяса, сползающие вниз по щекам, а с самих щек объедает плоть, оставляя лишь выступающие белые кости. Пламя плясало вокруг тела трокмэ, но черная магия Баламунга не позволяла ему умереть. Он продолжал трясти запертую дверь, пока в огне не исчезли его сухожилия. Кричать вождь не мог, так как пламя давно поглотило его гортань.

— С ним мне надо было разделаться побыстрее, — сказал Баламунг. — Но когда дело дойдет до тебя, Лис, когда ты наконец попадешься мне в руки, я придумаю нечто действительно достойное, можешь не сомневаться!

И он махнул рукой, словно бы прогоняя его от себя. Джерин очнулся в спальном мешке, обливаясь холодным потом.