Намбандзин (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич

Ода Нобунага приказал своей армии находиться в той части города, что напротив стены, по другим шляться только небольшими группами и только в поисках добычи, в первую очередь съестного. Враги должны были видеть нас на одном месте, откуда и ждать нападения. Копать тоннель под рекой не имело смысла, поэтому я сразу отмел план по обрушению стены. Когда привезли порох из Каваи, даймё дал задание синоби проникнуть ночью в город и посмотреть, что там творится. Само собой, они согласились.

К утру вернулись и доложили, что ночью в городе пусто. Только у ворот много воинов, но ведут себя расслабленно, уверенные, что штурма не будет, что купцы договорятся. Большие деньги порождают нездоровую уверенность, что всё хорошее можно купить, а от всего плохого — откупиться.

40

Заходили в город сразу с нескольких сторон. Отряды были разной численности, от десяти до пятисот воинов. В каждом два-три синоби, которые показывали дорогу, снимали дозоры, а потом поджигали дома и, провоцируя панику, бегали с криками «Пожар! Город захвачен! Спасайтесь!». Я командовал одним из отрядов, состоявшим из тридцати асигару-тэппо и двадцати асигару-яри. Как мне сказали, улицы в городе узкие, от двух до пяти метров, так что брать больше стрелков не имело смысла, все равно не смогут развернуться на всю ширину при глубине шесть линий, необходимых для караколирования, только путаницы будет больше. Я выбрал самых лучших. Еще четырьмя такими же командуют кассиру. Я теперь тэппо-дайсё — главнокомандующий аркебузирами.

Отправились на штурм после полуночи. Луна взошла, но из-за густой и низкой облачности было темно. К тому же, с залива дул сырой, хлесткий ветер, вышибал слезу. В такую погоду вряд ли кто-то будет шататься по улицам без острой нужды. Через реку переправились по плавучему мосту из бамбука, собранного из заранее изготовленных секций. Он был узкий, но с левой стороны имелись перила, так что переправа прошла почти без происшествий. Мы были не головным отрядом, поэтому передвигались без опасений.

В том месте город защищали только тыльные стороны узких двухэтажных деревянных домов, сросшихся, как сиамские близнецы. Эдакий японский вариант таунхауза длиной не меньше километра на том участке, где река текла почти прямо. Мост был напротив узкого просвета между хибарами из бамбука и циновок, только боком пройдешь, по которому пробрались на улочку шириной метра два. На противоположной ее стороне были такие же сросшиеся «скворечники». И ни души. Где-нигде в домах, учуяв нас, гавкала собачонка. Со всех сторон воняло горелым кунжутовым маслом и соевым соусом. В Сакаи правила бал завезенная португальцами тэмпура — обжарка в кляре. В основном потребляли морепродукты, причем креветок в непотребных количествах. Жители этого города имели прозвище, которое можно перевести, как пожиратели креветок.

На перекрестке мой отряд пошел не параллельно реке в сторону двух ворот, куда направились идущие перед нами, а повернули вглубь острова. Постепенно дома становились больше. Некоторые были с дворами, огражденными каменными или деревянными заборами. В одном месте долго шли вдоль странного длинного и высокого сооружения без окон и дверей, из которого сильно воняло навозом. На конюшню или хлев не похоже, и животных не было слышно.

Японские ночные дозоры ничем не отличались от европейских: ходили с факелами толпой человек по десять и сильно шумели, чтобы бандиты успели убежать. Мы их услышали квартала за три. Находились в это время на, судя по ширине метров пять, одной из главных улиц. Я построил подчиненных к бою, сам расположился на узком крыльце перед раздвижной дверью их бамбуковых пластин. За ней слышались осторожные шаги и шепот.

— Не выходите из дома, если хотите жить, — посоветовал я достаточно громко.

Шумы за дверью сразу прекратились. К словам человека, говорящего с иноземным акцентом, лучше прислушаться.

Ночной дозор не дошел до нас метров восемьдесят, потому что у ворот начался бой. Судя по звукам, рубились там знатно. Дозорные сперва остановились, пытаясь сообразить, что произошло, затем начали разворачиваться.

Чтобы придать им ускорение, я скомандовал:

— Первая линия, огонь!

Залп из пяти аркебуз порвал ночную тишину, разбудив, наверное, всех жителей города. Мы даже попали в кого-то: одного дозорного соратники подхватили под руки. Где-то ближе к реке прозвучал еще один залп, потом еще… Со всех сторон послушались провокационные крики синоби, а потом испуганные горожан.

Мы продолжили медленное движение по улице в сторону центра города. Навстречу нам выбегали небольшими группами или поодиночке удирающие жители. Если бежали с факелами, то замечали издали и сразу разворачивались, если нет, то натыкались на наши пики, после чего драпали в обратную сторону даже быстрее первых. Один раз на нас выскочил отряд конных самураев человек в пятнадцать. У них было несколько горящих факелов, поэтому были замечены вовремя и встречены тремя залпами. Несколько самураев, скакавших сзади, успели развернуться и удрать. Раненых людей и лошадей добили мои воины. Затем собрали трофеи и погрузили на уцелевших жеребцов. Спешить нам не надо. Возле ворот уже было тихо. Еще сражались в центре города, но, судя по тому, что крика было больше, чем звона оружия, скоро все закончится.

41

Захват Сакаи сделал Оду Нобунагу самым известным и влиятельным полководцем Нихона. Во-первых, он был первым, кому удалось покорить такой большой и сильный город; во-вторых, у него теперь появился довольно обильный источник финансирования, что позволяло кратно увеличить армию; в-третьих, заимел собственное производство аркебуз, которое стремительно расширялось, потому что даймё освободил от налогов изготовителей этого оружия и приказал продавать ему всю продукцию по очень выгодной для них цене. Даймё не преминул воспользоваться этим, решив избавиться от самого богатого из врагов — Китабатакэ Томонори, правителя провинции Исэ, который не пострадал во время штурма Киото, как я думал. Оказалось, что моя пуля нашла его сына Китабатакэ Тиканари.

Осенью наша армия зашла в провинцию Исэ двумя колоннами: одна с севера под командованием Оды Нобунаги, другая с запада под командованием Сибаты Коцуиэ, довольно толкового полководца, который в свое время настучал даймё, что младший брат Ода Набуюки мутит заговор, благодаря чему был приближен и повышен. Я был в первой, командовал тысячей восемьсот асигару-тэппо. Остальных шестьсот подчиненных, обученных в последние месяцы, передал во вторую колонну, которой предстояло больше грабить, чем воевать.

Нам помогали практически все кланы синоби из провинции Ига. Для них это было дело принципа, потому что не забыли и не простили нападение, совершенное много лет назад Китабатакэ Харумото, отцом нынешнего правителя провинции Исэ. Нихонцев можно без колебаний назвать людьми длинной памяти. Благодаря синоби, мы знали о всех маневрах врага, количестве его армии и отдельных отрядов и гарнизонов и даже сильные и слабые стороны старших командиров.

В замке Аноцу комендантом был Торияо Ивами, преданный своему сюзерену. Располагалось укрепление возле залива Исэ в месте слияния рек Ивато и Ано, которые защищали его с двух сторон. С третьей вырыли ров шириной метров семь, соединявшей реки. Рядом находился город Цу, который лет сто назад был важным портом, но сильно пострадал во время землетрясения и захирел. Место сочли проклятым и многие жители разбежались. Это первый сильный замок на нашем пути, поэтому мы были обречены захватить его, сделать зачин, который поднимет дух нашей армии.

Сделать подкоп и заложить мину под стену мешали реки, поэтому армия готовилась к штурму, но основная надежда у Оды Нобунаги была на синоби из Каваи. Они появились возле замка за несколько дней до подхода основных сил. Проникнуть внутрь легально не получилось. Синоби распознали и повесили со связанными руками и вверх ногами на длинном бамбуковом шесте, установленном в наклоненном положении на надвратной башне. Бедолага умирал долго, дергаясь, как рыба, попавшая на крючок. Соратники сняли его ночью, несмотря на то, что охрана была увеличена вдвое, но был уже мертв. Утром комендант замка увидел висящим на веревке командира ночного караула на надвратной башне. Еще два стражника лежали с перерезанными глотками на сторожевом ходе неподалеку от бамбукового шеста. После чего синоби начали готовиться к тайному проникновению, отравив всех собак в замке. Не знаю, как, но умудрились расправиться даже с комнатными собачонками, которые не выходили из тэнсю во двор.