Намбандзин (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич

В январе мне стало не до решения надуманных экзистенциональных проблем, потому что появились реальные. Миёси саннинсю напали на Киото. К ним присоединились несколько даймё из провинций, расположенных западнее и южнее города, в том числе мой старый знакомый Китабатакэ Томонори, сменивший в должности даймё своего отца, умершего шесть лет назад. Уверен, что Китабатакэ Харумото не совершил бы такую ошибку. На помощь нам пришел только Адзаи Намагаса, зять Оды Нобунаги, у которого было всего сотен пять воинов, в основном асигару-яри. Киотцы не горели желанием защищать свой город. Может быть, им было не все равно, кто станет сёгуном, но не собирались пожертвовать жизнь за любого из кандидатов. Так что на крепостных стенах заняли места около четырех тысяч воинов. Им пришлось отбиваться от семи тысяч нападавших.

Вечером враги подошли к столице, расположившись на том же месте, которое недавно занимали мы, и рано утром пошли на штурм. Они спешили захватить Киото до подхода Оды Нобунаги, предупрежденного о нападении с помощью системы дымов и флагов. Обычно посты располагались на вершинах гор или высоких холмов и мигом репетовали сигналы, так что через несколько минут, максимум пару часов, даймё знал о случившемся. Один-два дня у него уйдёт на сбор войска, подготовку к походу и еще пять — на переход. Так что нашим врагам надо уложиться в шесть дней, иначе придется удирать или сражаться на два фронта.

Я расположился у узкой бойницы на предпоследней площадке надвратной башни. На верхней находился Акэти Мицухидэ, осуществляя общее командование защитой города. У соседней бойницы был мой пятнадцатилетний сын Хирошо, получивший взрослое имя Иэнага (по иероглифу из имен обоих наших сеньоров) и, к моему удивлению, в жену Амаю (Ночной дождь), вторую дочь даймё Токугавы Иэясу от наложницы. Вопреки самурайскому воспитанию, полученному в замке Окадзаки, я привил сыну любовь к огнестрельному оружия. Это его первый бой и, надеюсь, не последний. Бойницы на этом уровне башни высокие, рассчитанные на стрельбу из длинного японского лука, поэтому мне было удобно сидеть на раскладном стуле, положив ствол мушкета на нижнюю плоскость проема. Второй стоял рядом, прислоненный к стене, а возле него — мой новый слуга по имени Горо (Пятый сын). Купил его за два мона на киотском рынке. Пацану лет четырнадцать, точно не знает свой возраст. Вырос в нищете, попал ко мне совсем тощим. За полгода отъелся, подрос сантиметров на пять и, кроме других обязанностей, облегчающих мою жизнь, научился заряжать мушкет. Я дал ему стрельнуть разок и пообещал повторить поощрение, если будет служить хорошо. Теперь у меня самый преданный слуга. У сына Иэнага тоже два мушкета, а для перезарядки и заодно охраны приставлен опытный асигару-тэппо, спокойный и рассудительный.

Первыми в атаку погнали пленных крестьян, которые по двое тащили корзины с землей и камнями и каждый по снопу рисовой соломы. Содержимое корзин высыпали в сухой ров шириной метров пять и глубиной около четырех, а снопами закрывались от стрел и камней, летевших с крепостных стен. Защита помогала плохо. Во время каждого захода примерно треть крестьян погибала или получала тяжелые ранения и падала в ров, помогая заполнить его. Я считал это разбазариванием боеприпасов, поэтому приказал своим асигару-тэппо, чтобы стреляли только в воинов, в первую очередь в самураев, у которых доспехи покрепче, труднее пробить копьем или катаной. Зато пуля из аркебузы с дистанции несколько метров продырявливала кожаный панцирь насквозь и частенько ранила или даже убивала шагавшего следом.

Когда ров в нескольких местах можно было преодолеть без особых проблем, в атаку пошли основные силы. Впереди асигару, за ними прятались отважные самураи. Это называется предусмотрительностью, а не трусостью. Лестниц заготовили мало, по одной человек на сто пятьдесят. Сделаны из бамбука, перекладины привязаны веревками.

Асигару-тэппо я приказал стрелять только, когда враги полезут на стены, чтобы били в упор, наверняка, а сам начал раньше, потому что у меня нарезной ствол с мушкой. С удовольствием восстанавливал навыки стрельбы из огнестрельного оружия, растерянные в предыдущих эпохах из-за отсутствия практики. Выцеливал знатных самураев в богатых доспехах. По флажку опознал Китабатакэ Томонори или кого-то из его рода и с дистанции метров сто всадил ему в живот свинцовую пулю со стальным сердечником, который запросто пронзит любой нынешний доспех и тело в нем. Жертва сделала еще пару шагов, после чего у нее подогнулись ноги. Шагавшие сзади самураи подхватили ее под руки, не дав упасть, и понесли в тыл. Удобный способ сбежать с поля боя: никто не обвинит в трусости, потому что жизнь даймё важнее победы. Следующей моей жертвой стал кто-то из клана Миёси. Этот рухнул сразу, причем на спину. Выносить в тыл его не стали. Видимо, из бедных родственников, а я принял его за крутого в железных доспехах, потому что их недавно покрыли розовым лаком, прямо таки излучавшим красноватое сияние в лучах жиденького, зимнего солнца. То есть я повелся на понты, а чувак погиб из-за них. Потом я завалил двух рослых самураев. Чем больше цель, тем труднее промахнуться, а мазать никто не любит. Иэнага тоже завалил одного самурая, причем заорал от радости так, что я подумал, что сына ранили.

К тому времени передовые вражеские воины уже добрались до городских стен, приставили лестницы, начали подниматься по ним. В дело вступили мои подчиненные. На сторожевом ходе не помаршируешь, так что караколировать им приходилось почти на месте, задевая друг друга. Зато черного густого дыма они выдали много. Поле боя скрыл самый настоящий туман войны, что стало полной неожиданностью, как для наступавших, так и для защитников. Я заметил, что многие вражеские воины, в том числе самураи, не желали «нырять» в черное марево навстречу жуткому грохоту выстрелов. Наверное, им казалось, что впереди японский вариант ада.

Точнее, у японцев-синтоистов нет ада в том виде, какой придумали себе христиане. У них, скорее, вариант греческого Аида — подземное царство мертвых, называемое Ёми-но-куни (Желтый источник) или просто Ёми. Позаимствовали у китайцев, у которых данные иероглифы произносятся, как Хуанцюань, но переводятся так же. Там не наказывают за совершенные на земле грехи и не награждают за благие дела, а просто влачат призрачное существование. Представляю, какая там скопилась толпа, если это место общее для китайцев и японцев.

Первый штурм закончился быстро, можно сказать, не набрав силу. Под закопченными сверху, крепостными стенами лежали тела врагов. Не скажу, что их было много. Я видел штурмы посерьезнее, когда убитые и тяжело раненые лежали в несколько слоев. Мы нанесли не столько физический урон, сколько моральный. Наши враги впервые увидели массовое применение аркебуз при защите города. Выяснилось, что любые доспехи бесполезны. Одно дело идти в бой, когда знаешь, что убить тебя смогут, если будешь недостаточно снаряжен, быстр и точен и, самое главное, удачлив, то есть многое зависит от тебя, а другое, когда понимаешь, что любое попадание — смерть или тяжелое ранение, и все зависит только от меткости врага и опять таки от удачи, которая, видимо, боится громких выстрелов.

38

Все предыдущие разы, в далеком будущем, я бывал на японском острове Хонсю в теплое время года. Может, поэтому запомнился мне, как место, где не бывает холодов. Пожив здесь без малого семнадцать с лишним лет, я убедился, что это далеко не так. Видимо, как и в Северной Европе, в Нихоне сейчас похолодание климата. С ночи зарядил снег. Снежинки были крупными и лохматыми. Они плавно и печально опускались на крыши домов, дороги, поля… Нихон стал похож на Россию, отчего мне взгрустнулось.

Думал, что враги не пойдут в атаку в такую погоду, но они не дали мне позаниматься самокопанием. Оклемавшись после вчерашней неудачной атаки, подождали окончания снегопада и поперли сразу с трех сторон. На наше счастье они не знали, что аркебузам противопоказан снег. Крестьяне из деревень возле города предупредили нас о вечерних маневрах врага, поэтому мы точно знали, где именно будут нападать и выставили там заслоны. Киото не весь окружен крепостными стенами. С двух сторон защитой служили реки и дома, построенные на их «внутренних» берегах. Башни и стены были только там, где можно пересечь вброд, причем в первую очередь эти сооружения построили для стражников, чтобы взимали налоги с входящих в город. Руководил этими отрядами Акэти Мицухидэ, который во время первого штурма сделал, видимо, правильный выбор, передумав переметываться, и поверил, что на южных крепостных стенах города справимся без него, поручив мне командовать там войсками.