Мальчик как мальчик - Александр Альбертович Егоров

только отчаяние. Одной рукой он как-то неловко то ли отдал честь, то ли поправил свою форменную бейсболку. Развернулся и полез вверх по откосу, отмахиваясь рукой. В лучах фар светился его желтый жилет с белыми полосами. Что-то было с ним не так, с этим лейтенантом. Приглядевшись, я понял, что именно.

Он был одноруким. Левый пустой рукав он заправил под ремень.

Я протер глаза. Никого больше не было на склоне. С дороги доносилось ворчание дизеля. Приглушенные голоса слышались оттуда, но ни слова было не разобрать.

С шипением захлопнулась дверь. Автобус (если это был автобус) тронулся и пополз прочь, пыхтя и задыхаясь. Комья земли посыпались с края оврага. Это вернулся лейтенант.

– Страшное дело, – сообщил он. – Автобус Москва – Нальчик. Приказано пропустить без задержки. Завтра во всех новостях будет.

– Что будет?

– Список жертв. Что же еще.

По моей спине пробежал холодок. Я начинал понимать, куда я попал в этом своем сне. Но проснуться не получалось. Даже непонятно было, с чего начинать, чтобы проснуться.

– Пожалуй, я пойду, – сказал я.

Лейтенант протянул мне руку. Кое-как мы взобрались по мокрому откосу на дорогу. Вдали на обочине мигал огнями полицейский «форд».

Теперь-то я разглядел: в этом месте трасса делала резкий поворот, обозначенный помятым отбойником. Мне показалось, что я вижу на отбойнике свежие следы краски.

Чуть дальше на обочине белел брошенный «мерседес»-купе. Что-то заставило меня неотрывно смотреть в ту сторону.

Лейтенант проследил за моим взглядом.

– Да уж, – сказал он. – Все не могут трассу нормально оборудовать. Недавно вот парнишку приняли. То ли заснул за рулем, то ли плохо стало. До сих пор непонятно, на этой стороне или на той… Так и отвез его к начальству, пусть там оформляют.

– Как его звали? – спросил я.

– Дмитрием. Говорят, в телесериале снимался. А зачем вам?

Я не отвечал. Целый кусок моего прошлого прокручивался перед моими глазами, словно кто-то вернул недостающий фрагмент в киноленту. Одновременно в моей голове всплыло невозможное, но знакомое имя: «Тимур Макбетович». А это еще из какого фильма, подумал я.

И тут же вспомнил.

– Послушайте, – сказал я инспектору. – Я передумал. Я остаюсь. Мне надо его видеть, этого Дмитрия.

Сергеев даже не удивился.

– Так. А больше ничего вам не надо? – спросил он. – У нас тут свидания не разрешаются.

– Тогда отвезите меня тоже к вашему начальству, – предложил я.

– Да вы вообще понимаете, о чем говорите?

– Теперь начинаю понимать.

– Этот парень вам кто – родственник? Или денег должен? – Сергеев усмехнулся. – Интересно знать, что вы начальству предъявите?

– На месте разберемся. Решим вопрос.

Он посмотрел на меня испытующе:

– Ну, смотрите. Потом как бы не пожалеть.

Лейтенант распахнул передо мной заднюю дверцу. Я уперся взглядом в его пустой рукав.

– Что, хреново выглядит? – спросил он. – Да. За мной вот так никто и не приехал… в свое время…

Уловив, что я не догоняю его мысль, он только усмехнулся:

– В общем, спасибо Паше Грачеву за наше счастливое детство. Все жду – не дождусь, когда же встречу их всех. Главное, чтоб в мою смену попали.

Отвернувшись, он сплюнул далеко в сторону. Уселся за руль. Правой рукой, несколько неловко, захлопнул дверь. Включил дальний свет. Дорога осветилась на добрый километр. Я увидел на бетонной руине впереди размашистое флуоресцентное граффити:

Enter: light

– Давно нарисовали, – сказал инспектор. – Байкеры какие-то.

Он взялся за рычаг.

– Постритрейсить-то здесь реально круче, чем у вас. Навстречу никто не едет. Если вы заметили.

Прищурившись, он вдавил педаль. Мотор взвыл. Стрелка тахометра взлетела до шестерки. Визжа покрышками, «форд» сорвался с места, а я уперся затылком в подголовник. За окнами замелькали темные деревья. Сергеев врубил сирену: у меня заложило уши, и почему-то стало смешно.

«Enter, – подумал я. – Давай, жми».

– Дорога знакомая, – почему-то сказал Сергеев. – Хоть во сне езди. Все по прямой да по прямой, движение одностороннее. Обратно уже не выпустят… если без мигалок.

* * *

Когда «форд» остановился у КПП, лейтенант всего лишь опустил стекло и сказал пару слов невидимому пограничнику – и мы двинулись дальше. Сперва мне показалось, что пейзаж за окном ничуть не изменился; все те же елки да сосны летели, бежали и проплывали мимо, растворяясь во мгле. Вот только луна пропала, да еще почему-то обнулились часы на приборной панели.

Помню, тогда я обернулся, и холодок пробежал у меня по коже. Позади нас стелилось темное безвидное пространство, и даже дорога как будто исчезала сразу за нашими колесами.

– Не оглядывайтесь, – вполголоса произнес Сергеев. – Тут всегда так. Я же говорю, одностороннее движение.

Часы показывали 0.10, когда он остановил машину на асфальтовой площадке, под фонарем.

Место, куда мы прибыли, представляло собой небольшой супермаркет или, точнее сказать, магазин duty-free у пограничного перехода. Проще сказать, это был низкий бетонный ангар с обширным пандусом и стеклянными дверьми. Над всем этим красовалась вывеска:

О! МЕГА

товары в дорогу

«О» как раз и было выполнено в виде греческой буквы, последней в алфавите. Похожее на чертеж презерватива, это неоновое «О» было согнуто из розовых газовых трубок. Возможно, из-за этого омегамаркет смахивал на дрянной американский мотель с почасовой оплатой.

По ночной поре здесь было безлюдно; в сторонке скучало несколько разноцветных машин, дорогих и не очень. Допотопный автобус «MAN» остановился у самого входа, погасив фары. За рулем сгорбился водитель. Похоже, он спал. На боку автобуса виднелась табличка: «Москва – Нальчик».

– Ну вот, ждите здесь, – велел мне лейтенант.

Я остался стоять на парковке, не имея ни малейшего представления о том, что делать дальше. Огоньки «форда» мигнули в последний раз и скрылись за условными деревьями.

Дождь перестал. Фонари на пандусе светили голубым светом, вывеска горела призывно.

Стеклянные двери раскрылись, и из магазина повалила толпа отъезжающих, с пакетами и традиционными клетчатыми сумками. Люди не спешили грузиться в автобус. Стояли и курили. Я мог слышать, что они говорят. И даже понимал, хотя говорили не по-русски.

«Надо было еще водки брать, – говорил кто-то. – Говорят, там совсем ничего не будет». – «Только по одной разрешается, – возражал второй. – Только на дорогу». – «Ты вообще о чем говоришь, э? Какой водка? Думаешь, ночь, так Аллах не видит?»

– Однако тут и порядки, – пробормотал я.

– Порядки везде одни и те же, – отозвался голос за спиной. – А дьявол, как известно, живет в деталях.

Человек в темном осеннем плаще смотрел на меня, тонко улыбаясь. За его спиной мигал аварийкой длинный черный «мерседес». На крыше у него я заметил синий проблесковый маячок –