Желание быть городом. Итальянский травелог эпохи Твиттера в шести частях и тридцати пяти городах - Дмитрий Владимирович Бавильский

Вт, 12:24: Да, здесь, в Италии, особенно ясно, как и почему (откуда и зачем) берутся разговоры об «особом пути России». От безысходности. Догонять глупо да и невозможно, вот и остается уповать на «собственную гордость».

Вт, 20:49: Главный лайфхак Перуджи: университетские здания занимают здесь едва ли не четверть Старого города (больше, чем церкви), а там, где студенты, еда дешевле, а нравы демократичнее.

Вт, 21:30: О личной дистанции пост. Наш человек, идущий по нашей улице, чувствует лбом потенциальную угрозу, исходящую от каждого, но изо всех сил делает вид, что никого не замечает. Итальянцы, наоборот, всячески показывают, что они тебя учитывают, но за этим радушием ничего нет, выучка. Стефания так и не купила мне шнур для айфона, хотя сама вызвалась его найти. Нашел его я – в старом городе (29 евро). А еще удивлялась, что я пью в основном черный чай, и даже хотела найти его в магазине. Третий день ищет. Спишем на то, что у нее сложный период.

Вт, 21:37: Обход культурных красот Перуджи начал с Зала деи Нотари во Дворце приоров на главной площади. Вход свободный, росписи – Пьетро Каваллини.

Вт, 21:38: В Национальной галерее Умбрии купил музейную карту (14 евро за 5 коллекций на 48 часов) и уже в первый же день полностью ее оправдал, хотя был еще не везде: в карту входит десять музеев, но по правилам посетить можно лишь пять.

Вт, 21:56: В Национальной галерее Умбрии провел два часа, и, честно говоря, меня просто расплющило от двух этажей крышесносной умбрийской школы + немного сиенцев (правда, без Симоне Мартини, но вчера в Ассизи я достаточно изучил капеллу, расписанную им в Нижнем храме) и художников из Римини.

Вт, 21:59: Временная выставка в Национальной галерее – серия скучно-синих абстракций Ханса Хартунга (1904–1989) – только отсрочила встречу с прекрасным.

Вт, 22:01: Огромный этаж готики и раннего Возрождения с самым большим Пьеро делла Франческа из всех мной виденных. Его зачем-то выставили в отдельном зале напротив абстрактного шестичастного цикла все того же Ханса Хартунга. Убийственное соседство.

Вт, 22:07: Два десятка (!) картин Перуджино – целая ретроспектива – выставлены уже на первом этаже. Они сосланы вниз, чтобы не мешаться под ногами у готики, примитивов и раннего Ренессанса. И это единственное, что там можно смотреть: после Перуджино что-то в искусстве (причем не только умбрийском, но и итальянском) ломается. Залы первого этажа пробежал галопом. Вот прямо физически ощущаю, как вкусы мои и пристрастия, словно бы по шкале радионастройки, смещаются на все более ранние времена.

Вт, 22:13: В Колледжо дель Камбио (отдельный вход в Палаццо Приори), расписанном Перуджино (входит в музейный билет) – небольшая, но остроумная выставка автопортретов (и их копий) «Веласкес и Бернини», с экспонатами из Прадо и Уффици. Да на фоне потолков Перуджино, да с деревянными панелями Доменико дель Тассо.

Вт, 22:18: В одном зале – два автопортрета Веласкеса и его повторения последышами, во втором – несколько холстов Бернини. Очень точная рифма.

Вт, 22:19: А потом без разбора, сплошняком пошли церкви. Сан-Франческо (Ораторио ди Сан-Бернардино закрыт на реставрацию), Сан-Лоренцо и Сан-Доменико – самая большая церковь Умбрии (это уже даже не вокзал, но целый космодром с молельными партами, ученики которых все как один улетели в открытый космос: по церкви я гулял практически в полном и космическом одиночестве), в клуатре которой находится огромный археологический музей. Он тоже входит в единый музейный билет, но сил у меня хватило лишь на артефакты, выставленные на улице.

Вт, 22:27: Чтобы хоть немножечко восстановиться, пошел в Капеллу Сан-Севере с фреской, которую начинал Рафаэль (верх), а заканчивал уже после его смерти старикан Перуджино (низ). Артефакт вполне в духе «ученику от побежденного учителя».

Сан-Пьетро

Лайфхак про церковь Сан-Пьетро, от пола до потолка забитую живописью, – попросите открыть сакристию (это бесплатно): в ней Перуджино, если кому не хватило в Национальной галерее и в самой церкви, и роскошные фрески.

Однако главный специалитет Сан-Пьетро, известный на весь мир, – диковинные подлокотники монашеских кресел (1525–1535) в алтарной части собора (туда пускают). Стефано Дзамбелли из Бергамо украсил их фигурами и мордами сказочных и мистических существ, ни одно не повторяется, как и гротески, вырезанные на спинках. В сочетании с разноцветными фресками, которые можно рассматривать в лоб, эффект поразительный: точно чередуешь крупные и панорамные планы. Дорога вбок

Но главное в Сан-Пьетро для меня – само это место, в котором бывший бенедиктинский монастырь находится. До него надо долго идти все время вниз, постоянно удаляясь от центра, проходя городские ворота и крепостные стены.

Постепенно людей на улицах становится меньше, тишины и покоя, осенней умиротворенности – больше и больше, а деревья по краям дороги все стройнее и выше.

Издали комплекс похож на древнюю крепость. Перед ним – пустырь, как бы окончательно отрезающий сакральную зону от повседневной: через пустоту проходишь как сквозь рамку металлоискателя.

Монастырь с каскадом клуатров, перетекающих друг в друга, и поэтому соединенный с университетскими факультетами (во внутренний двор проекта Франческо ди Гвидо Сеттиньяно выходят двери «философии», «теологии» и «логики»), точно ласточкино гнездо, лепится к краю пропасти, окруженному садами, затейливо соединенными со средневековыми дворами и смотровыми площадками.

Вокруг расстилается многоуровневый пейзаж с задников ренессансных картин, дневной зефир струит эфир. Фонтаны и статуи, названия растений на табличках, редкие пенсионеры и отдельные собачники, пинии и пирамидальные тополя, рассеянный свет, превращающий все, что вокруг, в архитектурные кулисы; стоит войти в один сад, чтобы увидеть, как сбоку раскрывается другой, а в искусственном водоеме, сопровождающем течение вод, плавают красные рыбки.

Самое ценное во всей этой обители покоя и окрестностях то, что, когда я еще только сюда шел, Перуджа, перестав взнуздывать туристические рецепторы, поменяла агрегатное состояние. Она не просто включила обыденность, но и стала чем-то обобщенно-иным, не конкретной Перуджей, столицей итальянской провинции с богатой историей и неземными ландшафтами, но территорией вненаходимости, которая в своей параллельности может возникнуть в любом другом мощном месте с похожими сквозняками. Точка сборки

Не знаю, как объяснить ощущение конкретнее, так как прелесть его именно в рассеянности. Но, с одной стороны, такое пространство будто бы внезапно сбрасывает подробности, складки, где укрыты противоречия и детали, за которые цепляется сознание, чтобы, с другой стороны, на освободившееся медитативное течение мыслей снизошло ощущение собственного присутствия сразу во многих местах – одновременное переживание всех преддверий монастырских комплексов и музейных замков возле древних городов, когда рядом с ними расширяются автостоянки, бьются флаги на ветру и гигантские афиши,