Геббельс. Портрет на фоне дневника. - Елена Ржевская

Поджог рейхстага — зловещая провокация, подавшая сигнал к развязанному за неделю до выборов террору, преследованию нацистами своих противников и инакомыслящих.

Буквально на следующий день после поджога Гинденбург (по настоянию Гитлера) подписал указ: «Для борьбы с антигосударственными и антинародными действиями, начало которых положил поджог рейхстага 27 февраля 1933 года, временно отменить гражданские гарантии Веймарской конституции, включая свободу личности…»

Но отмененные «временно» гражданские гарантии были возвращены немцам только после падения фашистского режима.

28 февраля 1933. Во всем рейхе больше не выходят марксистские газеты. Геринг начал в Пруссии большой поход против красных партий, он кончится их полным уничтожением. Кабинет принял очень суровое постановление против КПГ. Это постановление предусматривает смертную казнь. Это необходимо. Народ теперь желает этого. Аресты следуют за арестами… Сопротивления нет нигде. Противники поражены нашим внезапным и сильным контрударом… Теперь работа пойдет сама собой… Мы сможем отпраздновать наш великий триумф еще парадней. Жизнь снова радует.

4 марта 1933. СА маршируют длинными колоннами по Берлину. Последние приготовления к выборам… Борьба достигает кульминации… В Гамбурге все на острие ножа. После выборов надо будет принять там решительные меры.

В день выборов стали поступать благоприятные для нацистов сведения.

5 марта 1933. Первые результаты… Но что значат теперь цифры. Мы господа в рейхе и в Пруссии, все остальные разбиты и пали наземь… Это тем более приятно, что у нас теперь есть возможность выступить против сепаратистского федерализма.

Геббельс отстоял свое монопольное положение от всех поползновений делить с ним власть в министерстве. «Министерство должно объединить в одну широкомасштабную организацию прессу, радио, кино, театр и пропаганду».

В отведенном под министерство здании «я быстренько взял несколько строителей из СА и велел за ночь сбить весь гипс и деревянную отделку, древние газеты и акты, которые сохранились в шкафах с незапамятных времен, были с грохотом выброшены на лестницу. — Это первый жест министра просвещения и культуры. Новая власть порывает с историей, памятью, культурой. — Когда достойные господа — я их выгоню в ближайшие дни — явились на следующее утро, они были страшно потрясены. Один всплеснул руками над головой и пробормотал с ужасом: «Господин министр, знаете ли, ведь вы можете за это попасть в тюрьму?» Извини подвинься, мой дорогой старичок! И если ты до сих пор об этом не слышал, то позволь тебе сообщить, что в Германии революция и эта революция не пощадит ваши акты», — браво осаживал старичка новый министр культуры и образования, агрессивно демонстрируя бескультурье, попрание архивов — исторической памяти.

7 марта 1933. Ситуация в Баварии созрела. В Гамбург уже в вечер выборов направлен рейхскомиссар. Почему нельзя сделать это повсюду теперь, когда враги разбиты и повергнуты наземь? Мы должны действовать решительно и пользоваться ситуацией. Следующей землей будет Баден-на-Рейне.

8 марта 1933. Вечером мы все у фюрера, там решено, что теперь очередь Баварии.

9 марта 1933. В Баварии все решено. Генерал Эпп принял власть как комиссар рейхсправительства… Клерикальная федералистская клика пыталась еще сопротивляться, но была сметена силой событий.

11 марта 1933. Днем я был у фюрера. Рейхспрезидент только что подписал указ, по которому черно-бело-красный флаг и свастика превращаются в знамя рейха. Какой немыслимый триумф! Наш презираемый, обруганный и осмеянный флаг становится символом рейха.

Такого не ожидал даже Геббельс. Все более порабощаемый Гитлером президент страны объявляет партийный флаг нацистов государственным знаменем Германии. Ставя знак равенства: партия равна государству. Но, выходит, и не предполагая на будущее возможности новых выборов, победы иной партии. Вот шаг — один из тех роковых, что укрепляли власть нацистской партии в сознании немцев.

14 марта 1933. Теперь перестройка в министерстве идет с поразительной быстротой, только по углам еще визжит едва внятно вымирающая чиновничья плесень.

17 марта 1933. Кто только не предоставляет теперь себя в распоряжение нового государства!.. Опасны те, кто только сейчас украшает себя свастикой… Радио теперь исключительно в руках государства… Я предпринял уже серию увольнений…

Как ни успешно для национал-социалистов прошли выборы, но их итог — 17 миллионов голосов — был недостаточен, чтобы получить в рейхстаге большинство и утвердиться в своем единовластии. Их противники социал-демократы оказались даже популярнее, чем на предшествующих выборах в ноябре 1932-го. Католическая партия «Центр» тоже укрепилась большим, чем прежде, доверием избирателей. И разгромленная компартия — ее активные функционеры были либо расстреляны, либо брошены в тюрьму и в концлагеря, спешно сооруженные Герингом, — удержала за собой около 5 миллионов голосов. По-прежнему Москва запретила немецкой компартии объединяться в предвыборной борьбе с социал-демократами — «социал-предателями».

Опрометчиво заявил Геббельс: «Нация отдастся нам почти без борьбы». Прав он был, когда записал в дневнике: в рейхстаге «абсолютного большинства мы никогда не получим. Надо искать другие пути». Другие пути теперь — это насильственный захват власти Гитлером, чтобы, разгромив все, что стоит на его пути, воплотиться в диктатора. Ближайшей задачей стало: получить чрезвычайные полномочия.

«У нас грандиозный план праздничного открытия нового рейхстага в Потсдаме. Там будет символическое представление нового государства» (16.3.1933). Эта торжественная церемония призвана была укрепить власть Гитлера.

И вот первое после пожара заседание рейхстага — в Потсдаме, в Гарнизонной церкви, где покоится прах Фридриха Вильгельма I и Фридриха Великого. Дата открытия рейхстага 21 марта означала связь этого события с первым канцлером немецкой империи, создателем могущественной Германии — Бисмарком, открывшим первый в истории Германии рейхстаг в этот день в 1871 году. Словом, помпезное мероприятие призвано было демонстрировать преемственность власти Гитлера, наследующего первым величинам немецкой истории.

Торжественность заседания укрепляла фигура старого фельдмаршала Гинденбурга. Еще недавно «враг», «старый козел», который должен убраться с дороги, он теперь, заласканный почестями, стал политической куклой в руках нацистских заправил. «Все встают с мест и радостно приветствуют седого фельдмаршала, который протягивает руку молодому канцлеру. Исторический момент… Гинденбург возлагает лавровые венки на могилы великих прусских королей. Штандарты с нашими орлами высоко вздымаются. Снаружи гремят пушки. Теперь звучат барабаны. Президент поднимается на трибуну с фельдмаршальским жезлом в руке и приветствует рейхсвер, отряды штурмовиков, СС и «Стального шлема»…

Гитлер — «он в замечательной форме» после укрепившего его власть потсдамского торжества — тотчас затребовал чрезвычайных полномочий для правительства. Получить нужный Гитлеру процент голосов в парламенте не составляло теперь большого труда. Ведь декрет, который по настоянию Гитлера подписал Гинденбург на следующий день после поджога рейхстага, отменял гражданские гарантии конституции, включая свободу личности. И можно было расправиться с депутатами от коммунистов, засадив всех их в тюрьмы и концлагеря. И так же обеспечить отсутствие на заседании рейхстага тех депутатов из фракции социал-демократов, которые были наиболее неугодны Гитлеру.

24 марта 1933. «Центр» и даже государственная партия принимают закон о предоставлении чрезвычайных полномочий правительству. Он рассчитан на четыре года и дает правительству полную свободу действий.

Только депутаты социал-демократической партии проголосовали против. Подавляющее большинство депутатов, поддержавших требование Гитлера, сознавая это или нет, по существу согласились на самоуничтожение парламента. И как социал-демократическая партия, так и те партии, что поддержали Гитлера, оказались обречены на самороспуск или терроризировались и подверглись запрету. Их имущество было присвоено нацистами.

В марте же 1933-го, когда запрещена и объявлена вне закона коммунистическая партия и коммунисты брошены в тюрьмы и лагеря, Сталин возобновляет торговлю с Германией.

«Теперь мы конституционно господа рейха», — пишет Геббельс. Но чтобы быть на деле «господами», им как раз и нужен статус, сводящий конституцию на нет. Покуда что указам Гитлера требовалось формальное принятие их кабинетом министров. Это препятствие к неограниченной власти оказалось достаточно быстро преодолимым: «В кабинете авторитет фюрера теперь полностью признан. Голосование проводиться больше не будет. Решает фюрер. Все идет много быстрее, чем мы отваживались надеяться… Наконец-то мы у власти…»