Изюм из булки. Том 2 - Виктор Шендерович

Усвоение материала

Мы ехали в автобусе по Хорватии.

Гид Володя, наполовину русский, рассказывал трагическую здешнюю историю — от хамских опытов Иосифа Броз Тито до взаимного варварства последних лет.

Мы проезжали брошенные сербские деревни, заросшие бурьяном огороды, дома, выщербленные пулями и осколками…

Володя рассказывал. После его экскурсии можно было защищать диссертацию.

Российская туристка, тетка средних лет, внимательно выслушав трехчасовой рассказ, спросила напоследок:

— А чем сербы вообще отличаются от хорватов?

Володя ответил, не моргнув глазом:

— У них квадратные головы и хвосты.

— Какой ужас! — ахнула туристка.

Угол отражения

Когда в Мельбурне я обнаружил, что еду по району Balaclava, по улице Inkerman — логическая конструкция сложилась в два счета.

Я спросил провожатого:

— Тут живут наши?

— Ага, — подтвердил он, — русский район.

Я навалился на дедуктивный метод и уточнил:

— Выходцы из Крыма?

Тут-то дедуктивному методу и вышел облом.

Никакие не крымчане назвали этот район Балаклавой, и улицу в честь Инкермана назвали тоже не они. Сами же австралийцы и назвали — в память о погибших на Крымской войне!

Той самой, позапрошлого века, в которой Австралия воевала, разумеется, на стороне британской короны, изо всех сил пытаясь убить поручика артиллерии Льва Толстого, отвечавшего им полной взаимностью.

Через толщу лет этот свет прошел преломленным, и сегодня в мельбурнском районе Balaklava, на улице Inkerman говорят по-русски. Не скажу, что на языке Толстого, но все-таки…

Типа наша взяла.

Точный хронометраж

Русская телефонная компания в Мельбурне предоставляла подписчикам бесплатное время для разговоров: рекламная акция! Когда кредит подходил к концу, абоненту об этом сообщали…

Однажды в компанию позвонил пожилой и сильно раздраженный эмигрант.

— Я знал, что вы нас подслушиваете, — заявил он, — но чтобы вмешиваться в разговоры — это уже ни на какую голову не налезает!

Обескураженный сотрудник компании попросил объяснить, что случилось.

— Как что? Вчера мы разговариваем с братом, два старых человека… Я говорю ему: возраст, болезни, не знаешь, сколько осталось… Так она прямо в трубку говорит: «Вам осталось десять минут!».

Чемодан

Дело было в Италии, в Бергамо.

Ночью какой-то труффальдино вскрыл нашу машину и спер чемодан со всем содержимым.

Утром мы пошли в ближайший полицейский участок. Карабинер попросил написать заявление с перечислением вещей. Жена, нетвердый носитель английского языка, битый час вспоминала содержимое чемодана и грамматики. Документ был передан карабинеру, и карабинер пожелал нам счастливого пути.

Любознательная жена поинтересовалась ходом дальнейшего расследования.

— О, теперь ваш чемодан будут искать по всей Италии! — пообещал служитель закона.

— Но вы даже не спросили, какого он цвета!

— В этом нет необходимости, — заверил карабинер.

До сих пор небось ищут, ночей не спят.

Местный обычай

Лазанья требует вниманья! Стихи, практически.

Потерявшая бдительность от здешних красот (а обедали мы с видом на Пизанскую башню), жена посадила пятно на брюки. И, разумеется, попросила у официанта — что?

Правильно: соль.

Официант принес соль и пару минут с тревожным интересом смотрел, как моя жена солит брюки. Было видно, как его мозг накреняется вслед за башней. Когда брюки были достаточно посолены, официант тактично сообщил:

— А мы делаем это жидкостью для выведения пятен.

И принес пятновыводитель.

«О, сколько нам открытий чудных!..»

Мой знакомец, экстремал, организовал тургруппу экстремалов из Швеции и Польши и повез их по России.

Но не по Золотому кольцу, а — вдоль…

И вот в районе Иркутска родные польские могилы разбередили в одном пане генетическую память. Вечером, крепко взяв на грудь, он надерзил российскому экскурсоводу — и пошел из принципа допиваться со шведами.

И стал жаловаться шведам на Россию.

— Они увозили наших предков сюда, в Сибирь, — говорил поляк, — они нас здесь убивали…

Шведы с сочувствием выслушали всю историю до конца и спросили:

— Почему вы не позвонили в полицию?

На отдалении

«Шотландцы — замечательные люди! — поделилась своим восторгом знакомая, много лет живущая в тех краях. — В прошлом году решила показать ребенку Израиль, и в Иерусалиме получаю коллективную эсэсмэску от подруг: ну как там твой Иран?

Поэтому, — пишет она, — в Шотландии и нет антисемитизма: не видят разницы!»

Включай мазган

Дело было в Израиле.

В номере было холодно, и жена позвала горничную. Горничная с ясной украинской мелодикой русской речи посоветовала жене просто:

— Включи мозган.

Жена поняла, что ей в довольно незатейливой форме предложено подумать. Она подумала, заглянула в шкаф в поисках запасных одеял, ничего не нашла и снова обратилась к горничной с вопросом: как бы сделать так, чтобы не было так холодно?

— Включи мозган! — ответила та уже с некоторым раздражением.

Моя смиренная жена подумала еще, но холод явно сказывался на ее умственных способностях.

— Включи мозган! — закричала горничная. Потом махнула рукой, вошла в номер и сама включила мазган.

«Мазган» на иврите — кондиционер.

Занимательная лингвистика

Интересная штука — эмоциональная память!

…Маленький пансион в Италии. Ливень застал врасплох — бегу забирать купальники и полотенца, сохнущие на лежаках. Немецкая пара, мимо которой я бегу обратно, дружелюбно подбадривает:

— Шнель, шнель!

И меня пробирает животный генетический ужас: шнель, хальт, цурюк, хенде хох… Только это мы и знаем из немецкого.

То ли дело итальянский! Как всякий человек, учившийся музыке, в Италии я не пропаду. Вот автобусная остановка, а на ней написано: фермата… Ну разумеется!

Уже упомянутая в этой книге экскурсовод Елена Галесник рассказывала об этом трогательную историю.

Пробка у входа в музей: несколько экскурсионных групп в ожидании. Экскурсоводы на английском, французском и испанском клянут нерасторопность хозяев, а в сторонке стоит их печальный коллега-итальянец, которому тоже хочется поучаствовать, а подходящего языка — нет.

Итальянец, лишенный возможности общения, — это трагическое зрелище! Лена видит, как он страдает, но помочь ничем не может. И вдруг вспоминает свое музыкальное детство и говорит:

— Molto lentomento?

«Очень медленно». Так обозначался темп исполнения…

— О, molto lentomento! — кричит благодарный итальянец. — molto lentomento!

Культуру в массы

Давид Ойстрах, впервые попавший в Италию, был поражен культурным уровнем трудящихся. Грузчик, приподняв его чемодан, вздохнул: «Моlto pesante» — очень тяжело…

Ах, волшебная страна, где грузчики разговаривают языком музыкантов!

Педагогика

Впрочем, иногда понимание итальянского обходится без музыкальных терминов.

— Баста, кретино! — кричала венецианка на ревущего сына…

Краткое содержание

В раздевалке в Сандунах, отмывшись всласть, одевались в чистое строители-татары. Рядом на лавочке раздевался мой друг Шевелев. Раздевался — и слушал взволнованную повесть, которую описывал так:

— Тыр-пыр-мыр… Быр-тыр-мыр… Первомайская улица! Тыр-пыр-мыр… Знак сорок! Быр-тыр-мыр… Мент! Тыр-пыр-мыр… Быр-тыр-мыр… Кто пьян блять? Я пьян блять?

— И вот, — сказал изумленный Шевелев, — оказалось, что я понимаю по-татарски!

В греческой глубинке

…на табличке с правилами пользования лифтом я обнаружил слово «метафора»!

Ну разумеется! То, что переносит на иной уровень — как еще назвать?

А на кнопке остановки лифта было написано — «летаргия»…

И грелись под солнышком неподалеку друг от друга населенные пункты с названиями Лира, Таланта и Метаморфозы…

Вот уж точно: в Греции все есть!

Два в одном

Дело было на Пелопонесском полуострове. Остановились в отдаленном отеле у моря. Приехали в соседний городок с древней крепостью на перешейке. Поужинали.

Официант, немолодой импозантный мужчина, с благодарным поклоном принял от меня пять евро чаевых. Я был богатый иностранец, он — прислуга…

Жена поехала в отель, а я перешел в соседний бар, чтобы посмотреть на большом экране долгожданный полуфинал Лиги Чемпионов.

Спустя два с половиной часа в прекрасном настроении я вышел на пустой пятачок центральной площади. Такси не было. Я вернулся в бар и попросил вызвать машину. Бармен куда-то позвонил. Потом позвонил еще и даже с кем-то поговорил. А потом покачал головой и сообщил: никто не приедет.