Перед тобой земля - Вера Лукницкая

Поэтому Павел Николаевич пробыл в Москве всего несколько дней, однако успел сдать очерк "Памир" в "Правду". Договорился с издательством ЛОКАФ, что будет собирать материал по истории гражданской войны на Памире. Горбунов считал это дело нужным.

Как делаются чудеса

Вернувшись в Ленинград, Павел Николаевич вплотную занялся экспедицией, в первую очередь привлечением ученых - будущих участников. С каждым отдельным разговор, выяснение потребностей, возможностей у Щербакова, у Наливкина, в Горном институте, уточнение планов по секторам, в Гидрологическом институте, в Тресте русских самоцветов и т. д. Он так хорошо - слаженно, оперативно, точно - работал, что уже 26 ноября состоялось зачисление его в штат экспедиции на должность ученого секретаря. А всего несколько дней спустя в Ленинграде, по случаю организации ТКЭ, собрались на встречу академики и доктора наук, Специалисты и члены правительства.

ИЗ ДНЕВНИКА ЛУКНИЦКОГО

1.12.1931

В "Европейской" гостинице, в большом 11-м номере - Н.П. Горбунов, Н. И. Вавилов, А. Е. Ферсман, Н. М. Губкин, Д. И. Щербаков и многие другие...

Меня, как именинника, посадили между Щербаковым и Ферсманом.

И вот в разговоре Ферсман предложил мне вскорости ехать с ним за Полярный круг - в Мончетундру.

- Я знаю, Павел Николаевич, что вы заняты большим и нужным делом организацией Таджикской комплексной экспедиции. Я поддерживаю выбор Николая Петровича Горбунова и желаю вам успешно справиться с этой главной задачей, поставленной всем нам правительством и Академией наук. Но я предлагаю вам, сделав небольшой перерыв, съездить со мной за Полярный круг. Экспедиция у меня на этот раз комплектуется маленькая, но дело будет большое... Будем выходить за пределы Хибин. Поедем в Мончу... Полярная природа вас поразит она необычна, своеобразна и рельефом, и растительным и животным миром. Вам будет что описывать.

Он помолчал секунду, улыбнулся и добавил:

- Выезжать надо через неделю. Как? Согласны? Под нашим знаменем, помните? "Вперед за камнем!" А?

- Я рад, но можно ли оторваться от работы - той, организационной, по Памирской экспедиции?

Ферсман, как волшебник, все знал наперед. Потому он у Горбунова заранее исхлопотал Лукницкого на короткий срок.

И все-таки Павел Николаевич не верил. В дневнике у него записано: "Я не думал, что Александр Евгеньевич всерьез приглашает меня, но вскоре о моей поездке стали напоминать мне Щербаков и Соседко. Выезд назначили на 13 14-е, Ферсман уехал на горную станцию Академии наук в Хибины 7-го и ждет там".

Началась беготня с Соседко и без него по городу в поисках валенок, тулупов, свитеров, рукавиц, теплых шапок и шарфов. Несмотря на все бумажки, поиски безуспешны - Ленснаб не желал давать, ибо у Академии наук "нет фондов". После многих нажимов и многой беготни с кучей формальностей они добыли 4 пары валенок, 2 свитера, 3 шарфа и 3 теплые шапки.

Телеграмма от Ферсмана, чтоб 15-го они были в Хибинах. Билеты не удалось достать в один поезд для всех. Пришлось Павлу Николаевичу ехать одному, скорым.

Продуктов и прочего не взял - надеялся на горную станцию в Хибинах. Не было также рукавиц и тулупа. Ехал в жидколягой шубе. Но зато с книгой Ферсмана и материалами о ней.

Государственное издательство

юношеской и детской литературы

МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ

Ленинградское отделение

13 декабря 1931 г.

УДОСТОВЕРЕНИЕ

Дано сие члену ВССП и ЛОКАФ тов. ЛУКНИЦКОМУ Павлу Николаевичу в том, что он направляется через Хибиногорск за Полярный круг для собирания литературного материала и прикрепления к Полярной экспедиции академика А. Е. Ферсмана.

Просьба оказывать т. Лукницкому всемерное содействие в выполнении возложенного на него поручения.

Зав. изд-вом Гисин

Отв. секретарь Телешов

Круглая

Печать

ИЗ ДНЕВНИКА ЛУКНИЦКОГО

14.12.1931, Поезд Ленинград - Апатиты

...Читаю Ферсмана "Промышленный центр за Полярным кругом".

В эту ночь много интересного предстояло узнать Павлу Николаевичу. Например, подробности того, как в 1920 году научная комиссия во главе с президентом Российской Академии наук А. П. Карпинским, А. Е. Ферсманом, только что ставшим академиком, и представителем Геологического комитета И. П. Герасимовым специальным поездом добралась до станции Имандра. Дальше поезд не двинулся - то ли потому, что сломался паровоз, то ли шпалы прогнили. В общем, чинили часа полтора...

Из всех трех вагончиков этого "научного" поезда вышли люди поразмяться. И они увидели в сумраке чернеющий гребень горы Манетпахи. Геологи, находившиеся в составе комиссии, поднялись на склон и отбили несколько кусков породы. И были поражены. И не только геологи. Никто никогда еще не видел такого минерала. Даже сам Ферсман, великий знаток камня, не смог определить тогда, что это за порода.

Находка, однако, многое определила в будущем хозяйстве страны. С этого момента горные хребты Расвумчорр, Куккисвумчорр, Юкспор, Тахтарвумчорр, Айкуайвенчорр, Поачвумчорр уже не могли скрывать свои богатства от людей.

Неизвестный минерал оказался апатитом; в геологическом словаре он значится как "обманщик". До революции в России не было и десятой доли тех удобрений, какие нужны для хороших урожаев. А здесь, в Хибинах, в этой самой апатитовой руде - неиссякаемое количество фосфорных удобрений, которые могут повысить урожаи от Кубани и Поволжья до Сибири и Дальнего Востока. И когда это произойдет, апатит получит название "камень плодородия"...

Хибинское месторождение апатитов - самое большое в СССР и самое качественное. Это открытие оказалось мощнейшим фактором для пересмотра всех планов организации хозяйства в стране. В 1929 году было решено построить в Хибинах город, начать добычу руды, переработку и вывоз апатитовых удобрений. А пока первую тысячу тонн вывезли на санях трактором, дорогу которому расчищало местное население. А населения в этой тундре было тогда около двухсот человек...

ИЗ ДНЕВНИКА ЛУКНИЦКОГО

15.12.1931

Дорога тряская, валкая, частые остановки, снег с леском, серая туманная жижа за окном. В ней тонут дали и всякое воодушевленье. Читаю. На станциях маленьких, деревянных, без газет и буфетов и без всякого оживления - выхожу. Кемь. Сияющий огнями в жухлом окне Нивстрой. В соседнем купе - звон разбитых бутылок...

В вагоне-ресторане - разный люд, от грузчиков до военных. Ресторан на станциях превращается в лавочку - со станции, дыша морозом, воняя валенками, вваливаются мгновенно все углы забивающие очередью местные жители. Расхватывают сухари, пряники - все, что есть.

В Апатиты поезд приходит в три с минутами ночи. Поэтому спать не ложусь, там - пересадка на Хибиногорскую ветку, до ст. Вудъявр, где меня будет ждать лошадь со станции Академии наук.

Поезд - без опоздания. Тащу барахлишко на станцию, бегу к кассе, но... унылый говор расходящейся по тесному "залу" станции толпы: поезд на Вудъявр отменен... с 15 декабря. Почтовый ленинградский будет ходить до Вудъявра пойдет 16-го в 7 вечера, то есть не хотите ли дожидаться с 3 ночи до 7 вечера (плюс час обычного опоздания) в смрадном духе станции, да еще на своем барахле, ибо камеры хранения нет? Впрочем, можно и на морозе.

...Но мне везет: в одном вагоне со мной ехал инспектор движения. Я взмаливаюсь ему, кажу ему свои документы, и он устраивает меня на товарный поезд, выходящий на Вудъявр в 6.30 утра.

...Светает - чуть розовеет над горизонтом небо, но горизонт внезапно срезан надвинувшейся снежной, дикой, великолепной горой. Подножье ее - в ельнике, выше - обрывисто и скалисто.

Подъезжаем. Хибиногорск. Выскакиваю на мороз. Белесый сумрак, горы, столпотворенье вагонов и - то горе - деревянных, стандартных домов. Среди них несколько трехэтажных, каменных. Все новенькое, свежее. Какой-то бородач - вместо носильщика. Барак, прикинувшийся станцией. Камеры хранения и толку нет. Ищу обещанную мне со станции Академии наук лошадь. Ее тоже нет. Пять минут мотанья. Спешу с бородачом к кооперативу: тут, говорят, автобусы. "Автобус" - грузовик со скамейками, открытыми небесам и морозным ветрам, подходит. Стремительно взбираюсь и тогда только спрашиваю, куда он идет. На 25-й километр. Но этой цифири я еще не знаю. Добиваюсь, впрочем, что Горная станция - где-то не в ту сторону и надо слезть у конной базы. Раз "конная", значит, достану там лошадей, и в плечо острая стрела ветра - сквозь шубу и свитер. На глазах - лед.

Конная база - в барачном и палаточном городке, палатки заметены снегом, в них будут жить всю зиму. В базе тепло и бухгалтерно. "Лошадь? В Академию наук? Можно, только за наличный расчет". Звонки по телефону. "Будет". Звоню в Академию. "Через два часа поедет наша лошадь, захватит вас". - "Спасибо, я уже устроился. Когда выезжает Ферсман в тундру?" - "Двадцатого". Та-ак! Значит, четыре дня я сижу на станции Академии наук! Переодеваюсь в валенки. Старик-возчик, отличный конь, финские санки. Едем. Отсюда - 8 верст. Назад по дороге, на боковую - через озеро - все между горами - по глубокому снегу, ныряя в сугробы. Возчик рассказал, что у озера живет один-единственный саам с семьей... С озера - на морену, обросшую лесом, узкой дорожкой, с увала на увал, иногда круто. На морене свалены части стандартного дома - будет строиться еще одна база. Спуск лесом, колдобинами, в каменную тундру. За ней и за озером Малый Вудъявр видны домики. Там горная станция.