Собрание сочинений в 6 т. Том 4. Мио, мой Мио! [Мио, мой Мио! Братья Львиное Сердце. Ронья, дочь разбойника. Солнечная Полянка] - Астрид Линдгрен

Белых лошадей Тенгиль обещал также в награду тем, кто выдаст тайные склады оружия.

— Какая чепуха! — усмехнулся Маттиас. — Неужто он в самом деле считает, что в Долине Терновника найдется хоть один предатель!

— Нет, один такой есть лишь в Долине Вишен, — горестно сказал Юнатан.

Да, я точно знал, что рядом со мной идет Юнатан. Но трудно было помнить об этом при виде его бороды и лохмотьев.

— Юсси не довелось испытать такую жестокость, такой гнет и насилие, какие знали мы, — объяснил Маттиас. — Иначе он бы никогда не стал делать то, что он делает.

— Интересно, что задумала София, — сказал Юнатан. — И мне так хотелось бы знать, вернется ли Бьянка целой и невредимой.

— От всей души будем на это надеяться! — произнес Маттиас.

Вернувшись домой в Маттиасгорден, мы увидели, что Толстый Дудик, развалясь на зеленой траве, играет в кости с тремя другими стражниками Тенгиля. Видно, они были нынче свободны от службы, потому что пролежали там, среди кустов терновника, все послеобеденное время. Мы могли видеть их из кухонного окошка. Они играли в кости, ели сало и пили пиво, которое целыми ведрами таскали с площади. Так что мало-помалу они оказались уже не в силах играть в кости. Они продолжали только есть сало и пить пиво, потом только пить пиво. А потом уже вовсе ничего не делали, только ползали, словно жуки, в зарослях терновника. Под конец же они, все четверо, заснули.

Их шлемы и плащи лежали в траве, куда они их побросали. Верно, никто не смог бы пить пиво, парясь в толстом шерстяном плаще в такой теплый день.

— Однако, знай об этом Тенгиль, он велел бы их избить, — сказал Юнатан.

Затем он исчез — в дверях, и не успел я даже испугаться, как он вернулся назад с плащом и шлемом в руках.

— Зачем тебе эта дрянь? — спросил Маттиас.

— Еще не знаю, — ответил Юнатан. — Думается, придет час, когда и плащ, и шлем мне понадобятся.

— А я думаю, придет час, когда ты попадешься с ними, — предупредил его Маттиас.

Но Юнатан, сорвав с себя лохмотья и бороду, надел шлем и плащ. И вот он стоял перед нами, похожий как две капли воды на стражника Тенгиля, это было просто отвратительно. С дрожью в голосе Маттиас попросил его ради Бога спрятать этот гадкий наряд в какой-нибудь тайник.

Так Юнатан и сделал.

Потом мы легли и проспали остаток дня, поэтому я не знаю, как все было, когда Толстый Дудик и его приятели, проснувшись, начали выяснять, чей шлем и чей плащ исчезли.

Маттиас тоже спал, но — как он рассказывал позднее — внезапно проснулся, услыхав крики и проклятия, доносившиеся из зарослей терновника.

Ночью мы продолжали нашу работу, копая подземный ход.

— Осталось три ночи, не больше, — заверил нас Юнатан.

— А что будет потом? — спросил я.

— Потом должно произойти то, ради чего я сюда явился, — ответил Юнатан. — Может, это и не удастся, но я должен, во всяком случае, попробовать освободить Урвара.

— Только вместе со мной! — решительно произнес я. — На этот раз ты не покинешь меня. Куда бы ты ни пошел, я последую за тобой.

Он долго смотрел на меня, а потом улыбнулся.

— Ладно, если ты в самом деле этого хочешь, я тоже хочу этого, — сказал он.

11

Все солдаты Тенгиля, видно, очень здорово взбодрились, поглотив целую гору сала и целое море пива, да и каждому, верно, хотелось получить двадцать белых лошадей. Потому что они теперь жадно и неистово разыскивали Юнатана. Все эти дни они выслеживали его с утра до вечера, осматривали каждый дом, каждый уголок в долине. Юнатану пришлось скрываться в тайнике, пока он чуть не задохнулся.

А Ведер и Кадер — Исполнитель и Смотритель — разъезжали верхом по всей Долине Терновника и читали жителям грамоты о моем брате. Один раз мне тоже довелось услыхать о «заклятом враге Тенгиля Юнатане Львиное Сердце, который незаконно перебрался через стену и все еще пребывает в неизвестном месте в Долине Терновника». Они описывали и его внешность. Он был «на редкость красивый юноша со светлыми волосами и темно-синими глазами, статный и тонкий». Так они о нем говорили, и так, думается, описал его им Юсси. И все снова и снова слышались приказы о смертной казни тому, кто укрывает Юнатана Львиное Сердце, и о награде тому, кто выдаст его.

Пока Ведер и Кадер разъезжали по округе и трубили всю эту мерзкую чушь, в Маттиасгорден приходили люди, чтобы попрощаться с Юнатаном и поблагодарить его за все то, что он сделал для них. Я даже не знал, как много подвигов совершил мой брат.

— Мы никогда не забудем тебя, — говорили они со слезами на глазах.

Они приносили хлеб и давали ему, хотя им самим почти нечего было есть.

— Хлеб нужнее тебе, ведь тебе предстоит тяжкий и опасный путь, — говорили они.

И спешили уйти; им хотелось успеть услышать еще раз, что провозгласят Ведер и Кадер. Только собственной утехи ради.

Солдаты наведались и в усадьбу Маттиасгорден. Когда они вошли, я, смертельно испуганный, сидел на стуле в кухне, не смея пошевельнуться. Но Маттиас был настроен весьма бодро и даже задорно.

— Чего вы ищете? — сказал он. — Сдается мне, что такого Юнатана Львиное Сердце и на свете-то нет. Вы его просто выдумали, чтобы вам дозволили рыскать по всей округе, бездельничать и отбирать у людей последнее.

Отбирать последнее — как раз этим-то они и занимались. Начали они с горницы. Выкинули на пол все постельное белье, перины и подушки. Потом рылись в шкафу, и все, что там было, также выбросили на пол. И это было просто глупо с их стороны, неужто они и в самом деле думали, что Юнатан прячется в шкафу?

— Может, посмотрите заодно и в шкафу с ночными горшками? — спросил Маттиас.

Ну и разозлились же они!

И, выйдя на кухню, набросились на буфет с посудой, а я, сидя на своем стуле, чувствовал, как во мне закипает ненависть. Как раз в тот самый вечер мы с Юнатаном должны были уйти из Долины, и я подумал: «Если они сейчас найдут его, я не знаю, что сделаю!» Нет, такая несправедливость просто немыслима, не могут они схватить его в эти его самые последние часы в Долине Терновника.

Маттиас набил буфет старым платьем, и овечьей шерстью, и всякой ненужной утварью, чтобы приглушить все звуки, доносившиеся из тайника, и весь этот хлам они выкинули на пол кухни.

А потом! А потом мне захотелось кричать так, чтобы рухнул и обвалился весь дом. Да, потому что один из них нажал плечом на буфет, чтобы отодвинуть его в сторону. Но я не закричал. Я сидел совершенно окаменевший на стуле и только ненавидел его, ненавидел его грубые руки, и толстый затылок, и бородавку на его лбу! Я ненавидел его потому, что знал: сейчас, сию минуту он увидит дверь тайника, а это значит — конец Юнатану!

Но тут все-таки раздался крик. Крик Маттиаса.

— Глядите, пожар! — кричал он. — Разве Тенгиль приказал вам поджечь дом?

Не знаю, как это произошло, но все так и было, как он кричал. Загорелась овечья шерсть на полу, и солдаты поспешно кинулись ее тушить. Они прыгали и затаптывали огонь ногами, сыпали проклятия и шумели, а под конец опрокинули на пол бочку с водой. Так что пожар прекратился, едва успев начаться. Но Маттиас все равно ругался и был страшно зол на них.

— Вы что, совсем ума лишились?! — кричал он. — Разве можно выбрасывать шерсть на пол рядом с очагом, где тлеют угли и вовсю трещат дрова?

Тот, что с бородавкой на лбу, пришел в ярость.

— Молчи, старик! — заорал он. — А не то я сумею хорошенько заткнуть тебе рот!

Но Маттиас не дал себя запугать.

— Во всяком случае, вам не мешает убрать за собой! — сказал он. — Гляньте, какой здесь разор и грязь! Словно в свинарнике!

Его слова оказались самым верным способом выдворить их из дома.

— Убирай свой свинарник сам, старик! — сказал тот, что с бородавкой на лбу, и впереди всех прошествовал к дверям. Все остальные последовали за ним. Выходя из дома, они широко распахнули дверь и не затворили ее за собой.

— Дурачье! Совсем ума нет! — сказал Маттиас.

— Вот повезло, что начался пожар, — сказал я. — Подумать только, как повезло Юнатану!

Маттиас подул на кончики своих пальцев.

— Да, неплохо устраивать иногда небольшие пожары, — сказал он. — Хотя можно и обжечься, когда наспех хватаешь пылающие угольки из очага голыми руками.

Но конец нашим горестям еще не наступил, хоть я уже и поверил в это.

Они искали Юнатана и в конюшне, а затем тот, что с бородавкой на лбу, подошел к Маттиасу и сказал:

— У тебя, старик, две лошади! А ведь никто в Долине Терновника не смеет держать больше одной. И ты это знаешь! Мы пошлем сюда нынче вечером человека с другого берега. Он возьмет вот эту, с белой звездочкой на лбу, ее ты должен отдать Тенгилю.

— Но это лошадь мальчика! — сказал Маттиас.

— Ну и что! Теперь она все равно принадлежит Тенгилю.