Все к лучшему! - Татьяна Константиновна Фадеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
При ближайшем знакомстве соседка удивила житейской мудростью, периодически выдавая озарения типа «мы понимаем, как жить, когда жизнь наша уже прошла» или «жизнь сама по себе – ни благо, ни зло: она вместилище и блага и зла, смотря по тому, во что вы сами превратили ее». От чистого сердца, простыми словами она простодушно изрекала всемирно признанные истины. Вита чувствовала, что она не цитировала, а своим умом дошла до них, как и великий мыслитель.
«Просто Монтень в старом байковом халате и растоптанных тапках», – подумала Вита.
С соседкой явно повезло. Не навязчива, не глупа, не противна. Деликатность и сдержанность – очень важные качества для соседства в тесной двухместной палате.
Все таки, древнегреческий философ Гераклит, был прав, сказав: «Многознание уму не научает». Ум и образование это разные вещи. Сколько вокруг ходит образованных дураков! Многие думaют: интеллигентный человек – это тот, который много читaл, получил хорошее обрaзовaние. А между тем можно иметь все это и быть неинтеллигентным, и можно ничем этим не облaдaть, a быть все-тaки внутренне глубоко интеллигентным человеком.
Под журчание деревенского говорка Татьяны было приятно засыпать, как дома под тихий звук телевизора.
На витины жалобные причитания типа: за что мне все это, Татьяна рассказала притчу про то, что все что ни случается в жизни – к лучшему.
Однажды один человек попал в кораблекрушение и был выброшен волной на необитаемый остров. Он единственный остался в живых и беспрерывно молился о том, чтобы Бог спас его. Каждый день он всматривался в горизонт в надежде, что увидит плывущее на помощь судно. Вымотавшись окончательно от ожиданий, человек решил построить себе шалаш из досок, которые выбросило на берег после кораблекрушения. Но однажды, возвращаясь на берег после поисков пищи, он увидел, что дым столбом поднимался к небу, его шалаш горит ярким пламенем. Человек больше не мог сдерживать своего отчаяния и гнева:
"Боже, за что мне все это, как ты мог так со мной поступить?», – рыдал он пока в изнеможении не уснул. На следующее утро его разбудил гудок корабля. Корабль плыл к острову, чтобы спасти его.
"Как вы узнали, что я здесь?», – спросил человек матросов.
"Мы увидели дымовой сигнал», – ответили они.
Через три недели Виту поставили в график операций.
Если человеку предстоит операция, пусть даже самая простая, он все равно испытывает перед ней страх, и все уговоры типа: «Да вы не нервничайте, не бойтесь». Пустое!
Ночь прошла без сна, состояние ожидания и чувство тревоги не покидало ни на минуту. Единственным стимулом держать себя в руках, было как можно скорее избавиться от того, вредоносного, что поселилось у нее внутри.
С вечера ее подготовили, утром две медсестры попытались вкатить в палату каталку, но она не пролезала в тесный проход между кроватями. Поэтому в операционную Вита пошла своим ходом. Сорочку забрала медсестра. Совершенно не смущаясь своей наготы перед сновавшими мимо людьми в белых халатах, она стояла в коридоре перед операционной, пока ей делали укол. Думала только, что видимо, и через это надо пройти.
Начало было неудачным, продолжение и того хуже. Уже под капельницей на операционном столе у нее сильно поднялось давление. Операцию перенесли на завтра.
Когда Вита оклемалась, они с Татьяной сделали перестановку в палате, чтобы на этот раз каталка смогла беспрепятственно проехать между койками.
На завтра история повторилась. Правда, в операционную Вита въехала на каталке, но там происходили производственные разборки между медсестрами, готовившими операционную к работе. Они в запале ссоры громко орали друг на друга, не обращая ни на кого внимания.
«Как они в таком возбужденном состоянии будут работать на операциях?», – подумала Вита и, несмотря на состояние полного бессилия и немощи, которые появляются, как только человека укладывают на каталку, вмешалась в разборки.
«В чем дело», – спросила она громко, «включив» директора.
Медсестры обступили ее каталку как дети, и началось:
«А она…»
«А я…»
«Она сказала…»
«Я не говорила…»
«Ты не поняла…»
«Ты меня на поняла не бери…»
Скандал не стоил выеденного яйца. Просто надо было четко упорядочить рабочее расписание. И все.
Давление опять страшно подскочило. Виту снова вернули в палату. Операцию перенесли на третий день.
Не надеясь больше ни на кого, Вита решила действовать самостоятельно. Утром перед операцией, начиная с шести часов утра, она начала каждый час принимать таблетки, нормализующие давление, на всякий случай захваченные с собой из дома.
На этот раз все задалось.
На операционном столе Вите поставили капельницу, поднесли к лицу наркозную маску, она услышала слова: «Давайте подышим».
Хотела ответить: «Давайте!»
Не успела.
Полетела!
Очнулась Вита ночью в реанимации, лежа рядком с другими прооперированными.
Вспомнила странный сон, который только что снился. Приснилось, что стоит на верхушке высоченного каменного утеса посреди бездонной пропасти, на маленькой площадке, где умещались только ступни босых ног. Было сумрачно, прохладно, ветрено, страшно. Присела на корточки, чтобы ее не сдуло порывом ветра, обхватила плечи руками, решила подумать, что же предпринять. Услышала наверху знакомый смех. Подняла голову и увидела мужа Володю. Он, смеясь, стоял высоко над ней на белом большом балконе в окружении каких-то призрачных, незнакомых ей людей. Вспомнила, что муж умер несколько лет тому назад, но совсем не удивилась, что видит его живым. Володя опустил веревку с якорем на конце, и не успела Вита ухватиться за него руками, как якорь подцепил ее сзади за ворот легкой сорочки, «за шкирку». Володя легко, без видимых усилий втащил Виту на балкон. Не взглянув на нее, повернулся спиной и пошел от нее прочь. Она, несмотря на возмущение тем, как невежливо он ее вытащил, хотела сказать, что соскучилась по нему, хотела пойти за ним, но он, не оглядываясь, не обращая больше на нее внимания, продолжая разговор со своими призрачными спутниками, удалялся.
Проснулась от обиды, что опять оставил ее одну. Сон был ярким и реалистичным, все происходило как наяву. Ощущения, переживания, эмоции, запомнились четко.
Повернула голову направо, там тихо лежала немолодая женщина, ее Вита позже встретит в коридоре больницы, «на променаде», когда начнет ходить.
Слева на расстоянии чуть более вытянутой руки беззвучно метался и корчился молодой, как ей показалось, мужчина. Впечатление было такое, как будто он борется с кем-то невидимым.
Рано утром следующего дня Вита, проснувшись в своей палате, по привычке поднялась и отправилась в туалет, придерживая руками шов и резиновую трубку, тянущуюся из живота. В коридоре увидела каталку с мертвым телом, накрытым простыней догадалась, что это был тот самый молодой мужчина из реанимации.
Путешествие за пределы жизни закончилось. Медалей за волю к победе здесь не давали. Наградой была сама жизнь. Начался реабилитационный период. Татьяна ухаживала за Витой, как мать
