Руководство астронавта по жизни на Земле. Чему научили меня 4000 часов на орбите - Кристофер Хэдфилд

Оставшиеся дни в карантине прошли спокойно и безмятежно. Мы занимались делами, не требующими особых усилий, например, паковали личные вещи, которые хотели взять с собой в космос. Это не заняло много времени, так как «Союз» настолько мал, что дополнительный вес заметно влияет на баланс, на то, как он полетит; наши сумки для вещей были не больше набора для бритья. Мне удалось затолкать в свою сумку новое свадебное кольцо для Хелен, несколько памятных драгоценных украшений, наручные часы для моей дочери Кристин (я брал с собой в предыдущие полеты часы каждого из двоих моих сыновей), семейное фото для моих родителей, несколько гитарных медиаторов, украшенных эмблемой нашей «МКС-35», — все, что я мог раздарить потом друзьям в качестве космических сувениров.

Во время пребывания в карантине мы продолжали физические тренировки, правда, очень осторожно, особенно после того, как один из российских управляющих повредил ахиллово сухожилие во время игры в бадминтон в спортзале. Я знал, что, случись подобное со мной, меня отправят в Хьюстон, а не на МКС. На этом этапе мой отъезд не станет очень большой проблемой для НАСА, так как мой дублер находился здесь же, в гостинице «Космонавт»; дублеры делают все то же самое, что и основной состав экипажа, вплоть до самых последних часов перед стартом. Для гарантии того, что шоу продолжится, даже если случится беда, два экипажа, основной и дублирующий, едут на Байконур в разных автомобилях. Просто на всякий случай.

В нашем деле подготовка никогда не завершается, даже тогда, когда вы уже на МКС, правда, она заметно притормаживается в дни, предшествующие старту. Считается, что мы уже полностью готовы к полету — мы прошли все квалификационные тесты и еще в ноябре по традиции подписали книги в кабинете Юрия Гагарина. Так что на Байконуре мы приняли участие только в нескольких занятиях для того, чтобы кое-что освежить в памяти: например, мы разобрали некоторые выводы и заключения, сделанные по результатам предыдущих экспедиций, и попрактиковались в проведении стыковки «Союза» на портативном тренажере. В целом нагрузка была очень легкой и включала в себя такие мероприятия, как интервью для СМИ (которые мы давали на безопасной, с точки зрения инфицирования, дистанции). Еще мы подписывали бесконечные подборки фотографий экипажа. Кажется, их было столько, что хватило бы, чтобы раздать каждому жителю России.

Пока резервная команда исследовала местные музеи (со всеми мерами предосторожности, поскольку все остальные люди воспринимаются как ходячие носители болезнетворных инфекций), мы оставались в заточении, читали книги и обсуждали преимущества Wi-Fi (в то время на МКС все еще не закончилась эра медленного модемного Интернета). По вечерам мы собирались и вместе с нашими инструкторами и помощниками отправлялись в баню, русский вариант сауны. После бани часто играли на гитаре и выпивали по глотку виски, как компания друзей со всего мира, объединенная общей миссией.

Повседневная рутина и факторы стресса были исключены, чтобы мы смогли сосредоточиться — эмоционально, умственно и физически — на нашей экспедиции. Поначалу я чувствовал себя немного не в своей тарелке: после стольких лет обучения и тренировок формальные требования к нам вдруг стали очень незначительными, а сложные задачи исчезли. Освобожденный от повседневных обязанностей, таких как самостоятельное приготовление пищи и стирка — а ведь всем астронавтам приходится этим заниматься, если не дома, то по крайней мере в Звездном городке и в дороге, — я решил расслабиться и использовать эту возможность, чтобы собраться с мыслями. Мы с Романом и Томом собирались улететь на несколько месяцев и принять на себя вполне серьезные риски. Лучшее, что мы могли сделать для самих себя, — поразмышлять над этим фактом, чтобы укрепиться в уверенности: да, мы готовы выполнить поставленную задачу.

Чем ближе к завершению был наш карантин, тем увереннее и сосредоточеннее я себя чувствовал. Сильно сомневаюсь, что у меня было бы такое же ощущение готовности, если бы мне сказали: «Отлично, тебе нужно появиться на Байконуре в среду утром. В космос отправишься в полдень». Наверное, весь день до старта я был бы занят беготней и различными делами, которые возникают у каждого перед поездкой: паковка вещей, оплата счетов, возвращение вещей из химчистки. Даже будучи высококвалифицированным специалистом, когда сроки поджимают и вы на всех парах приближаетесь к контрольной дате, обычно вы приходите к ней запыхавшимся, все еще перебирая в уме список дел, и не можете полностью сосредоточиться на предстоящей задаче. Вы можете достигнуть впечатляющих результатов, однако, скорее всего, добьетесь меньшего, чем могли бы, если бы не было спешки. В любом случае, когда к ситуации, требующей серьезного напряжения, я подхожу отлично подготовленным и абсолютно спокойным, то получаю дополнительное преимущество: я могу проживать каждый момент более осмысленно, более полно и могу предвидеть развитие событий вместо того, чтобы реагировать на них постфактум.

Конечно, чтобы таким способом собраться с мыслями, нужна поддержка многих людей — им предстоит занять ваше место, пока вы будете недоступны в прямом или переносном смысле. Если вам не удастся понять и принять этот факт и вести себя соответственно, учтите, что вы создадите те самые конфликтные и спорные ситуации, которых следовало бы избегать, когда вам предстоит серьезное и важное испытание. Окружающие дадут вам отчетливо понять, что ваша преданность поставленной цели поразительно похожа на упрямый эгоизм.

В течение первых нескольких лет моего пребывания в Хьюстоне я брался за любые поручения от НАСА и ККА, поэтому много времени проводил в дороге. Через какое-то время я начал замечать, что, когда я возвращался домой, меня перестали приветствовать как героя. Дети не бежали наперегонки к двери, чтобы поздороваться. Иногда даже казалось, что они не очень рады меня видеть, особенно если я напоминал им о манерах и правилах поведения. Хелен с удовольствием объяснила мне это загадочное явление. Она поделилась со мной с дипломатической тактичностью, на какую только была способна, что я так редко бываю дома, что моя семья научилась жить без меня. И она сама, и дети привыкли делать все по-своему, и на самом деле им уже не очень нравятся мои попытки отмотать время назад. Другими словами, я фактически стал гостем в собственном доме, и теперь мне нужно потратить довольно много времени, чтобы восстановить отцовские связи. А дальше она поинтересовалась, не боюсь ли я оказаться за бортом семейной лодки, беря на себя всю эту дополнительную работу. Действительно ли выполнение этой работы приближает меня к моим профессиональным целям? Или я просто привык говорить «да» работе и «нет» собственной семье?

Похожий разговор у нас уже как-то раз состоялся, когда мы жили в Баготвилле. У нас было трое детей, самому старшему не было еще и пяти лет, а я тратил большую часть своих выходных на дополнительную военную подготовку. Хелен тогда поставила вопрос ребром: «Ты хочешь иметь семью или тебя интересует только карьера? Я буду счастлива дать тебе возможность иметь и то и другое, и я готова выполнять 90 % домашних дел, пока снова не найду работу, но я не могу тащить на себе все». Она поддерживала мое добровольное участие в разных мероприятиях, но при этом самым настойчивым образом подталкивала меня к тому, чтобы я начал оценивать в каждом отдельном случае, необходимо ли мое участие в каком-то деле для профессионального развития или я берусь за него просто потому, что хочу. После этого разговора я пытался по-другому расставлять приоритеты и задумываться, как мои решения сказываются на отношениях с Хелен и моими детьми.

В Хьюстоне мне пришлось снова перестроиться. Действительность жизни астронавта такова, что вы проводите в командировках примерно 70 % своего времени и не можете сказать ничего определенного о собственном расписании, так что, когда у вас появляется дополнительное свободное время, вам приходится делать выбор, как это время провести, и этот выбор отчетливо показывает вашу признательность семье и желание их увидеть на их условиях от случая к случаю.

Во время карантина, однако, не нужно притворяться, пытаясь найти баланс между работой и личной жизнью, — ваши семейные обязанности испаряются, и семейная жизнь отодвигается на самый край. В этом весь фокус. Наши с Томом семьи прибыли на Байконур вместе с личным составом ККА/НАСА за три дня до старта и остановились в отеле в двух шагах от апартаментов, в которых разместилась наша команда. Нам было разрешено встречаться с женами и детьми, но только по строгому расписанию и только после того, как их осмотрят врачи (и даже после этого нам рекомендовали соблюдать дистанцию вытянутой руки). Потребовалось обстоятельное согласование, чтобы моему брату Дэйву разрешили зайти на полчаса в наши апартаменты, и мы, сидя на безопасной дистанции в разных концах комнаты, смогли вместе поиграть на гитаре и записать песню. Дочери Тома Грэйс, которой было на тот момент 10 лет, даже не позволили находиться в одной комнате с отцом. Считается, что дети до 12 лет особенно подвержены инфекциям, слишком непослушны и своевольны для почти монашеского уклада жизни в карантине. Им позволяется общаться с астронавтами, сидящими в карантине, только через звуконепроницаемое стекло при помощи телефона.