Боги и Боты - Teronet

— Hotia, priznayu — s vami very priyatno talk. [90]

— Спасибо…

Еда была уже закончена. Нужно было вежливо прощаться, либо… переходить к более тонким манипуляциям.

— У меня намечается одно важное интервью. На нём я собираюсь объявить о создании некоего фонда или общественного движения. Это очень важный этап моей публичной деятельности.

— Aga… yasno… Vi vsezhe reshili zavoevat etat mir. [91]

— Решил… и мне может понадобиться ваша помощь.

— С кем интервиу?

— С каким-то Кардоном.

— Ооо… ета сериоз!

— И что? Мне нужно бояться?

— Нужна гатовка. Ета вам не Рикки.

— Ну, так подготовьте меня. Мне нужны ваши услуги.

— Буду глед ту памоч. Джаст свериус са спискам.

Она сжала пальцами правой руки серёжку и произнесла что-то тем самым способом без движения губ — видимо, связывалась со своим ботом — и расфокусировалась, глядя куда-то в самый центр белоснежной салфетки, лежащей на столе.

— Када интервиу?

— Интервью будет на следующей неделе. У нас есть пара-тройка дней в запасе.

— Окей. Встреча в пнд в маи офис в найн о клок. Ок?

— Отлично!

— Иа успеиу всио сгатовит — и адежди, и кансалтерс по каммуникеишн. Будет тренинг, кажем шоу Джона, меикнг стратеджик.

— Мне нравится то, что вы говорите.

— Ну, вот и гуд. Тада да стречи?

— До встречи, моя экстраординарная союзница, — она улыбнулась своей профессиональной улыбкой… как мне теперь казалось… и, попрощавшись, грациозно пошла по своим делам.

Когда она вставала, мужчины, даже те, кто сидел со своими дамами чуть шеи себе не свернули. Публика, как я уже говорил, вообще тут вся была как в каком-то сюрреалистическом кино. Но, этот однотонный красный вульгарный фрак с таким же чопорным париком чем-то их зацепили. Возможно, последний писк моды.

Я немного посидел, выпил ещё вина и огляделся. В ресторане сидело много разных пар. Почти в половине из них женщины кокетливо посматривали в мою сторону из-за широких плеч своих мужчин. Я был знаменитостью, и на мне проверялась, тестировалась их самооценка. Мне сегодня не помешало бы какое-нибудь красивое завершение дня, какое-нибудь романтическое свидание. Я надавил на браслет и задал Ботанику вопрос утробным голосом:

— Слушай, а как ты думаешь, она своему боту команды отдавала? Я не замечал вроде ничего подобного — всё равно ведь видно, что человек вещает без губ.

— Технология, которой вы пользуетесь — прошлый век.

— Да что ты говоришь! — он меня задел, как будто я какой-то отсталый колхозник.

— Сейчас все общаются с ботами через нано — контроллеры, силой мысли. А вы отказались…

— Да-да, я помню, что отказался. Давай сменим тему. Что там у нас на ящике в плане сообщений романтического характера?

— В этой категории их очень много. Секунду. Я сузил список до жительниц Москвы и взял на себя смелость ограничить возраст от 20 до 30. В итоге осталось 76 конкретных предложений встретиться и узнать друг друга поближе.

— А давай ещё сузим. Мне нужны сообщения, в которых содержится больше флирта, есть намёки на секс и так далее. Не хочется заводить какие-то длительные отношения.

— Вас понял. Список сократился до 14-ти.

— Так. Давай ещё возрастную планку понизим до 25 лет.

— Осталось 5 девушек.

— Покажи мне их!

Ботаник спроецировал на линзы видеопрезентации девушек. Первые три мне понравились, а последние хоть и были ничего, но всё же в чём-то им проигрывали.

— Окей. Высылай первым троим приглашение в ресторан. Та, кто сможет приехать сюда первой — победитель этого раунда.

— Одна уже едет.

— Аллилуйя!

Девушка была яркой провокационной внешности. В моё время она была бы топ-моделью или телезвездой, и никакая моя популярность не компенсировала бы эту красоту. Но в 22-м веке эта внешность была заурядной, да и рост средний. Из-за этого она, скорее всего, слегка комплексовала и потому с лихвой компенсировала свою природную усреднённость кричащим оформлением и провокационным поведением. Свои шеи в этот раз свернули все посетители ресторана, как мужчины, так и женщины, и даже несколько детей.

Весь её внешний вид сильно контрастировал с доминирующим в ресторане дресс-кодом. На каждом её запястье было по 7-10 браслетов из самых разных материалов: от кожи до камня, все пальцы были украшены кольцами, а на шее висело около пяти бус разной длины, спускавшихся в глубокий вырез на груди, и также со всевозможными камешками, медальонами и узелками. Лёгкое платье, волнами свисавшее с её хрупких плеч, состояло из нескольких контрастирующих цветов тканей, которые как-то накладывались друг на друга и переплетались: лазурный, бирюзовый и фиолетовый. Длинные до плеч серьги так же состояли из нескольких материалов, от золотых пластинок до перьев райских птиц. Дерзко вздёрнутый носик тонул в чёрных квадратных очках на пол-лица. А уж про то, что она сотворила со своими волосами при помощи броских платков и заколок, я бы не сказал ни слова, просто потому что на это уже не хватило моего скудного описательного таланта.

Заметив меня, она самодовольно улыбнулась и швырнула свою сумочку на диван, а потом плюхнулась рядом, закинув ногу на ногу. Мы заказали teronet, оба выпили, ничего не дезинфицируя, познакомились и немного поболтали. Выяснилось, что она в отличие от многих всё же любит читать книги 19-го и 20-го веков, ну или на худой конец смотреть экранизации этих произведений. Даром, что выпускница Факультета блогинга и постинга в Филологическом университете. Да-да. Был и такой теперь факультет. Судя по переводу Ботаника, посвящённый, смешно сказать, дневникам и их ведению. Я ещё сдуру спросил: «Писать учитесь?», а она мне: «Нет. Видеть учимся… и показывать».

Но всё же образование у неё было отличное. И общих тем у нас оказалось предостаточно. Особенно запомнилась дискуссия по поводу «Мастера и Маргариты». Она считала, что это был некий бунт против диктатуры и безверия советских времён, а я разъяснял ей, что Булгаков был любимчиком Сталина. Что его критика была направлена против сползания советской жизни в мелкобуржуазную трясину. Чего Сталин как раз тоже терпеть не мог и всячески поощрял подобную сатиру. И безверия в этой книге гораздо больше, чем в любом самом реалистичном, лишённом мистики романе. Нет там ни христианства, ни иудаизма, хоть Понтий Пилат и беседовал с этим… Иешуа.

— Ну, ты просто архетип! Даром, что в год Синей бури родился… — она свободно говорила на языке Пушкина и Толстого.

— Чего-чего?

— Да неважно. Сам-то ты веришь во что-то? Говорят, с Богом общался с каким-то… Вот только не понятно, с Иисусом или с Буддой?

— Не важно, что говорят. Не верю я ни в дьявола, ни в Иисуса. Всё это чепуха и даже обсуждать её не хочу. Нах! — я выпивал и выпивал, превращаясь в раздражительного матершинника.

— А чего нах? Можно закрыть глаза, но оно исчезнет только из поля зрения. Жаль! Переубедить тут конечно вообще не вариант, но коли пошёл такой разговор, скажу просто, чтоб было: ведомый своей удвоенной силой, отдай предпочтение не изобилию материального, но через глубокое понимание подытоживающей сути Смерти, сконцентрируйся на Цветении во всех смыслах этого слова. Тогда узришь Истину. Извиняй, конечно, за фривольность, — а она тоже походу пьяна конкретно или просто странная.

— Истину узрел уже, даром, что 126 лет живу, и «узрению» посвятил большую часть этих лет. Пока другие своё время на изобилие материального тратили, я, ведомый СВОЕЙ удвоенной силой, отдавал предпочтение «глубокому понимаю Смерти» и смысла жизни. И глаза я открывал на всё, что предлагал мне окружающий мир, культура и мои гены…

У неё даже рот открылся от удивления.

…И поле зрения моего было шире некуда, но только понял я, в конце концов, — что действительно отвлекает от понимания, а что — ведёт к нему. А теперь, когда и жизнь для меня понятна, и я сам с собой примирился — мне и все материальные радости мира в кайф. Потому что всё я про всех понял и всех я вижу как через стекло прозрачное… и знаю, что жизнь одна. И прожить её надо именно так — как один единственный шанс на жизнь.

— Ну, ты клинч!

— Ещё какой! Да что мы всё о религии? — я ей подмигнул. — Ты лучше скажи, почему одна. Красивая, умная… неужели не встретила свою любовь? — она хмыкнула.

— Любовь? С ней в наше время совсем сложно.

— Что так?

— Кто умеет любить, с ранних лет учится её прятать. А кто не умеет — имитировать. В таких условиях мы и живём, — она явно опечалилась, вспоминая что-то. — Можт, ещё по стаканчику этого твоего…?

— … «Теронета»! Давай ещё!

Пара часов за разговором пролетела незаметно, и мы решили выйти из ресторана на воздух. При выходе кружилось штук 10 сканеров в виде больших стрекоз. Видимо, их не пускали в частные владения. А на улице они могли парить спокойно. Моя спутница предложили пройтись к ближайшему парку, и наша процессия двинулась по тротуару, рассекая толпу. Впереди по широкому тротуару шёл Ботаник, как заправский телохранитель. Позади — замыкал шествие бот девушки. Камеры жужжали на почтительном расстоянии, следуя за нами до самого парка. Люди замечали нас даже с другой стороны автомобильной трассы, показывали пальцем, вытягивали шеи, махали руками и что-то выкрикивали. Даже машины притормаживали, чтобы дать своим пассажирам понаблюдать за нами и поприветствовать.