Боги и Боты - Teronet

Наконец я дошёл до столика, который находился слегка на возвышении, так что с этого места можно было не только видеть окружающих, но и наблюдать вид из окна, не приподнимаясь с кресла. Столик окаймлял полукруг из белых диванчиков. Я присел с краю и осмотрелся.

На столе уже стояли бокалы и бутылка красного вина. «Это подарок» — подсказал Ботаник. Я вспомнил про геноферму и посмотрел на этикетку. Вино было урожая 78-го года прямо из моего двадцатого века. Видимо клон того самого вина. Рядом, как водится, лежала трубочка нано-дезинфектора.

Я её проигнорировал, налил себе в бокал и отпил небольшой глоток. По вкусу показалось слишком терпким, и мне не очень понравилось, хоть я в этом и не специалист. Зато сидеть здесь было настолько приятно, что никакого беспокойства или дискомфорта я не испытывал. Люди уже перестали таращиться и вернулись к своим блюдам, а я мог осмотреться, расслабиться и ожидать ЕЁ.

Дама, как водится, слегка опоздала. В этот раз она была одета в ярко-красный фрак с белыми манжетами и царственно дефилировала мимо столиков в белых туфлях на каблуках. Ноги слегка прикрывала такая же белая мини-юбка, а фрак был похож на тот, что одевают дрессировщицы тигров в цирке…

Да! Точно! Я себя чувствовал в этом ресторане, как в цирке!

…а также ещё пианисты — с такими длинными полами, которые те отбрасывают назад, когда садятся за свой инструмент. Она сделала точно такое же движение, когда садилась за столик. Под фраком не было рубашки, слегка виднелась грудь, создавая ощущение полуобнажённости… Я испытал прилив сил и закинул ногу на ногу. А Экстра, как ни в чём ни бывало, извинилась с очаровательной улыбкой и занялась изучением меню, скрыв лицо за чёлкой из красного парика. Или нет. Какой ещё может быть парик в это время!? Что-то они делают со своими волосами, что кардинально меняет их структуру и цвет.

Подошёл человек (!!!) — китаец, возможно, метрдотель и с поклоном положил визитку на стол.

— С вами осень хосет пазнакомися и пообсяться владелес сети — гаспадин Ли.

— Эммм… передайте ему мою благодарность, — я взял визитку и стал из вежливости её изучать, иероглифы проявлялись прямо на глазах, как будто кто-то их рисовал в этот самый момент.

— Мой бот обязательно свяжется с ним… с его ботом, — я сунул визитку в карман пиджака.

— Вау, а ви феймаст! — ещё один балл в мою копилку — как, кстати, этот метрдотель повысил мой статус в её глазах!

— Я стараюсь относиться к этому как к веренице событий под общим названием «судьба».

— Ну да, ви же «хатите изменит етат мир». В етам ваша — судба?

— Да, хочу… и, заявив об этом, я, возможно, сам способствовал тому, что какие-то люди начинают мне помогать, а какие-то — мешать.

— Палагау, втарих — болше.

— Пока не знаю, а почему вам так кажется?

— Отвечу, как сделаиу заказ. Ви не против?

Я не был против, особенно учитывая подаренную мне улыбку, тихую и светлую, без намёка на кокетство. Заказ происходил без присутствия официанта. Сам стол являлся экраном, над которым парили трёхмерные изображения блюд, в которые нужно было просто ткнуть пальцем — общая сумма счёта автоматически показывалась, а после характерного щелчка пальцами, символизирующего заказ, автоматически списывалась со счёта посетителя. Экстра «листала» изображения, демонстрируя изящные пальцы и свежую татуировку на кисти — изумрудную саламандру.

Я сам тоже заказал себе немного китайской еды, разумеется, с помощью Ботаника в моём ухе. Старался выглядеть современно и даже этикетом пользоваться по современным стандартам. Вино она налила себе сама, предварительно опрыснув всё вокруг дезинфектором.

— Vi mne silna pomnili tip menav… mmm… «lis-hnie liudi» iz klassiki. [77]

— Онегин, Печорин?

— James Bond, Doktar House… — она взяла бокал и медленно поднесла его к губам, а за это время саламандра с её кисти плавно перебежала по пальцам на поверхность бокала.

Киногерои? Похоже, они тут вообще книг не читают. Только кино смотрят и называют это «классикой».

— Karoche, meni za 35, yarkie, silnie, no yavno belie voroni v civil obschestve, gde paritet sil. [78]

— То есть, сильный мужчина может быть лишним только в рамках цивилизации?

— Da… Civili-zacia — eto dictatura slabih. [79]

— Диктатура чёрного воронья? — я закинул в рот очередную порцию салата, и слегка отвлекался от разговора необходимостью его разжёвывать.

— Есс…

Официант-бот принёс еду, и Экстра принялась ловко орудовать палочками. Она закидывала в рот какие-то микро-кусочки своего салатика, периодически запивая их вином. Её движения, повороты головы, жесты были настолько плавны и утончённы, что я порой заглядывался на это представление, попадая в лёгкое трансовое состояние. По сравнению с ней я был грубым и неловким. Иногда меня отвлекали посетители, которые подходили, чтобы представиться и положить свою визитку на стол, постоянно отвлекая от беседы. Они также все были галантны и грациозны. А я казался себе на их фоне той самой белой вороной во всех смыслах этого понятия.

— Значит, сильной женщине такие мужчины не нравятся?

— Net! Nraviatsya! Est nechta v etam sama-razru-shenii. [80]

— Ха-ха! Так вы считаете их поведение саморазрушением?

— Kanechna! Ih zhe kluyut, goniat, no ani ne gibkie… ne gnutsya! [81]

— Женское сердце такое широкое!

— Why!?

— С одной стороны, её тянет к этому нонконформисту заклёванному. А с другой стороны, она преспокойно живёт с каким-нибудь конформистом в цивилизованном обществе и всем довольна. Всё вроде есть. Жизнь удалась! — она еле заметно нахмурилась.

— Vi — kak bi cinik, ni vo chto ne verite, vechno steb, kak budta pofigist… no… [82]

— Видимо, сейчас должно последовать некое разоблачение моего пофигизма… что, мол, где-то там, в глубине души… — и снова лёгкая улыбка осветила её лицо.

— Da. Gdeta tam… u vas est’ nekaya tayna… tragic love… breaking heart… [83]

— Красиво. И так сентиментально… Но моя история далека от этой красоты. Она не сможет стать основой для мыльной оперы и впечатлить подсаженную на сериалы домохозяйку. Я не могу быть падшим ангелом, в котором умер идеальный муж или полезный член общества, и который страдает от своего падения.

— A kak je dream?

— Что с дримом?

— Vasha zabota o Sirene, о budu-schem baby… ne astavila pokoynoy ni adnu «под-сажен-ную на сери-алы домо-хозяй-ку». Vashi reytingi vishe neba. [84]

У неё это получилось очень остроумно и эффектно — она улыбалась победоносно, отпивая из бокала. Да и я не мог не улыбаться, глядя на неё. Настоящая хищница! Не выпуская бокала, она медленно повернула голову вправо, как бы осматриваясь, и в тот же момент провела другой рукой по волосам над ушной раковиной. Я смотрел на этот поворот и это движение руки, не отрываясь. Сложно сказать, почему, но складывалось впечатление, будто это движение — вершина тонкого женского мастерства, которое меня окончательно покорило.

— Вы правы. В глубине души я жажду невозможного. В этом моя слабость — хочу того, что никогда не может быть моим. Может, неспроста такая история приключилась именно во сне… В жизни, к сожалению, так не бывает.

— Zhal.

— Вам меня жаль?

— Yes, but ya seku, vi etoy zhalasti ne ischite. [85]

В голове промелькнула ещё со школьной скамьи заученная фраза: «Сострадание, чувство, которому покоряются так легко все женщины, впустило свои когти в ее неопытное сердце». [86]

— Вы первый человек в этом новом и чужом мире, кто меня пожалел, — её брови слегка сдвинулись под углом, выражая сочувствие.

— Ya vizhu, chta skrita. Ya viju v glazah pichal’ — dazhe kagda lybites. [87]

— Вы очень проницательная женщина, прям как мой бот.

В моей голове прозвучал голос Ботаника: «Читать лица ей помогает не собственная проницательность, а способности личного бота. Он сейчас также как я сидит в фойе и работает». Сложный мир. Боты против ботов. У кого же тут может быть преимущество? Раньше хотя бы кто-то мог быть проницательным и тем самым выделяться. А теперь? Теперь выделиться может лишь тот, кто хорошо знает то, как было раньше!

— Такова была моя участь с самого детства. Все читали на моем лице признаки дурных свойств, которых не было… одна половина души моей не существовала, она высохла, испарилась, я ее отрезал и бросил, — тогда как другая жила к услугам каждого, и никто не знал о её погибшей половине; но вы теперь во мне разбудили воспоминание о ней. [88]

— Mne kazhica, vi just seduction me… kak tam bilo na show? «Ето — естес-твен-но»… и «все сред-ства хaра-ши». Eta menia strashit. [89]

Я поднял брови в удивлении, но внутренне признался себе, что, возможно, переборщил с этими цитатами из Лермонтова. Да и помощь её бота не стоит недооценивать. Видимо, у меня всё на лице написано. Я слишком груб и прямолинеен для этого общества.