Лучшее эфирное время - Джоан Коллинз

– Нет, Джош, нет. – Хлоя пыталась вырваться. – Никаких дуэтов сегодня. Я не могу. Не делай этого, Джош, пожалуйста.

Джош, казалось, не замечал ее страданий. Пожав плечами, он поманил к себе девочку-китаянку, которая тут же подошла с мягкой восточной улыбкой.

Хлоя отчаянно молила, чтобы все ушли. В конце концов, словно читая ее мысли, гости начали расходиться.

Розалинд покончила с шестой порцией сливочного ликера и улыбнулась Алексу.

– Пойдем отсюда, сладкий. Это уже утомительно, – пробормотала она. – Ты на колесах?

– Да, конечно, – счастливо подхватил Алекс.

Его менеджер одолжил свой «кадиллак» – ему не хотелось, чтобы его нового клиента увидели на таком важном приеме в обшарпанном «мустанге». Алекс понимал, что его уход с приема в сопровождении Розалинд будет своего рода сенсацией. Хотя она на десяток лет и старше его, все равно она великая звезда. Алекс надеялся, что вокруг дома дежурят репортеры, готовые запечатлеть их с Розалинд для «Нэшнл Инкуайрер». Он мысленно отметил, что надо попросить агента по связям с прессой связаться с Арми и Хэнком и дать им эксклюзивный материал о новой «горячей» парочке. Может быть, Лиз Смит или Сьюзи даже пропихнут его в нью-йоркские газеты. Что тогда скажут у него в Индиане!

Джонни в этот вечер остался без добычи. Не то чтобы это волновало его. Подцепить кого-нибудь не составляло особого труда. В свои двадцать девять лет этот привлекательный парень довольно легко завоевывал женские симпатии, и если он еще не включился в нескончаемую игру свадеб и разводов, так только потому, что его волновали лишь достойные противники. Хлоя Кэррьер, к примеру, была именно той, что надо, и Джонни подумал, что мог бы бросить ей вызов.

Кэлвин из своего укрытия за домом видел, как Розалинд выходит в сопровождении Алекса. Он усмехнулся. Что за потаскуха! Повиснуть на жеребце, моложе ее лет на десять, ерошить его длинные светлые волосы, ласкать его в самых неприличных местах! Порочная шлюха. Мерзавка.

А где же Эмералд? Почему ее нет на приеме? Похоже, здесь собрались многие знаменитости. Ему, правда, и не говорили, что она собирается прийти, но, наверное, Хлоя ее все-таки не пригласила – из зависти, это несомненно. Завистливая британская сука. Они все завидуют Эмералд – она так прелестна, так мила. Беззащитная и очаровательная. Никто из этих потасканных мексиканских шлюх или английских коров ей в подметки не годится. Она королева. Богиня. Лучшая из всех.

Кэлвин посмотрел на часы. Половина первого. Он видел, как эта мексиканская помойка и ее самец-игрушка слились в поцелуе на переднем сиденье «кадиллака».

Непривычное возбуждение внезапно нахлынуло на него, когда он наблюдал, как они ласкают друг друга. Хотя он и презирал Розалинд, но, видя, как ее руки блуждают по телу Алекса, Кэлвин почувствовал волнение. Наконец Алекс освободился от горячих объятий Розалинд, завел мотор и помчал машину по шоссе; Кэлвин следовал за ними в своем зеленом «шевроле».

Когда гости разошлись, Хлоя начала трудный разговор.

– Это была последняя капля, Джош. Я хочу развода, и на этот раз я не шучу. Как ты посмел привести этих женщин в наш дом?

– Нет, малыш, пожалуйста, нет. Хлоя, я люблю тебя, ты знаешь. Всегда была только ты, детка. Всегда, ты знаешь об этом, – заплетающимся языком оправдывался он.

– О, прекрати это, Джош, ты долбишь одно и то же, как треснутая пластинка. Я не могу больше выносить твое бесконечное вранье. – Хлоя старалась приглушить боль в голосе.

Ее душили рыдания. Он причинил ей слишком много страданий. Сначала она пыталась убедить себя, что все его выходки – это несерьезно, так, развлечения, игра. Много раз пыталась простить его. Но сегодня вечером ее терпению пришел конец.

– Я больше не вынесу этого, Джош, – сухо сказала она. – Наш путь подошел к концу. Ты это знаешь. Мы должны разойтись, или я сойду с ума, потому что думаю, что ты сумасшедший, Джош.

– Нет, Хлоя, нет. Я не могу без тебя, – умолял он, стоя на коленях, слезы струились по его лицу.

Он прибегал ко всем уловкам, пытаясь убедить ее не разрушать их союз. Но, думая о прошлом, она вспоминала лишь старые обиды, и это все больше убеждало ее в том, что их брак окончен. Восточные женщины стали финалом. Это было невыносимо. Занимался он с ними любовью или нет – не имело значения. Одного того, что он хотел этого, было достаточно. Перед гостями, на их десятилетнем юбилее, он жестоко унизил ее. Оскорбил их союз. Обесчестил их обоих.

– Любви уже больше нет, Джош, – закричала Хлоя, не в силах дольше сдерживаться. – Это уже война, это ужасно, отвратительно. Все были свидетелями этого позора, и я больше не буду терпеть. Это уже болезнь, Джош.

Она выпила слишком много шампанского. Теперь оно прорвалось наружу бурей эмоций. Хлоя закрыла дверь спальни, приняла две таблетки валиума, скинула на пол одежду и, даже не сняв грим, провалилась в тяжелый сон.

Джош мчался по Пасифик Коаст в своем «кадиллаке» с откидным верхом. Он не замечал следовавшую за ним полицейскую машину. Его стереомагнитофон орал на полную мощность – Джош слушал свои последние записи и к тому же только что сделал очередной глоток водки из кожаной фляги фирмы Гуччи. Хмель и выкуренный до этого наркотик бодрили. Хлоя, разумеется, одумается, успокаивал себя Джош. Должна одуматься. Она нужна ему. Они же были неразлучной парой, не так ли?

Мигающие огни полицейской машины и надрывный звук сирены вернули его к реальности, и Джош понял, что дело неладно.

Он проснулся в поту. Черная шелковая рубашка взмокла, серые брюки тоже были влажными. Где он находится, черт возьми? Он попытался пошевелить мозгами. Может, он в тюрьме? Но, Боже, почему? Как они посмели упрятать его, Джошуа Брауна, суперзвезду, за решетку? Он еще больше вспотел; срочно нужно было принять допинг. Он полез в карман за кожаным мешочком, в котором хранил все самое необходимое – коричневый пузырек с героином, стеклянный флакончик с кокаином, массивную золотую бритву и платиновую коробочку с марихуаной. Пусто. Взбешенный, он начал рыскать по карманам и в отчаянии забился на грязном полу.

– Эй, вы, сукины дети, – кричал он что есть мочи, так что жилы вздулись на шее. – Отдайте мои вещи, говнюки!

Появился чернокожий охранник; приоткрыв окошко в двери, он холодно посмотрел на Джоша.

– Заткни рот, наркоман, или его заткнем мы, – процедил он сквозь зубы и захлопнул окошко.

Джоша охватила дрожь. Он не принимал дозы с… когда же это было? В два или три часа утра, как только Хлоя ушла спать и оставила его одного. А сейчас – он взглянул на часы, висевшие на стене, – девять утра.

Черт! Его бешено трясло, подкатывали приступы тошноты. Его вырвало; ослабленный, он повалился на грязную койку. Уставившись в потолок и на стены, исписанные обитателями камеры, он погружался в глубокий сон. Боль в голове и груди затихала. Ему снилось, что он опять звезда. Суперзвезда. «Цезарь Палас» в Вегасе… Лондонский «Палладиум»… «Олимпия» в Париже. Он заполнял до отказа все концертные залы мира. Джош Браун, самый блистательный английский артист, которого когда-либо знал мир. Ему были доступны все женщины, и он выбирал любую. Но на самом деле он хотел лишь одну – только Хлою. И хотел навсегда. Остальные не имели значения. Почему Хлоя не может этого понять? Он любил ее, будет любить всегда. Джош застонал.