Цветущий бизнес - Людмила Милевская

— Глупости! Сначала дала, потом забрала? Глупости! Потеряла, так и скажи. И нечего морочить мне голову, а Верку убили. Я уверена в этом.

— Может поделишься своей уверенностью?

— Поделюсь, обязательно поделюсь, но позже. Скажу больше: мне нужна твоя помощь. Только можно тебя попросить?

— Проси, — усмехнулась я, — раз ты такая вежливая.

— Давай сегодня о делах ни слова, иначе я чокнусь. Просто посидим, выпьем, закусим.

— Я за рулем.

— Ерунда. В этом городе у меня все схвачено. Во всяком случае такие проблемы для меня не проблемы. Дам тебе ксиву, ментам покажешь, пусть звонят. Там им выдадут рекомендации. Так что можешь спело пить. Ах, как мы сейчас напьемся!

Я с отвращением вспомнила свою последнюю попытку напиться и рандеву с Владимиром.

— Знаешь, в последние дни у меня аллергия на мужчин и спиртное.

— Жаль, а я хотела пригласить на мужской стриптиз, — сказала Власова и преувеличенно горько вздохнула. — Что возраст делает с людьми. Раньше ты такой не была. Я знала тебя совсем с другой стороны.

— Пресытилась, — бросила я, вложив в свой “бросок” максимум высокомерия.

Власова рассмеялась и принялась рассказывать о Сюрдике и его жене — дикторше местного телевидения. Видимо такими образом она давала понять, что тоже имеет основания пресытиться.

В клубе я поняла, что остаток вечера придется коротать в обществе убитых горем Катерины и Ивановой, с такой скоростью надиралась Власова. Как известно, спиртное развязывает язык, но оно же его и завязывает. Первые бокалы вдохновили меня и вселили надежду, но беседа продвигалась менее продуктивно, чем пьянка, потому что пьянке заплетающийся язык никак не мешает, а беседе — очень. Я имею ввиду не свой язык. Когда стало очевидно, что в любой миг Власова готова упасть и закатиться под стол, я сказала:

— Пора ехать. Дел еще много.

— Какитядла? — безразлично спросила Власова, рискованно качнувшись на стуле.

— Ну-у, дела разные. Вещи, к примеру, собрать.

— Какивщи?

— Наши с Ивановой. По чемоданам надо растасовать. Билеты уж куплены. Закончилась у Людмилы командировка.

Это удивительно, но Власова отрезвела.

— Как закончилась?

— Что за вопрос? Как кончаются командировки?

— Иванова уезжает?

— Да, завтра.

— А ты? — в ее пьяных глазах появилась тревога.

Не знаю, что заставило меня солгать, но я солгала. Может сделала это на зло, может интуиция подсказала: так будет лучше.

— Вместе уезжаем, — ответила я. — Вместе приехали, вместе и уедем.

Власова впала в задумчивость. Я с гигантским интересом наблюдала за ней. Что-то внутри подсказывало: стою на пути открытий.

— И что, никак нельзя остаться? — с мольбой спросила она.

— Никак. Мы и так задержались.

— Как неудачно складывается. Ведь рассчитывала на тебя, так на тебя рассчитывала.

— Извини, — пожала я плечами.

Власова принялась за свою накрашенную губу, кусала ее с нервным увлечением.

— Надо позвонить, — сказала она.

Я не возражала.

— Звони. Мобильник с тобой.

— Нет, с него нельзя.

— Звони с местного телефона.

Власова ужаснулась.

— Отсюда еще опасней. Позвоню с дачи. Там у Мазика телефон, который точно не прослушивается. Поехали, это совсем рядом.

Она дала знак официанту, поспешно рассчиталась, вскочила со стула и припустила к выходу. Я вдогонку за ней, безмерно радуясь простоте своей жизни. Вряд ли, к примеру, кому прийдет в голову интересоваться моими телефонными разговорами. Зачем? Разве чтобы узнать как Маруся варит борщ или какой галстук Алиса купила мужу.

Пока служащий выкатывал со стоянки “Хонду”, Власова растолковывала как проехать к даче.

— Совсем рядом, на соседней улице, прямо за клубом, — тыкала она пальцем в сторону горящей вывески “Три кота”.

— Сяду за руль — расскажешь, — отмахнулась я, не полагаясь на свою память.

Действительно, дача оказалась поразительно близко. “Странная семейка, — подумала я, — пока муж ублажает любовницу, жена в непосредственной близости крутит флирты с Сюрдиком и обсматривается мужским стриптизом.”

— Сейчас свернешь с трассы, — ворвалась в мои мысли Власова, — там есть дорога, правда освещение еще не работает, но дорога приличная.

— В какую сторону сворачивать? — спросила я, в свете фар увидев развилку.

— Свернешь налево и поедешь в сторону клуба, только по соседней улице. Слева же и наша дача. Я скажу, когда остановиться.

Несмотря на темень, меня не покидало чувство, что здесь я уже была. Поразительно знакомые дома. Хотя, в темноте все кошки серы.

— Сбрось скорость, чтобы не проскочить, — посоветовала Власова. — Уже близко.

Я сбросила, и дома показались еще знакомей.

— Приехали. Тормози.

Затормозив, я ахнула.

— Это и есть твоя дача?

— Это и есть моя дача, — с гордость подтвердила она, выскакивая из “Хонды”.

Захотелось крикнуть: “Я убью тебя, Власова! Зачем же ты таскала меня по всем окраинам? Надо было сразу везти сюда!”

Но я промолчала, с тройным интересом отдавшись происходящему.

Власова открыла калитку и застучала каблучками по тропинке.

— Света нет, значит дача пуста. Это хорошо, — крикнула она и открыла, до боли знакомую дверь. — Соня, ну что же ты, проходи.

Я очнулась.

— Тата, а как зовут Мазика?

— Максим.

— А его брата?

— Владимир.

“Все ясно, — подумала я. — Племянник Катерины обворовывает мужа Таты, в подвалах которого амбалы пытают людей. А брат Мазика, Владимир, увозит меня с места происшествия. Потом, волей случая, мы встречаемся, и я снова попадаю на это самое место. Интересно, сколько раз судьба будет забрасывать меня сюда? Еще интересней, зачем злодейке судьбе понадобилось перероднить всех участников этих странных событий. Не удивлюсь, если выяснится, что я состою в родстве, скажем, с Владимиром или Сюрдиком. Во всяком случае я получила ответ на вопрос Ивановой: почему Владимир рвался на дачу, когда наверняка имеет “мобильник”. Здесь есть непрослушивающийся телефон.”

— Ну что же ты, Соня, — сердилась Тата. — Иди скорей сюда, пока никто не приехал.

Ей не терпелось похвастать дачей. Знала бы она, что я излазила здесь все углы и досыта насиделась в одном из шкафов.

— Пока никто не приехал? — выразила удивление я. — Здесь что, постоялый двор?

— В каком-то смысле да. Я же говорила, что Мазик поселил сюда братца.

У меня отлегло от сердца. Во всяком случае появилась надежда, что славный парень Владимир не имеет к подвалу никакого отношения и даже не подозревает о его существовании. О краже знать он тоже не мог, поскольку наверняка ограничивается холлом и ванной. В таком случае о краже не знает и Мазик. Что ж, ему это еще предстоит узнать, но не мне его жалеть.

Я прошла в холл, внутренне отметила, что здесь без изменений и по привычке направилась к зеркалу. Тата с кем-то шепталась по телефону. Мне очень хотелось подслушать, но она попросила:

— Приготовь коктейль на свой вкус. Шейкер в баре.

“Нет, милочка, шейкер не в баре, — злорадно подумала я. — Он за креслом. Лежит там, засунутый мною в проказливой пьяности. Вряд ли Владимир нашел его, уж я постаралась.”

Такие всплески памяти утешили меня, и я довольная полезла за кресло. Власова, не спускавшая с меня глаз, потеряла дар речи. Когда же я достала оттуда шейкер, она близка была к безумию. Даже прервала свой важный разговор.

— Кто его туда запихнул? — спросила она, прикрывая трубку рукой.

— Понятия не имею, — ответила я, прекрасно зная кто.

— А как ты его нашла?

— Интуитивно.

Власова была нетрезва, и такой ответ ее устроил. Она вернулась к своему разговору, а я взялась за коктейль, стараясь держаться к ней поближе. К несчастью из ее шипения я не смогла сложить ни одного путного слова, кроме “да” и “нет”, но сами по себе (в отрыве от текста) они не несут информации. Когда же, повинуясь ее знакам, я поднесла бокал с коктейлем, она и вовсе замолчала. Я пробовала в видимой забывчивости остаться рядом, но она воспротивилась, сказала:

— Дай поговорить.

Пришлось удалиться на приличное расстояние. Я уселась на диван и предалась воспоминаниям о проведенном здесь времени с Владимиром.

— Порядок, — вскоре сказала Власова, кладя трубку. — Жить можно.

Теперь она была значительно веселей. Впрочем, возможно на ее настроение повлиял мой коктейль.

— У тебя прелестный дом и в непосредственной близости от любимого тобой клуба, — решила я завести светскую беседу. — Просто удивительно, что ты живешь не здесь, а в квартире.

— Я бы жила, да Мазик против. Может теперь, когда нет его Верки…

— И не надейся. Теперь он обзаведется новой. Часто ты здесь бываешь?

— Практически никогда. Говорю же, Мазик запретил мне сюда приезжать, даже ключи отобрал, но я умудрилась сделать дубликат. Зато он почти не бывает в квартире.