Плохие мужчины - Джули Мэй Коэн

подсознательный страх: ладони вспотели, его подташнивало. Заключенных ему приходилось навещать и ранее, общаться с убийцами было не впервой, однако с человеком, пытавшимся убить его лично, на жертв которого он наткнулся в ходе расследования, – никогда. Этот человек приходил к нему в дом, сидел на диване в гостиной. Джон считал Сирила отличным парнем ровно до того дня, когда обнаружил головы в холодильнике. Маньяк даже извинился, прежде чем пустить в ход нож. Теперь он в тюрьме, маска будет сброшена, и Джон увидит таившееся все это время под ней чудовище.

Пройдя наконец в комнату для свиданий, он немало удивился: устроившийся за столом Сирил улыбнулся и по-приятельски махнул рукой.

– Джонатан! – восторженно воскликнул он. – Приятно тебя видеть, дружище! Как поживаешь? Раны зажили?

– Хм. Да, мне гораздо лучше, спасибо.

– Не желал причинять тебе вред – мы ведь хорошо дружили, однако ты открыл мой маленький секрет, так что…

Сирил пожал плечами.

Он был аккуратно подстрижен. Ногти обкусанные, но чистые. В следственном изоляторе заключенные носили собственную одежду, и Сирил красовался в джинсах и толстовке на молнии с логотипом нишевой компании. Такой же, как и полгода назад, разве что чуть бледнее: трусцой здесь не побегаешь и на солнышке не загоришь.

На монстра он не походил; в жизни не скажешь, что этот парень убил шестерых и пытался зарезать кухонным ножом седьмого. Сирил и Сирил, жутковато даже. Впрочем, в каком-то смысле и неплохо: так легче было общаться. В любом случае Джону следовало делать вид, что они остаются приятелями, если он хотел выудить из преступника информацию о шестой жертве.

– Как Эми? – поинтересовался Сирил.

– С ней все хорошо.

Ответив, Джон осознал: убийца помнит, где живет жена, знает, как она выглядит. Остались ли у него друзья на воле, готовые оказать услугу? Невзирая на мрачные мысли, он пытался разговаривать легко и даже шутливо:

– Боюсь, на следующую вечеринку тебя не пригласят.

– Не переживай, Джонатан. Дам не обижаю. Мужчины, нападающие на женщин, – самые распоследние твари.

– А те люди, головы которых ты хранил в холодильнике? Они заслуживали подобной участи?

– Нет. Все, чего им было нужно, – сытно есть и сладко спать. Смерти они не заслуживали. Это моя проблема, приятель. Я слишком сильно в них нуждался. – Сирил вновь пожал плечами, и по спине Джона пробежал холодок. Уж очень небрежно, обыденно говорил убийца. – Наверное, я эгоист.

Оглянувшись на охранника, делающего вид, что их беседа его совсем не интересует, Джон понизил голос:

– Можешь рассказать, почему хранил головы убитых? Специально, чтобы нельзя было установить их личности?

– Отчасти. Кроме того, мне нравилось, что они рядом. Знаешь, после развода было так одиноко, и… требовалась компания.

– Ты знал их имена? – спросил Джон.

– Только имена или прозвища, но не фамилии. Кстати, об именах: у меня к тебе есть небольшая жалоба, Джонатан.

Жалоба от убийцы к жертве – ничего себе выбор слов.

– А именно?

Сирил перегнулся через стол.

– Меня называют Мусорщиком. Везде: в прессе, в новостях, в интернете. Иногда – «маньяком с мусорным мешком», «Три Эм», что не намного лучше. Никто меня за мусорным мешком не видит – будто это самая важная часть моих свершений.

– А как тебя называть, если ты расчленял жертв и рассовывал части их тел по черным пакетам?

– Допустим, однако это просто вопрос целесообразности. Мусорный пакет – штука практичная. Живу в маленьком типовом домике в центре Лондона, на который никто и внимания не обратит, вожу минивэн с кучей инструментов, к рекам и полям близкого доступа нет, а от чертовых тел избавиться нужно. Ты ведь меня понимаешь, Джонни? Постоянно вещаешь о таких историях в своем подкасте. Поверь, в моем деле убийство – не главное. Главное – потребность в компании, а еще во власти. Мне приходилось убивать этих людей, чтобы добиться от них желаемого. Их смертью как таковой я не наслаждался. А тут еще и трупы куда-то надо девать.

Сирил истязал своих жертв по нескольку дней, а теперь говорил об их останках так, словно те были лишь незначительной помехой – типа спустившего колеса в автомобиле.

– Кроме того, – добавил убийца, – прозвище Мусорщик оскорбляет и тех парней, которых я убил. Будто убивал мусорные мешки, а не людей. Я их не воспринимаю как мусор, понимаешь? Каждый из них для меня что-то значил. Подумай же о несчастных жертвах!

– Я думал, – ответил Джон.

– Серьезно? Им требуется должное уважение. Достойное прозвище ведь напрашивается. Вспомни, как ты меня вычислил. Все-таки журналисты – говнюки. – Сирил перешел на шепот: – Это лишь одна из причин, по которым я хотел с тобой встретиться.

– А конкретнее?

Джон тоже перегнулся через стол. Неужели Сирил сейчас назовет ему имя шестой жертвы?

– Так вот, хотел попросить тебя о двух одолжениях. Первое: не связывай меня с мусорными мешками ни в подкасте, ни в книге.

– Вряд ли я буду о тебе писать, Сирил. Тема слишком личная.

Убийца лишь отмахнулся:

– Будешь, еще как будешь. Уж слишком вкусная история. Нужны интервью – пожалуйста. Только зови меня подобающим для серийного убийцы именем.

– И каким же, интересно?

– Парфюмером. Очевидно ведь, разве нет?

Он сделал вид, будто пшикается спреем для тела.

– Но… такое уже было.

– Ничего, публика любит подобные ассоциации.

Джон глянул на часы в углу комнаты. Сирил так и не назвал имя шестой жертвы, более того – речь о ней даже не заходила. Придется спросить напрямую, но сперва следует задобрить убийцу.

– Хорошо, – согласился он. – Парфюмер так Парфюмер.

– Благодарю, дружище. – Сирил откинулся на стуле. – Скажи-ка мне одну вещь. Ты испугался, когда я застал тебя в кухне?

– Ты привел меня в ужас, врать не буду, – ответил Джон.

– Видел бы ты свое лицо! – Сирил разразился смехом. – Я даже решил, что ты обделался. Ведь обделался, а?

– Нет, но был к этому близок. Послушай, Сирил… Раз уж зашел разговор о жертвах, ответь на один вопрос.

– Ладно. Знаю, о чем ты хочешь спросить. О парне, которого нашел у себя на крыльце. Я тоже о нем собирался поговорить.

– Кто он, Сирил? Как его звали?

– Не в курсе, – покачал головой убийца.

– Ты ведь сказал, что знаешь жертв по именам. И вроде они тебе были близки.

– Шестого убил не я.

– Да ладно тебе, Сирил. Это ведь я, Джон. Смысл отрицать? Какая разница: угодить в тюрьму за пять убийств или за шесть? Пусть семья уже его похоронит – целиком, с головой. Это самое меньшее, что ты можешь для них сделать.

– Я его не убивал. Не вру. Насчет тех пятерых – слова не