Хозяйка чужого дома - Татьяна Тронина

Синие глаза Елены нестерпимо сияли, сливаясь с летним небом, легким светлым облачком метались ее волосы – девушка очень подходила к этому солнечному дню, прозрачному и яркому. Нет, вернее, этот день шел ей – небо, река и безмятежный свет, льющийся с неба на реку, были удачным фоном для нее, для ее своеобразной, какой-то капризной красоты.

К концу этой прогулки они окончательно сдружились и вели себя так, словно тысячу лет знакомы, – шутили, смеялись, толкали друг друга локтями, не ощущая неловкости. На вокзал они прибыли довольно поздно, хотя было еще светло. У пригородных касс очереди не оказалось, и Елена быстро купила себе билет. А у Игоря был сезонный проездной.

– Бежим! – потянул он ее за локоть. – Сейчас электричка отходит, следующая еще не скоро…

– Никуда я не побегу, – вдруг важно заявила Елена, аккуратно складывая свой билет в крошечную пластиковую сумочку. – Терпеть не могу вокзальной суеты.

Он с недоумением посмотрел на нее – синие глаза ответили строго и непреклонно.

– Я тебя не узнаю…

– Я, правда, не люблю суетиться, – все так же важно и серьезно объяснила она. – Ты обращал внимание, как некрасиво смотрятся люди, которые опаздывают куда-то – судорожные движения, неловкий бег, красные, перекошенные лица… Лучше я опоздаю, но не позволю себе выглядеть безобразно.

– Что ж… – смиренно вздохнул Игорь. – Будем чинно и эстетично дожидаться следующего поезда. Черт, Лара там волнуется, наверное… Да, кстати, а почему ты не на машине?

– Она сломалась. Что-то там такое то ли с карбюратором, то ли с аккумулятором… Я в этом не разбираюсь. На днях заберу ее из мастерской, – произнося все это, Елена напоминала принцессу крови, которая вместо государственных дел вынуждена заниматься стиркой белья.

«Все-таки она странная, с каким-то изломанным характером, – думал Игорь, поглядывая искоса на свою соседку, когда они уже были в пути. – То очень милая, то зануда, как сейчас вот… Эх, Лара точно оторвет мне голову, ведь я не предупредил ее, что задержусь. Нет, Елена славная, только почему-то ее очень жаль… А Лара ее недолюбливает, кажется».

За окном розовой полосой тянулся закат, мелькали темные деревья.

– На днях мне заказали портрет, – вдруг произнесла Елена, не отрывая глаз от пейзажа за окном.

– Ты же не рисуешь портретов? – удивился Игорь.

– Совершенно верно… Но мне его все равно заказали. И дали хороший аванс.

– А говорят – не продается вдохновение…

– А оно и не продается! – Елена расхохоталась звонко, вновь став милой и простой, как незадолго до того в Нескучном. – Знаешь, очень интересная история, со мной ничего подобного не было. Терещенко… Помнишь Терещенко?

– Ну да, меценат…

– Именно. В понедельник он прибежал ко мне на выставку и потребовал, чтобы я его нарисовала. Чуть ли не силой всучил деньги! На все мои отговорки заявил, что я непременно должна сделать это. Такое впечатление, что получить портрет для него – вопрос жизни и смерти…

– И что же?

– А когда я стала возмущаться, он вдруг попросил, чтобы я изобразила нечто, отражающее его внутреннюю сущность… портрет души, что ли. Ну, что-то, что имело бы к нему непосредственное отношение.

– Понимаю, – оживился Игорь, – что-то в духе Пикассо?

– Да бог с тобой, какой Пикассо… Он сказал: что угодно – предмет, пейзаж, небо, землю, воду – лишь бы это имело отношение к нему, к Терещенко. Он будет разгадывать мое творение, как ребус.

– Да, у богатых свои причуды…

– И я, кажется, знаю, что мне нарисовать.

– Елена, а ведь ты можешь отдать ему любой свой рисунок, заявив, что именно это и является портретом его души. Ту же самую замшелую дверь… И пусть разгадывает свой ребус.

– Нет, дверь он видел… Игорь, я же тебе говорю – я уже знаю, что ему нарисовать!

– Забавно… Может, и мне заказать свой портрет? Услуги художника дорого стоят? – он говорил полушутя, несерьезно, но Елена вдруг без всякой иронии покачала головой:

– С тебя я денег не возьму. Ты же друг?

– Друг! И это больше, чем сосед… – Он вдруг захотел потрепать ее по голове – рука сама так и потянулась прикоснуться к ее пушистым легким волосам. Но Игорь почему-то не решился сделать это. – Нет, Лена, я пошутил, не надо мне никакого портрета…

– Я не Лена, я Елена!

– Хорошо – Елена… – вздохнул Игорь. – Извини, я не нарочно.

…А дома испуганно спросила его Лара:

– Где ты был? Ты смотрел на часы?

– Извини, котенок, но так получилось… – Игорь вздохнул, всем своим видом изображая раскаяние и покорность. Он и в самом деле чувствовал себя виноватым. – Я не смог позвонить…

– Да где же ты был? – почти с отчаянием воскликнула Лара. Сейчас она, одетая в черный шелковый халат до пят, напоминала какую-то печальную греческую богиню, Игорь не помнил, какую, – столько трагизма и скорби было в ее заломленных руках. Пожалуй, даже больше, чем надо. И раньше в их семейной жизни было множество подобных недоразумений – кто-то задерживался, кто-то забывал предупредить. Но сейчас Лара переживала больше возможного в такой ситуации.

– Я гулял с Еленой. У нас что-нибудь случилось? – уже пугаясь сам, спросил он.

– Ничего… – Лара отвела глаза, как показалось Игорю – виноватые. – Просто я жду, жду… Ты как ребенок, честное слово. «Так получилось»! Ответ не мужа, но мальчика. И с какой это Еленой ты гулял?

– С нашей соседкой, – просто ответил Игорь. – Бродили по набережной Москвы-реки, потом электричку долго ждали… Котенок, ты же знаешь, к нам сложно быстро добраться!

– С Еленой… – прошептала Лара как будто про себя – потрясенно, мрачно, словно предчувствуя какой-то подвох. – С Костиковой Еленой?

– Ну да! Я к ней на выставку зашел, оказался в тех краях случайно…

– И о чем же вы так долго говорили?

– Мы не только говорили. Мы гуляли, любовались красотами природы и все такое… Ты что, ревнуешь? – радостно воскликнул он. – Ты меня ревнуешь, да?

– Ах, не подлизывайся… – Она оттолкнула его руки и ушла в комнату.

Ревновать Игоря действительно было глупо – как и большинство женщин, много лет проживших в браке, она прекрасно ощущала все перемены в поведении мужа. Так вот сейчас волноваться было не из-за чего. Не надо было мучиться, расспрашивая его, – глаза Игоря сами говорили о том, что он любящий и преданный муж, что никаких интрижек или флирта он себе не позволял. Но Лара все равно злилась. Все равно он был виноват в том, что не смог предупредить ее о своем опоздании, что так инфантилен и рассеян, что он ни в чем не виноват, в конце концов. Она, Лара, сама пришла домой поздно – они с Костей сидели в кафе, битых два часа держась за руки, словно Ромео и Джульетта старых времен, и от этого свидания, нежного, бесплодного и бесполезного, у нее до сих пор щемило сердце.