Странница - Тамара Воронина

А можно подумать, там не используют… Только по мелочи, потому что в том мире она никакой роли не играет. Никого не спасает, ничего глобального не делает, никого энергией не подзаряжает вместо аккумулятора…

Так что слопать и не поперхнуться. Она хотя бы понимает, что ее используют. Милит вон покаялся и честно признался, хотя никто не тянул его за язык. Лиасс и вовсе не скрывал. А и скрывал бы, Лена бы не поверила. Если проводить параллели: Лиасс — политик, а эти не бывают в белых перчатках и используют все и всех в своих целях. Цели Лиасса — благоденствие и мир его народа. В этом сходятся все эльфы. Лена даже краем уха не слыхала даже намека на недовольство решениями Лиасса. Каждый эльф — его сын. Любимца своего Милита оставил в Трехмирье на верную смерть. Кайлом готов был пожертвовать. Тыщу с лишним лет прожить и не стать циником нельзя.

Значит, оставляем все на кругах своих: Лиасса в правительстве, Милита в постели, и пусть шуту будет хуже, чтоб знал, кого слушать. Интересно, что он сейчас делает? Где? Может, завернулся в одеяло и спит под открытым небом. А может, ласкает фермерскую дочку на сеновале, думая об океане, который его все равно не унесет. Может быть, голоден. Может быть, устал. Первая встреченная Странница удирать от Лены будет быстрее, чем та, которая удирала от Гарвина. Без всякой некромантии…

Утром она зашла к Лиассу. Эльф сегодня припозднился, он только еще завтракал, а Лена еще нет — не хотелось, и она, воспользовавшись отлучкой Маркуса по естественной надобности, сбежала. Лиасс усадил ее с собой. Сыр, хлеб, шиана и пряники — Владыка тоже любил сладкое. Был он в полном неглиже, то есть только в штанах, даже босиком, но официоз у эльфов был не в моде, так что он не ринулся за рубашкой. Голые по пояс мужчины Лену не смущали. Однако аппетит Владыке она испортила. С удовольствием.

— Государственные дела?

— Вовсе нет. Женщина, — улыбнулся Лиасс.

— Милит сказал мне, зачем спровоцировал шута на драку, — невинно сообщила она. Лиасс поставил кружку и отложил пряник. Не подавился, и то ладно. — И как, теперь ты прежний?

— Прежний. Даже сильнее, — кивнул он, глядя на нее довольно напряженно. Успокоить сразу или помучить?

— Я знаю, что ты ему не поручал. Почему ты меня удержал?

— Твой гнев убил бы его.

— Я понимаю, что ты был бы очень расстроен, однако почему тогда ты его до сих пор простить не можешь? Ему твоя немилость страшнее смерти.

— Если бы ты его убила, я бы тебя понял, Аиллена, — медленно сказал Лиасс. — Но как бы ты жила с осознанием, что убила того, кого сама же и спасла от смерти?

— Привыкла бы. Маркус уверяет, что Странницы ко всему привыкают.

— А разве ты Странница?

— А кто?

— Первичный источник, — пожал плечами Лиасс. — Ты не Делен. Ты Аиллена. Не Несущая свет, но Дарующая жизнь. Возможно, ты бы привыкла. Но я думаю, нет. Это бы давило на тебя.

— И что? Тебе меня было бы так жалко?

Лиасс просто кивнул. Жалко? Интересно, в последнюю тысячу лет он кого-нибудь жалел?

— Ты вправе мне не верить, Аиллена. И не верь. Я слишком хорошо знаю и людей, и эльфов, и самого себя. Не нужно мне верить. Только вот обидеть тебя я никому не позволю. И защищать тебя буду любой ценой. Милит молод и неопытен. Он не подумал о том, что для тебя ненависть — совершенно чуждое чувство, и оно может ранить тебя куда больше, чем его кинжал ранил полукровку. А если уж ты принимаешь решения, от которых зависит не только твоя судьба, ты обязан учитывать все. Даже ошибку целителя.

— Прости ты его. Даже я, наверное, простила. Лиасс, ты для него больше, чем бог… впрочем, боги тут у вас не в моде. Ты для него больше, чем всё и все. Ради тебя он…

— Ради меня он мог рисковать собой. Другими эльфами. Но не тобой. Пойми, Аиллена, я не потерял магию. Я растратил много, но Милит не знает, какой она у меня была и какой стала. Тому, что я имею сейчас, просто не найти применения, понимаешь? В ней нет смысла без войны. Ну вот, я опять маг, чья мощь может пошатнуть основы мира. А зачем?

— Он боится за тебя. Он, наверное, впервые столкнулся с тем, что эльфы могут что-то иметь против Владыки.

— Ты имеешь в виду того мага, что убил советника? — пренебрежительно бросил Лиасс. — Он не был бы для меня проблемой.

— А если он некромант?

— Аиллена, я могу вызвать лаву из недр земли. Это не под силу никакому некроманту, если он не выкачает силу у меня. Могу вызвать подземные воды, которые смоют Сайбу. Я могу разрушить те горы, что ты видишь, и превратить в горы вот ту равнину. Я могу вызывать смерчи и ураганы, огненную стену или леденящий ветер. Но я не могу накрыть коконом света весь мой народ. Я не мог остановить войну в Трехмирье. Как ни досадно, но самая большая мощь нужна только для разрушения. Милит этого, возможно, и не знал. Только незнание не оправдывает. Ты вернула ему магию… спасибо.

— Я всего лишь последовала мудрым советам, — съязвила Лена.

— И разве тебе не стало лучше? Разве ты не успокоилась? — он улыбнулся. — Я рад, что ты выбрала именно Милита. Он тебя любит. А у эльфов теперь одним великим магом стало больше. Милит хорошо держался, потеряв магию, но поверь, ему было скверно. Это не совсем то, что лишиться руки или ноги… Это постоянная память о том, что ты мог и чего не сможешь больше никогда. Ну, я не мог открыть проход в другой мир, так и что из того? С ар-драконом я не справлюсь и сейчас, да и надо ли?

— А если некромант выкачает у тебя силу?

— Для этого я должен попасть ему в руки живым. Как, по-твоему, он сможет удержать меня?

— Я не знаю, что такое некромантия, — призналась Лена.

— Это такой способ убийства, позволяющий забрать у умирающего его силу. Чем дольше умирает жертва, тем больше силы можно получить.

— Ну а…

— Аиллена, — перебил он, — если я захочу умереть, я умру, и никакие артефакты, гасящие магию, не помогут, потому что они не пропускают магию вовне, а на себя ее обратить можно. Я просто могу отключить свое сердце. Могу перестать дышать.

— Ты мне, возможно, не поверишь, Лиасс, но в моем мире есть машины, которые заставляют сердце биться, даже когда умер мозг. Что такое сердце, Лиасс? Насос, гоняющий кровь. Ты уверен, что здесь не могут придумать такой насос? Ты знаешь, что остановившееся сердце можно запустить снова и без всякой магии? Просто массажем или… ну как сказать… грозовым разрядом определенной силы?

Лиасс казался потрясенным. У него даже лицо немножко посерело. Вряд ли, конечно, здесь придумали искусственное сердце, но раз ты такой великий политик и интриган, то допускать нужно все. А то, видишь, Милит не учел неумелого целителя, а сам не хочет учитывать гениального изобретателя. И зря!