Странница - Тамара Воронина

Лена что было сил толкнула его в плечо, Милит опрокинулся на спину, а она зашипела:

— Владыка не может нечестно? А он со мной честно поступил? Марш в постель, а то твоих друзей вместо мишеней использовать будем — это честно, да?

А дальше она повела себя уж совсем неприлично: въехала ему кулаком по носу. И нос разбила. Милит скатился с кровати, чтобы не запачкать постель, но нисколько не обиделся. Он пережал пальцами переносицу, что-то пробормотал, и кровь тут же остановилась. Магия… Милит порылся в карманах куртки, вытащил платок и обтер лицо.

— У него не было выбора тогда. Сама посуди: где бы все бы сейчас были, если бы ты тогда не согласилась?

Он сидел на полу, глядя не Лену снизу вверх, золотились в свете луны русые волосы, сияла гладкая кожа. Эльфы почему-то никогда не были волосатыми, как люди. У них даже подмышками волосы не росли. Мужчины даже брились не каждый день, однако «щетинистых» эльфов Лена не видела. Милит протянул руку, осторожно прикоснулся к ее щеке.

— Я даже прощения просить не стану, потому что ты не простишь. Я и сам себе не прощу. Но я иначе не мог. Я же понимаю, что сам убил свою надежду, если она и была… Ты со мной только пока полукровки нет, а когда он вернется…

— Когда? Даже не если?

— Конечно. Конечно, не если. Он вернется, куда он без тебя. Не плачь… Пожалуйста…

Он лег рядом, начал целовать глаза, стирать слезы со щек своей вовсе не мягкой ладонью строителя или воина, уговаривал… Он не оправдывался. Он был совершенно честен: я тебя использовал ради неких высших целей. Права была Странница: ее используют. Только вот не шут, а остальные. Лиасс даже и не скрывает, что ее присутствие в лагере выгодно эльфам, Милит вот… И ведь самое-то обидное: она понимала. И Лиасса, и даже его шантаж при первой встрече, и Милита с его сложным и неприятным планом, только легче от этого понимания не становилось.

Милит нашел способ ее успокоить: применил магию. Как Лиасс. То есть не успокоить — фиг тут успокоишься, а отвлечь. И подзадержался — сам тоже так умотался, что проспал рассвет, и, когда Лена проснулась (с большим трудом), сидел на кровати и чесал затылок, размышляя, как выйти незамеченным.

— Больше не применяй магию, — сказала Лена. — Не хочу.

Милит перестал чесать затылок.

— Не буду. А разве плохо? К тому же ты плакать перестала. Почему ты плакала?

— У меня не было повода?

— Как раз много было. Потому и спрашиваю. То есть почему именно?

— Я не хочу, чтобы меня использовали. Ни ради каких целей. Даже самых великих. Я вменяемая, со мной можно и прямо говорить.

— Прямо? — горько усмехнулся Милит. — Конечно, можно. Я пришел бы к тебе и сказал: ляг с Владыкой, Светлая, потому что всем эльфам нужна его мощь… Ты посмеялась бы или выгнала меня взашей?

— Выгнала взашей.

— Ну вот… — Милит повернулся. Лена его при свете солнца нагишом с того дня на берегу и не видела. Грубый шрам пересекал бок и половину груди, а помимо него было с полдюжины менее эффектных. — Ты можешь и сейчас меня выгнать взашей. Я пойму. — Он встал около кровати на колени и по-собачьи положил голову на подушку. — Только не выгоняй, а? Можно я с тобой буду пока? Я тебя люблю, Аиллена…

— Почему?

Синие глаза поморгали.

— Что — почему?

— Любишь почему?

— Откуда я знаю? — удивился Милит. — Не знаю. Никогда не любил… Даже жену.

— А зачем женился?

— Дурной был. Она, знаешь, какая была? Мать по сравнению с ней — страшная, как жаба. Ну и я соответственный. Вот мы и решили стать самой красивой парой… Молодые были совсем. Я плохой муж был. Очень плохой. Не выходило у меня семейной жизни. И отец скверный. У нас до Кайла еще мальчик был, так я в его смерти и виноват. Ему три года было. Плыли через залив на пароме, мне бы за ним присматривать, а я отвлекся… В общем, нырял потом, нырял — так и не нашел. Не знаю даже, сам упал за борт, или люди помогли, это же так просто, малыша подтолкнуть к краю. Думал, жена меня бросит — не бросила. Кайла родила, потом дочку… Я их и не воспитывал практически. Я хотел вырастить Кайла воином, жена все спорила, и я плюнул: делай что хочешь.

— Кайл хороший мальчик.

— Не моя заслуга. И не жены. Это заслуга Владыки, и только его. — Милит положил руку поверх ее руки, и даже кончика ее пальца не было видно. — Не прогоняй меня, Аиллена. Не знаю, почему я тебя так люблю. Просто так получилось. Может быть, это магия… Магия твоего поцелуя. А может быть, судьба. Не можешь простить — не надо. Только не прогоняй.

Странные они все-таки. Простить? не простить? Разве она простила Лиассу его шантаж? Ни черта подобного, до сих пор помнила это унижение — и этот восторг. Чего бы телу с душой не в ладу жить? Так нет, душе подавай шута, а тело и Милитом довольствуется. Использовал. Как и все. Так ли неправа Странница?

Нет, Маркус никогда не использовал ее. Скорее наоборот. Отказывался от ее помощи, даже когда истекал кровью на Границе. Когда она была не в себе, не приставал, только советы давал: заведи, мол, мужика, будет стресс снимать. А ведь попробуй он тогда хотя бы просто ее поцеловать, сейчас бы на месте Милита был. Однозначно. Маркус не вызывал у нее никаких дурных воспоминаний, в отличие от Милита… Однако именно Милит поглядывает на нее грустными синими глазами, сидя на полу с припухшей переносицей. Хорошо съездила, однако…

В следующую ночь она закрыла окно на задвижку. Она слышала, как подходил Милит, главным образом потому, что ждала, но он даже не поскребся, ушел сразу. Ничего. Потом, если какие-то выводы в голове возникнут, с ним можно и объясниться, а пока надо просто подумать. Даже не подумать, а просто утрясти очередные эмоции.

Милит не оправдывался, к его чести. Мог бы и промолчать, однако не стал, не хотел, чтобы между ними стояла ложь — ну точно как в голливудском кино. А Лена пока не знала, лучше ли это. Его хитроумный план она понимала, и это, наверное, было досаднее всего. Владыку он даже не боготворил. В человеческом языке таких слов точно никогда не придумают, в эльфийском, может, и есть, да не перевести.

Ну что, благополучно проглотить то, что ее используют? Как модно было говорить в Новосибирске, имеют… Нет, не годится. Имеют ее, пардон за вульгаризм, исключительно искренне и страстно, а используют в другом смысле. Проглотить и не подавиться. Потому что альтернатива какая? Гордо развернуться и уйти. Куда? В Сайбу, где ее страстно иметь не будут, но будут использовать в своих царских делах как-то иначе. Хотя бы как свадебную генеральшу — а у меня Светлая лично во дворце живет, а у вас всего лишь кошка родила вчера котят… В Новосибирск? А Маркус? А если и правда, ее мир опять ее выкинет неизвестно куда? А если ее мир выкинет Маркуса? А если шут и правда вернется, где он ее искать будет? Здесь она хотя бы знает, что он жив, а уйди она в другой мир, любой, свой, чужой — неважно, связь прервется. Что подумает шут? Что он сделает, поняв, что она ушла? И поймет ли, что всего лишь ушла, а не умерла?