Нефритовая лошадь Пржевальского - Людмила Львовна Горелик

– Да сватья ее из Демидова! Он там, в Демидове, печки клал – понравился всем очень, хорошо кладет, говорят. Ну и Ивановна загорелась, тем более он ее печкой очень заинтересовался. Все хвалил, говорил: «Я такую же точно сделаю, не испорчу, вот увидите – очень она мне нравится!»

Полицейские переглянулись.

– Ну, это мы проверим, какой он печник, что он там в Демидове клал. Может, у него и сообщники есть? – сказал Витя.

Попрощавшись, полицейские с Потаповым сели в машину, а Дондуковы еще некоторое время обсуждали событие.

– Видишь, я ж тебе говорила, дундук старый, что подозрительный этот печник! А он бандит и есть! Только из тюрьмы вышел – и опять. Может, он и деревню поджег?

– Да кто ж его знал… Я с ним раз только и успел поговорить, и то недолго… Да не… А на что ему деревню поджигать?

И так, переговариваясь, они пошли в хату. Дунай, слушая эти разговоры, отчасти проникся печалями хозяев, хотя и не понял их сути. «Надо на всякий случай лучше сторожить», – подумал он и, проводив стариков до дверей, улегся возле крыльца.

Глава 19. Разговоры в гостиной

Лето шло, как обычно. Пржевальский писал книгу, охотился. Он нарадоваться не мог на новое свое имение в Слободе. Главное было, что Слобода окружена борами и болотами, от цивилизации далека. Местные жители жаловались ему, что в распутицу месяцами отрезаны от мира: ни газет, ни писем, железная дорога в восьмидесяти верстах… Все это его чрезвычайно устраивало, он именно такое место искал.

К его большой радости, в июне в гости к нему приехали Пантелеймон Телешов, по прозвищу Плешка, и Дондок Иримчинов, по прозвищу Дидон Мудрый, – казаки, с которыми он подружился в азиатских походах. Они составляли ему компанию для охоты. Ходил с ними иногда и Кирилл, и другие мужики. У Пыльцова опять обострились отношения с женой, сводной сестрой Пржевальского Александрой Ивановной, на охоту он теперь ходил реже. «Ну вот, и Миша с Шурочкой подтвердили мою правоту, – грустно думал Николай Михайлович. – Не бывает счастливых семей. Хотя оба они хорошие люди… Жалко их. Зачем женились?» Сам он в последнее время стал ощущать возраст: пополнел, тяжелее стало ходить… Да нет, это оттого, что в покое живет. Вот допишет книгу, опять пойдет в путешествие, там все болячки у него как рукой снимет. Старость его пугала: что он будет делать, если не сможет путешествовать? Старался, однако, об этом не думать – нет, еще не скоро она, еще он побегает.

Недели через три после первого посещения Петровского охотились с Пыльцовым опять недалеко от тех мест, и Пыльцов спросил, ходил ли он после того к старику.

– Нет, – отвечал генерал, – все было недосуг. Да и не любитель я светского времяпровождения. Хотя семейство приятное, мне оба симпатичны: и отец, и дочь.

У Пыльцова в семье как раз был период примирения, ему хотелось его закрепить. А что, если сходить с женой в гости? Они давно у Петровских были, ей тогда понравилось, что они провели вечер «как люди». И вообще одной из основных ее претензий было то, что он, кроме охоты, ничего не желает – гостей они не зовут, сами ни к кому не ходят, – поэтому и она с ним «почти одичала».

– А давай сходим в Петровское в среду? – предложил он. – Неудобно ведь: они нас так искренне приглашали…

Пржевальский усмехнулся: ход мыслей младшего друга ему был ясен. Ну что ж, чего не сделаешь ради родственников… Да и приятный человек Петровский, почему не уважить старика?..

Так получилось, что в следующую среду они оказались в Петровском. Пыльцовы приехали из своего Отрадного на бричке – от них подальше было. А Пржевальский пешком пришел – он любил ходить, да тут и недалеко.

Когда он пришел, в гостиной уже присутствовало небольшое общество. Кроме хозяев и Пыльцовых, был еще один незнакомый мужчина: лет тридцати пяти на вид, худой, но с немного обрюзгшим лицом и, кажется, франт. Он был очень тщательно одет и, по-видимому, по последней моде – так Пржевальскому показалось.

– Аркадий Владимирович Плескачевский, коллежский советник, – представил его хозяин. – До недавних пор служил в Смоленске, а нынешней весной вышел в отставку и теперь, к нашей радости, поселился в своем имении – надеемся, теперь будет нас чаще навещать.

Плескачевский приятно улыбнулся:

– Рад познакомиться с выдающимся ученым. Наслышан о вас. Мы близкие соседи – мое имение это Старые Дворы.

– Да это совсем рядом! – заулыбался и Пржевальский. – Мы с Михаилом Александровичем часто там – вокруг Боровиков и Старых Дворов – охотимся. А вы не охотник?

– Нет, не охотник совсем. Не имею к этому пристрастия. Служил, а теперь думаю хозяйством заняться. Долг помещика – развивать хозяйство.

В дальнейшем Пржевальский заметил, что Аркадий Владимирович нередко так выражался – штампами.