Границы бесконечности - Лоис Буджолд

Риоваль прошипел: — Приставьте к нему моего персонального врача. Об остальном я позабочусь, когда спущусь на планету, часов через шесть. Риоваль связь закончил. — Хлопнув по комму, он его выключил. — Кретины, — прорычал Риоваль. Затем сделал несколько тщательных, медитативных вдохов и, словно программу из банка данных, вызвал обратно свои светские манеры. — Прощу прощения, что нас прервали, Джориш.

Фелл понимающе махнул рукой, словно говоря «Бизнес!»

— Так вот я говорю — не попросишь ли ты ее что-нибудь сыграть? — кивнул Риоваль в сторону квадди.

Фелл сцепил руки за спиной, прищурил глаза в притворно благодушной улыбке. — Сыграй что-нибудь, Николь.

Она согласно кивнула, устроилась за инструментом и закрыла глаза. Ледяное беспокойство, державшее ее лицо в напряжении, постепенно уступило место внутренней безмятежности, и она заиграла медленную, сладкозвучную мелодию, которая постепенно окрепла и начала убыстряться.

— Хватит! — махнул рукой Риоваль. — Она именно такая, какой мне ее описывали.

Николь, запнувшись, прервалась на половине музыкальной фразы. Трепещущие ноздри втянули воздух. Ее явно удручала невозможность довести пьесу до финала, досада на художественную незавершенность. Резким, коротким движением она положила молоточки в гнезда с одной стороны инструмента и скрестила руки — верхние и нижние. Торн напряг челюсть и бессознательно повторил этот жест. Майлз беспокойно коснулся губ.

— Мой агент передал мне чистую правду, — продолжал Риоваль.

— Тогда, наверное, он передал тебе и мои сожаления, — сухо заметил Фелл.

— Да. Но он не был уполномочен предложить цену выше некоего стандартного потолка. Нечто столь уникальное требует только личной встречи.

— Так уж случилось, что я наслаждаюсь ее талантом там, где он сейчас, — ответил Фелл. — В моем возрасте удовольствие получить куда труднее, чем деньги.

— Это так. Но одно удовольствие можно заменить другим. Я способен устроить нечто совсем особенное. То, чего нет в каталоге.

— Ее музыкальный талант, Риоваль. Куда уж особеннее. Он уникален. Натурален. Не испорчен никакими искусственными дополнениями. Не воспроизводим в твоих лабораториях.

— В моих лабораториях можно воспроизвести все, сэр. — Риоваль улыбнулся, принимая вызов.

— Кроме оригинальности. По определению.

Риоваль развел руками, вежливо признавая эту философскую аксиому. Фелл, как понял Майлз, не просто наслаждался музыкальным талантом квадди, но смаковал обладание тем, что так остро желал приобрести его соперник и что он сам совершенно не видел необходимости продавать. Чувство превосходства дарит удивительное наслаждение. Похоже, даже пресловутому Риовалю нелегко придумать что-то лучшее. Однако если они с Феллом сойдутся в цене, какая сила на всем Единении Джексона сумеет спасти Николь? Майлз внезапно сообразил, что знает возможную цену Фелла. Интересно, Риоваль тоже догадался?

Риоваль поджал губы. — Тогда давай обсудим вопрос об образце тканей. Ей это не повредит, и ты сможешь без помех наслаждаться ее уникальными услугами.

— Это повредит ее уникальности. Когда в оборот вводятся подделки, то стоимость оригинала всегда падает. Ты же это знаешь, Ри, — усмехнулся барон Фелл.

— Не сразу, — заметил Риоваль. — Клону, чтобы повзрослеть, нужно не меньше десяти лет, — ах да, ты же знаешь. — Он покраснел и слегка кивнул, извинясь, точно лишь сейчас сообразил, что допустил бестактность.

Судя по тому, как сжал губы Фелл, это действительно была бестактность. — Конечно, — холодно ответил он.

В этот момент Бел Торн, следивший за нитью беседы, в ужасе прервал их: — Вы не можете торговать ее тканями! Они не принадлежат вам. Она не какой-нибудь конструкт с Единения Джексона, а свободная гражданка Галактики!

Оба барона повернулись к Белу, точно тот был мебелью, внезапно обретшей голос. Который ему не предоставляли. Майлз поморщился.

— Он может продать ее контракт, — объяснил Риоваль, собрав всю свою терпимость. — Это мы и обсуждаем. В частной беседе.

Бел пропустил этот намек мимо ушей. — Есть ли на Единении Джексона практическая разница, как это называется — контрактом или плотью?

Риоваль улыбнулся едва заметной холодной улыбкой. — Вообще никакой. Владение значит здесь больше, чем все статьи закона.

— Но это полностью незаконно!

— Законно, мой дорогой… э-э… вы же бетанец, да? Это все объясняет, — заметил Риоваль. — Или незаконно. Смотря по тому, что планета, на которой вы находитесь, предпочитает называть таковым и способна ли она навязать это мнение остальным. Что-то я не вижу поблизости бетанских правозащитников, навязывающих нам свою специфическую разновидность морали. А ты, Фелл?

Фелл выслушал спор, подняв брови и колеблясь между желанием рассмеяться и раздражением.

Бел передернулся. — Так значит, если я вытащу оружие и разнесу вам башку, это будет полностью законно?

Телохранитель напрягся, сместив центр тяжести тела в положение для броска.

— Уймись, Бел, — пробормотал Майлз вполголоса.

Но Риоваль уже втянулся в удовольствие подразнить непрошено вмешавшегося бетанца. — Оружия у вас нет. Но если отвлечься от законности, то у моих людей есть приказ мстить за меня. Вот вам фактический и естественный закон. И он означает, что ваш злополучный порыв безусловно незаконен.

Барон Фелл перехватил взгляд Майлза и едва заметно кивнул. Время вмешаться. — Нам пора идти, капитан, — сказал Майлз. — Мы у барона не единственные гости.

— Отведайте горячие закуски, — радушно предложил Фелл.

Риоваль отвлекся от Бела и переключил свое внимание на Майлза. — Посетите мое предприятие, если будете спускаться на планету, адмирал. Даже бетанец может там расширить горизонты своего опыта. Уверен, что мой персонал способен найти для вас что-то интересное в рамках ваших средств.

— Их больше нет, — отозвался Майлз. — Наш чек уже у барона Фелла.

— А-а, как жаль. Возможно, в следующий раз.

Риоваль отвернулся, можно было легко уйти. Но Бел не тронулся с места. — Вы не смеете продать гражданку галактики туда! — Резкий жест в сторону планеты за обзорным окном. На лице квадди Николь, наблюдавшей за этой сценой из-за цимбал, не отразилось ничего, но ее синие глаза сверкали.

Риоваль обернулся, изобразив внезапное изумление. — О, капитан! Я только что сообразил. Бетанец… Значит, вы самый настоящий генетический гермафродит. Вы сами владеете редким качеством, имеющим рыночную ценность. Могу предложить вам работу, которая по-новому откроет вам глаза на мир, — и со ставкой, бесспорно, вдвое выше вашей нынешней. И в вас даже не будут стрелять. Гарантирую вам крайнюю популярность. Групповые тарифы.