Счастье любой ценой - Айрин Лакс

Стас целует меня в обе щеки.

— Не обижайся на мои резкие слова, мелкая. И поменьше мамкины заунывные речи слушай. Она у нас славная, но иногда своими разговорами «как надо» кому угодно мозг выест.

— Да уж! — смеюсь я. — Скорее всего, я недолго здесь задержусь.

— Правильно. Зачем тебе в деревне киснуть? Развейся в городе…

— Стас! — слышится требовательный голос с капризными нотками.

— Держи нос повыше, не унывай. И никому не позволяй себя обижать или управлять тобой. А если этот… брат тебя обидит, я его красивую рожу на жопу натяну и узлом завяжу. Так и передай.

Я улыбаюсь сквозь слёзы. Стас выглядит как медведь, и сил у него ровно столько же.

— Не обидит, — говорю я, почему-то веря, что Володя не станет обижать меня. По крайней мере, не сейчас.

— Я буду по тебе скучать, Стас! Позвонишь, как доберётесь до дома?

— Конечно! Всё, мелкая. Я поеду, а то меня с потрохами съедят!

Стас крепко обнимает меня напоследок, прощается с мамой и машет рукой:

— Если что, звони! Встретим!

Стас садится в автомобиль, и через мгновение машина трогается с места, увозя брата и его невесту в город.

Глава 36. Янина

С отъездом брата и его невесты в доме мамы стало очень тихо. Конечно, всегда было чем заняться.

Но на меня начала давить обстановка маминого дома. В особенности, её проскальзывающие замечания. Сама она до сих пор держала траур по папе, неся память о нём впереди себя.

Мама не понимала, почему я не ношу чёрный платок или как я могу улыбаться на фривольные шутки телевизионных комиков. По мнению мамы мне как минимум год нужно было просидеть, едва подавая признаки жизни.

А я только дома у мамы поняла, что не хочу ничего из этого.

Собственная мысль казалась мне кощунственной, но я хотела жить дальше. Я очень сильно хотела не тонуть в трясине меланхолии и унылого настроения.

Я радовалась каждой минуте, когда мелочи или рутина отвлекали меня от скорбных мыслей.

Для меня — глоток воздуха, а для мамы — кощунство.

Поэтому я едва досидела до Рождества и собралась уезжать.

Стасик уже был у себя в городе и прислал мне фото в парке у наряженной ёлки, приписав, чтобы я тоже выбиралась из деревни в цивилизацию.

Помня о том, что Владимир просил сообщить ему, когда соберусь уезжать, я набрала его номер.

— С Наступающим Рождеством, Володя!

— И тебя… Подожди. Очень шумно. Плохо тебя слышу, — едва разобрала я его голос на фоне громкого гула толпы.

Через несколько мгновений стало немного тише.

— Так хорошо меня слышишь? — переспросил он.

— Да… — ответила я и замерла, не зная, что ему сказать дальше.

Потом стряхнула оцепенение.

— Я решила вернуться. Стас уже укатил к себе в Сибирь. И я…

— И ты не хочешь куковать наедине с мамой? — улыбаясь, подсказал Владимир. — Когда уезжаешь?

— Я попросила соседа, дядю Колю, чтобы завтра отвёз меня в город, — призналась я. — Оттуда долечу самолётом. У меня вечерний рейс.

— Дождёшься меня? — спросил Владимир с надеждой.

— Не поняла.

— Дождись меня в городе, идёт? Обратно полетим вместе, — спокойно объяснил брат покойного мужа.

— Но ты же в Германии?

— Уже нет! — усмехнулся Владимир. — Я оттуда удрал со всех ног, когда мамочка начала сватать мне дочерей своих приятельниц из России.

Я улыбнулась, проигнорировав какое-то непонятное чувство, всколыхнувшееся внутри. То ли радость, то ли тревога, то ли что-то ещё?..

— Так что я уже в аэропорту Москвы. Вовремя включил свой телефон…

— Не стоит, Володя. Я доберусь сама…

— Я всё равно прилечу! — заявил Владимир.

— Ты даже не знаешь, есть ли билеты на самолёт…

— Есть, но только на вечерний рейс. Я уже смотрел. Осталось только купить. Просто я прилечу, скорее всего, на час-полтора позже тебя. Дождёшься?

Я затаила дыхание.

— Я должна это делать?

— Нет, конечно! — резко ответил Владимир. — Можешь не делать ничего, можешь дальше отгонять и…

— Я подожду тебя, — перебила я его.

Следующий день был удивительно тихим и снежным, как в детских сказках. У меня почему-то было светлое настроение, а вот сосед дядя Коля моей радости не разделял. Хоть я ему и обещала хорошо заплатить, он с недовольным видом счищал снег со своего внедорожника.

— Как бы не задуло! — процедил он сквозь зубы и затянулся сигаретой. — Может, на потом отложишь, а, красотка?

— Нет. Я сегодня хочу уехать. Меня должны встретить в аэропорту… — покачала я головой. — Я смотрела прогноз погоды. Обещали лёгкий снег и безветренную погоду.

— Кто это тебя должен встретить? — встрепенулась мама, услышав обрывок разговора.

— Обещали они! — недовольно цыкнул сосед. — Эти бестолочи обещают всегда, а потом шлют штормовое предупреждение, когда уже света белого не видно!..

Дядя Коля разворчался очень сильно, и мама переключилась на соседа, упрекая его.

— Не каркай, Коля!.. У тебя не язык, а средство для сглаза!

Мама с дядей Колей попререкались ещё немного, а потом мы пошли в дом. Мама испекла пирог с вишней к чаю.

— А ведь Колька в чём-то прав… Ну, что тебе не сидится? — упрекнула меня мама.

— У меня в городе дел полно. Я с домом ещё не полностью вопрос решила, — ответила я, не обмолвившись ранее ни словом о том, что дом уже продан мной.

— Вот как всегда! Стоит только всей семье собраться, как всем уже не терпится уехать! — покачала головой мама.

— Мне в деревне делать нечего! Лучше бы ты приехала ко мне в гости как-нибудь, — предложила я.

— Приеду, конечно. Но ненадолго! — согласилась мама.

— Вот видишь, а ты спрашиваешь, почему я у тебя недолго погостила!