Счастье любой ценой - Айрин Лакс

Володя делает паузу, переводя участившееся дыхание.

— Даже сейчас. Я слышал не так много. Всего лишь несколько фраз твоим голосом. Но в моём воображении ты не разговариваешь, а стонешь, покрикиваешь и умоляешь брать тебя ещё жёстче и быстрее. Глубже. В тебя.

Володя уже постанывал, и я прекрасно представляла, как он выглядит сейчас, лёжа в постели.

Лежит и двигает пальцами по напряжённому члену, держа телефон пальцами другой руки…

Я уже и сама начинаю дышать так же тяжело, проклиная возбуждение, скользящее по телу так, словно горячие мужские ладони оглаживают его. Всюду.

Становится нереально сложно удержаться.

Особенно томительно и одиноко там, внизу, между ног, где горячей влагой скапливается волна, вот-вот грозящая свести меня с ума своей порочностью.

— Я тебя слышу. Слышу, как ты дышишь. И ты не сможешь остаться в стороне. Только не сейчас. Когда нет ничего. Даже тебя рядом нет, но я слышу твоё дыхание. Как если бы ты лежала рядом со мной и так же прерывисто вздыхала, маскируя собственное возбуждение.

— Прекрати-и-и, — попросила я своего мучителя, едва ли не простонав это слово.

Пальцы левой руки стискивали телефон изо всех сил, а пальцы правой безостановочно комкали светло-серый пододеяльник.

Я боялась выпустить ткань из пальцев. Я цеплялась за этот кусок ткани, чтобы не поддаться соблазну и не начать ласкать себя.

— Не могу. Пожалуйста. Забудь обо всём. Ты и я. Больше ничего и никого во всём мире. Только мы. Ни прошлого, ни будущего, ни даже настоящего. Это просто горячее дыхание и влажное желание.

— Ты меня соблазняешь и склоняешь не к тому, чего хотелось бы.

— Всего один раз. Подари мне эти минуты. Неужели я так много прошу? — простонал Владимир и продолжил: — Отпусти себя и опусти ручку вниз. Прошу. Потрогай пальчиками трусики. Надави немного и потрогай, какие они мокренькие. Они уже влажные насквозь, да?

Глава 34. Янина

Я стараюсь удержаться от соблазна и думать трезво, но низкий хрипловатый голос Володи с откровенным постаныванием лишает меня остатков здравого смысла и стеснения.

Я прикусываю губу, чтобы не стонать слишком громко.

Потому что, даже не дотрагиваясь до себя, понимаю, что завелась очень сильно. Я настолько мокрая, что придётся менять трусики.

Я всё ещё пытаюсь разложить своё состояние на понятные логике составляющие и как-то объяснить самой себе творящееся безумие.

Но правда в том, что меня нереально сильно возбуждает этот мужчина, патологически зацикленный на мне.

Это нужно принять как данность, хотя бы сейчас. Потому что игнорировать сильное, почти до болезненной рези, возбуждение, просто нереально.

Я надавливаю пальцами на тонкую ткань трусиков. Влажных, как он и говорил. Сдавленно мычу, погашая стоны.

— Умница! — выдыхает Владимир. — Не думай ни о чём, не останавливайся. Просто подразни себя сначала так.

— Сначала? — переспрашиваю я, пока мои пальцы сами надавливают на вход через ткань, пробегаются по кругу и вновь возвращаются в исходное положение, словно ставя точку.

— Конечно. Это начало, моя лунная…

Не поняла. Кажется, мне послышалось. Переспрашиваю, безостановочно двигая пальцами по влажной ткани, дразня себя.

Возбуждение накачивает мою кровь противоестественно сильным желанием и похотью.

Я уже распахиваю ноги пошире, чтобы ещё сильнее и больше почувствовать это невероятное ощущение. Как будто волны приливают и приливают без конца. Ещё немного, и меня точно смоет за грань логики и здравого смысла.

— Лу-у-унная, — тянет Владимир. — Только недавно это понял. Такая же притягательная и недоступная для меня. Всегда. Но только не сейчас. Сейчас это не твои пальчики дразнят твою влажную киску, а я… Представь меня сверху. Хочется?.. Тебе понравилось, как я тебя трахал. Хотелось бы ещё?

Я вздыхаю и сжимаю трясущиеся губы, чтобы не простонать гортанное «да».

Не-е-е-е-ет…

Но каждое движение пальцев и непроизвольная дрожь утверждают обратное.

— Сними свои трусики. Они нам совершенно ни к чему. Снимай этот бесполезный кусочек ткани. Хочу, чтобы почувствовала меня полностью. Как будто я рядом…

Ткань проворно соскальзывает с тела, как будто только и ждала прямого приказа. Оголённая кожа скользит по простыне. Мои складки скользкие и мокрые от смазки.

Я, не дожидаясь слов Владимира, опускаю пальцы, покручивая клитор. Он, разгорячённый и увеличившийся, дрожит под моими пальцами, пульсирует.

— Ты уже без трусиков? Порадуешь меня положительным ответом?

— Да…

— Не расслышал тебя. Да или нет?

— Да… — сдавленно шепчу я, пытаясь не стонать слишком громко.

— Не своди меня с ума, ответь… — он как будто не слышит меня.

И я чуть громче отвечаю:

— Да!..

Тихий мужской смех проносится по коже, словно волна мурашек, заставляя все волоски приподняться.

— Не кричи, лунная девочка. Мне нравится, когда ты кричишь и стонешь подо мной. Но сейчас тебе нужно сдерживать себя немного. От этого хочется ещё сильнее, не так ли?..

Мне жарко под одеялом, оно уже сбилось в кучу где-то у щиколоток. И если бы я открыла глаза, то увидела бы, как собственные пальцы порхают со скоростью колибри между разведённых ног.

Но под закрытыми веками — спасительная темнота с редкими яркими всполохами. Воображение причудливо превращает их в мужскую мускулистую фигуру.

И я совершенно точно знаю, что это Владимир. И никто иной.

— Согни ножки в коленях и разведи в стороны, красавица. Ещё шире… Ещё…

Голос Владимира вибрирует во мне дрожью натянутой до предела струны, которую гитарист заставил звенеть прихотливым щипком. Я послушно исполняю его приказы, тихо постанывая.

Звуки сами вырываются из моего рта. Я жадно хватаю обжигающе горячий воздух ртом и трогаю пальцами себя, влажную и возбуждённую до предела. Желание ярко полыхает под кожей.

Кажется, что хватит всего нескольких прикосновений, и меня накроет оргазмом.

— Ты раздвинула ножки недостаточно широко, — низким голосом выдыхает Владимир.

По его голосу понятно, что он, как и я, уже едва сдерживается, чтобы не сорваться.