Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Разбудила его, как и всех, внезапная остановка. Эркин открыл глаза и рывком сел, не поднимая спинки.
– Опять кого берём? – спросил, не открывая глаз, Фёдор.
С мягким хлопком открылась дверь.
– Четверо, проходите, – сказал сопровождающий.
Три женщины непонятного возраста в тёмно-синих куртках – форма угнанных на работы отличалась от рабской одежды только цветом – и платках с узлами в руках пробирались по проходу к свободным местам, оглядываясь удивлённо и чуть испуганно.
– Ещё одно место, – крикнул наружу сопровождающий.
Женщины наконец уселись и теперь, как и все, напряжённо смотрели на дверь, ждали.
Сопровождающий вышел наружу, с кем-то – задним было не видно – поговорил и, вернувшись, сказал шофёру по-английски:
– Закрывайте, – и по-русски громко, чтобы все слышали. – Сейчас едем на пункт отдыха. По графику будем там через час, – и опять шофёру по-английски: – Поехали.
Автобусы разворачивались, выезжая из маленького лагеря. Эркин прислушался к загудевшему сзади разговору. Женщин расспрашивали: кто они, да откуда, да что за лагерь, – и, услышав, что везде одинаково, спросил Фёдора:
– Пункт отдыха. Это что?
– Увидим, – Фёдор зевнул и сел. – Первых, кого подбирали, к нам сели?
– Нет, – Эркин поднял спинку. Если через час остановка будет, то разлёживаться не стоит. – В первый.
– Не разглядел, кого?
– Мужик с пацанёнком, – ответили сидевшие впереди.
– Ага, – Фёдор зевнул и потёр лицо ладонями. – Пожрать, что ли? Ты как на это смотришь?
Эркин пожал плечами и посмотрел на Женю.
Та закивала и полезла в карман на спинке, куда, как и все, сложила их паёк, достала хлеб и колбасу, протянула Эркину.
– И мне сделай.
– Хорошо, – Эркин достал из кармана и открыл нож. – Сэндвич или… бутерброд?
– Алисе сэндвич, а то разроняет, а мне бутерброд, – решила Женя.
– Не, и мне бутерброд! – заявила Алиса.
Эта же мысль, как видно, пришла в голову многим. По всему автобусу шуршала бумага.
Эркин передал Жене два бутерброда и сделал себе. Да, а запить…?
– Женя, – он виновато посмотрел на неё. – Я воду забыл взять.
– Ничего страшного, – Женя быстро поглядела на него и улыбнулась. – Конфеты у тебя далеко?
– Ковбойские? В куртке.
– Вот и отлично. Даже лучше, чем вода.
Женя говорила весело и в ответ на недоверчивый взгляд Эркина стала объяснять, что пить прямо из горлышка на ходу неудобно, Алиса вся обольётся, и не нальёшь толком, да и не во что, стаканчики она все заложила, и вообще в дороге лучше пить поменьше, останавливать автобус из-за них не будут… Эркин жевал бутерброд и мрачно кивал. Женя, конечно, утешает его, но он-то знает, что виноват. Фёдор насмешливо поглядывал на него искоса, но молчал. Взять воду в дорогу и он забыл. Доев, Эркин дотянулся через голову Фёдора до своей куртки, висящей на крючке, и достал из кармана конфеты. Алисе, Жене, себе…
– Хочешь? – предложил он Фёдору.
– Пацанке оставь, – отмахнулся тот. – На пункте вода должна быть. Потерплю.
Воды в их автобусе никто не взял. Послышалось хныканье детей, недовольные голоса взрослых.
– Да, – громко отвечал сопровождающий на чьи-то тихие вопросы. – На пункте отдыха и вода, и туалет… Да, киоск… Соки, газированная вода… За деньги, конечно… Горячее? Вряд ли…
Алиса, гоняя во рту ковбойскую конфету, смотрела в окно, которое её занимало больше разговоров взрослых.
Когда соседи по автобусу зашелестели бумагой, разворачивая пакеты с едой, Тим опустил спинку своего кресла и закрыл глаза. У него еды с собой не было. Чёрт, не подумал. С чего он решил, что в дороге они будут недолго, непонятно, но ни еды, ни питья не взял. Если Дим проснётся и попросит… Да, шоколад же, спасибо Старому Сержу. Так что для Дима есть, а сам он перебьётся. Через час пункт отдыха, там он и покормит Дима и, правильно, киоск, так что прикупит чего-нибудь съестного.
Его опять тронули за плечо.
– Держи.
Тим открыл глаза и увидел толстый ломоть чёрного хлеба и кружок колбасы на нём. Он невольно сглотнул слюну и вежливо ответил:
– Спасибо, но я сыт.
– Ты кому другому поври, – рассмеялся Грег. – Ешь. И мальцу дай. Вон он уже проснулся.
Тим посмотрел на Дима. Да, проснулся, ещё лежит, но глаза открыты. И Тим сдался.
– Возьми, Дим, – разрешил он.
Дим сел и взял бутерброд, улыбнулся.
– Большое спасибо.
Тоненький голосок Дима вызвал у Грега улыбку.
– На здоровье, малыш.
Тим тоже взял бутерброд и, как ни сдерживал себя, невольно впился в него зубами.
– Правильно, – засмеялся с набитым ртом Сашка. – Дают – бери.
– А бьют – беги, – закончил за него Шурка. – Ну, кому воды?
– Давай, – протянул руку назад Грег и взял флягу, глотнул. – Держи, Тим.
Тим передал флягу Диму и подержал, помогая напиться, потом глотнул сам и отдал флягу Сашке. И пока Сашка и Шурка спорили из-за последнего глотка, он достал из сумки шоколад. Угощали его – угостит и он.
Грег от шоколада было отказался, сказал, что не любит сладкого, но, увидев лицо Тима, взял кусочек поменьше, а Сашка с Шуркой отказываться не стали. Дим засунул свой кусок за щеку и повернулся к окну. Тим завернул и убрал остаток – большая какая плитка, не видел раньше таких – в сумку.
– Пап, ты обёртку мне потом отдашь? – повернулся вдруг к нему Дим.
– Отдам, конечно, – улыбнулся Тим.
– Ты не выброси её только, ладно? Как те фантики.
Три дня назад Дим, бегая по двору, поскользнулся, упал в лужу и намочил хранившуюся в кармане пальто свою коллекцию фантиков. Ну, и разложил её для сушки под кроватью. А Тим, подметая, выгреб их и выкинул. И все правы, и фантиков нет. Обидно.
– Не выброшу, – серьёзно ответил Тим.
Он тоже переживал пропажу коллекции. Но додуматься до того, что валяющиеся под кроватью бумажки и есть те самые «фантики», о которых Дим ему гордо рассказывал каждый вечер, он не смог. Ну, ничего. Разворачивал и заворачивал плитку он аккуратно, обёртку нигде не порвал. На пункте отдыха доедят, и у Дима будет ещё одна большая радость: блестящая обёртка. Тим не знал, но догадывался о её ценности для Дима. Карманы у Дима вечно набиты камушками, шайбами, болтиками, гвоздей, правда, больше не таскает. После того, как подобранный Димом большой трёхдюймовый гвоздь разорвал ему карман, прорвал штаны, да ещё и оцарапал, отцу пришлось после смены не спать, а всю ночь зашивать его штаны и пальто, и царапину на ноге в медкабинете заливали жутко едким йодом, Дим от сбора гвоздей решительно отказался.
Автобусы плавно
