Киндрэт (Тетралогия) - Наталья Турчанинова

— Помню, — вьесчи погладил шершавый, все еще теплый камень, — но иногда сам удивляюсь этим воспоминаниям…

Теперь уже казалось невозможным понять, чье это было святилище. Груды камней, неровные обломки, полуобвалившиеся стены. И лишь разглядев фрагмент уцелевшего барельефа, Рамон припомнил, что тот принадлежал храму, посвященному богине Нехбет [103].

— Сюда, — велел он, перебираясь через завал.

Ориентир — колонна красного цвета в ряду серых — уцелел.

Напротив темнела грубая узкая арка, сложенная из трех плит. За ней виднелась глухая стена.

— Не думал, что когда-нибудь это понадобится мне снова, — сам себе сказал Рамон, мучительно вспоминая нужное заклятие.

Но в его памяти, которой совсем недавно восхищалась Дина, всплывали то иероглифы, рассказывающие о деяниях Аменхотепа, то сверкающие при свете луны блоки песчаника, то лицо жены Эхнатона. Не каменно-идеальное пособие для начинающих художников, а живое, задумчивое, усталое, с глубокими лучиками морщинок вокруг глаз. Его сменяли корабли, лениво скользящие по глади Нила, бич, со свистом падающий на спины волов, ручной леопард царицы Хатшепсут, с ворчанием пятящийся от Рамона. Вольфгер, глава клана кадаверциан, в одеждах, не уступающих роскошью облачению фараона, сидящий на резном троне. И юная царевна Макетатон у его ног, с обожанием снизу вверх глядящая на некроманта.

— Что-то не так? — тихо прозвучал голос Дины, стоящей рядом.

Рамон взглянул на нее, и современный образ девчонки, одетой в короткую юбку, курточку с множеством карманов и высокие шнурованные ботинки, немедленно вернул его к реальности.

Негоциант отрицательно покачал головой и прикоснулся к стене. Она больше не помнила его рук, хотя раньше вход в тайное святилище открывался от одного легкого касания. Магия, когда-то наполнявшая это место, рассеялась.

Вьесчи плотнее прижал ладонь к камню, закрыл глаза и стал медленно, по слогам, произносить заклинание, дожидаясь, пока нужные слова всплывут в памяти. Спираль артефакта, свернувшегося в груди, протестующе дрогнула, соприкасаясь с чужой силой.

Рамон услышал за спиной тихий вздох Дины и взглянул на стену. От его пальцев в разные стороны текли золотые дорожки. Они переплетались, сталкивались, свивались клубками, растекались во все стороны, образуя светящиеся рисунки фараонов, священных скарабеев и звероголовых богов… Все изображения смотрели в одну сторону — на золотой контур ладони негоцианта в центре каменной плиты.

Рамон произнес последний слог, и светящиеся линии сомкнулись над его головой, образуя замкнутый прямоугольник. Спустя секунду послышался скрежет камня по камню, и дверь стала открываться. С трудом, застревая на каждом сантиметре, плита уходила в стену. Узкая черная щель, из которой тянуло затхлым застоявшимся воздухом, постепенно расширялась.

Полоска лунного света робко скользнула через порог, освещая длинный коридор. Плита, натужно заскрипев, застряла на середине, но открывшегося хода было достаточно, чтобы протиснуться внутрь.

Вьесчи шагнул первым, жестом велев Дине следовать за собой.

Стены коридора и пол покрывала роспись, почти скрытая толстым слоем песка, пыли и клочьев паутины, свисающих с низкого потолка. В спертом воздухе было тяжело дышать, но прохлада ночи постепенно просачивалась внутрь через открытый ход.

Дина задержалась, стирая пыль с одного из рисунков.

— У этого фараона очень знакомое лицо, — произнесла она задумчиво и снова полезла за телефоном, чтобы запечатлеть понравившийся фрагмент росписи.

Рамон оглянулся через плечо.

— Это не фараон, а семер — его ближайший друг и советник.

— Он похож на Вольфгера Кадаверциана. Помнишь, ты показывал мне фотографию, — поняла, наконец, девушка и вопросительно уставилась на негоцианта, требуя объяснений.

А тот, хоть и дал себе слово не задерживаться по пустякам, подошел к воспитаннице и сам взглянул на рисунок.

— Это и есть Вольфгер. Изображение времен Эхнатона.

— Очень натуралистичное, — заметила Дина, глядя в экран телефона. — Не слишком похоже на остальные древнеегипетские рисунки. Они все плоские, а этот… — Она запнулась, не зная, какое определение подобрать для увиденного.

Белый свет фотовспышки на короткий миг осветил высокомерно-величественную фигуру некроманта, возвышающуюся над согнутыми спинами десятков рабов.

— Да, он был известным реформатором, — сказал Рамон, внимательно всматриваясь в стену. Если память не изменяла, где-то здесь, за этим изображением, был скрыт еще один потайной ход. Он вел в жреческие покои, которыми иногда пользовался глава кадаверциан.

— Кто был реформатором? Вольфгер? — уточнила Дина, продолжая фотографировать.

— Эхнатон, — усмехнулся Рамон. — Хотя мэтр тоже был сторонником прогрессивных методов строительства и управления.

— Пап, — глаза девушки загорелись азартом, — а может, ты меня сфотографируешь здесь, на фоне… Этого же никто не видел несколько тысяч лет!

— В другой раз, — ответил вьесчи и, решительно взяв воспитанницу за плечо, повел прочь от вожделенных рисунков.

Плита, открывшая вход, наконец дрогнула и медленно поползла на прежнее место, отсекая свет луны.

Дина настороженно обернулась:

— Так и было задумано?

— Да. — Не дожидаясь, пока они окажутся в полной тьме, негоциант достал фонарь из кармана куртки. — Раньше здесь все освещалось с помощью магии. Теперь придется импровизировать.

Каменный блок задвинулся с глухим ударом. С потолка просыпалось несколько струек песка. Широкий белый круг света метнулся по стенам и резво побежал вперед по ровным плитам пола.

Дина взяла Рамона за рукав куртки, но в ее жесте не было страха. Она всецело доверяла патрону, и даже в вопросе, нет ли случайно в коридоре ловушек, не прозвучало беспокойства.

— Чувствуешь запах? — вместо ответа спросил вьесчи.

Девушка потянула носом, оглянулась в поисках его источника.

— Да. Как будто плесень.

— Разновидность грибка Cryptococcus neuromyces. «Проклятие фараонов». Вызывает сильнейшие галлюцинации и мучительную смерть через полчаса. Наказание для всех смертных расхитителей гробниц, если, конечно, им каким-то чудом удастся попасть сюда.

— А для бессмертных?

— А из бессмертных только я и Вольфгер знали заклинание, открывающее этот коридор.

Дина крепче сжала локоть Рамона, глядя по сторонам. Круг света выхватывал из темноты новые картины. Великолепные сцены охот, боев и пиров сменяли одна другую. За ними следовали изображения загробных судилищ и путешествий через небесный Нил.