Аналогичный мир (СИ) - Зубачева Татьяна Николаевна

— Ну и язва ты, Золотарёв. Как твои дела?

— Неделю назад ушёл последний транспорт.

— Неужели все уехали?

— Костя, из резерваций все, из городов практически все. Остались единицы, и то… метисы, полунегры.

— А интегрированные?

— Кто захотел, Спиноза, тот уехал.

— Коля, я тебя о деле спросила, про прикрытие ты кому другому расскажи. Многих выявил?

— Кое-что, Шурочка. Ты можешь язвить, сколько угодно, но…

— Но взял ты мелочь. И все они как один только стояли в наружных оцеплениях и ничего не видели.

— По их словам, Костя. И про себя врут, но охотно рассказывают правду о других. На перекрёстных элементарно ловятся. А тебе, кстати, единственную крупную добычу поднесли на блюдечке с каёмочкой. Уже разделанного и под соусом. Кушайте. И опять же, кстати, кем он был? Ковбоем! Так что я был прав. И за это, Шурочка, мне бутербродик из твоих ручек.

— Это ты про «вышеупомянутую сволочь Седрика»? — рассмеялся Спиноза. — Но тоже, кстати, Коля, он ведь не охранник, а кадровик. Канцелярская крыса, руки исключительно в чернилах.

— Однако расстрел ему обеспечен.

— Разумеется. Отдающий преступные приказы и исполняющий их равно ответственны.

— Ох, Спиноза, не повторяй прописных истин. А Седрика Петерсена, вот наглец, даже фамилию не сменил, нам преподнёс тот же Трейси.

— Спасибо, Шурочка, что напомнила, а то бы забыли, зачем собрались.

— Бредли и его команда, — усмехается Золотарёв. — Кстати, всё началось именно у Бредли.

— Это где ты стрельбой за переезд агитировал? — Шурочка распахивает глаза в столь невинном изумлении, что Гольцев фыркает прямо в стакан.

— Вы мне долго это поминать будете?

— А пока ты новую глупость не сделаешь.

Он пил, ел и слушал. Неплохие, в принципе, люди, отличные специалисты, И чего они на Бредли вызверились? Других объектов не нашли? Хотя… вся четвёрка Бредли интересна. И сами по себе, и вместе как команда. Но… но они совсем по другому ведомству должны проходить.

— О чём задумались, Гена?

— О причине этого собрания, Шурочка.

— Браво, Старцев, а то мы всё в сторону и в сторону, — Золотарёв оглядел присутствующих. — Итак, Бредли и его люди. Кто что может о них сказать?

— А кто с ними контактировал?

— Каждый понемногу, Спиноза.

— Тогда сделаем перекличку, — Спиноза приготовил лист бумаги и ручку. — Коля, ты заварил, ты и начинай.

— Я видел троих. Бредли, Трейси и индейца, — Золотарёв аппетитно вгрызается в могучий бутерброд с колбасой.

— Так, Коля, а с кем говорил?

— С Бредли и с индейцем. А ты, Спиноза?

— Видел и можно считать говорил с Трейси и Мальцом. Индейца видел мельком. Он у меня за спиной стоял, — рассказывая, Спиноза быстро покрывал лист понятными только ему мелкими значками. — Костя?

— Видел Трейси, Мальца и индейца. Говорил… с Мальцом и Трейси. Саша?

— Чай со всей троицей у костра пил. Шурочка?

— Только видела. Бредли появлялся раза два. Саша, ты его тоже видел.

— Да, видел. Но говорил… больше всего с индейцем. Малец и Трейси только реплики подавали. Ты чего хмуришься, Гена?

— Да, в чём дело? — удивляется Новиков.

— Интересно получается, — он заставил себя улыбнуться и ответить не совсем то, о чём думал, но тоже… — Смотрите, двоих мы называем по именам, вернее, по фамилии, а двоих… одному дали прозвище: Малец. А четвёртого просто индейцем. А у них ведь тоже… есть имена.

— Д-да, — Гольцев смущённо покраснел. — Неладно получается.

— Чем это тебя не устраивает? — пожал плечами Золотарёв. — Не всё ли равно? Ну, дадим и Бредли с его подручным прозвища.

— Зачем? — сразу возразил Спиноза. — Я понимаю тебя, Старцев, ты уже во всём видишь проявление расизма, но нам надо просто знать, о ком конкретно идёт речь. И что обидного в слове индеец или малец?

— Цветные вообще зовут друг друга не по именам, а прозвищам, даже кличкам, — Шурочка подвинула Новикову стакан с чаем. — Мальца они звали Весёлым, а индейца — Певуном. Гена, а ты с кем контактировал?

— Видел всю четверку в разных ситуациях, а говорил… фактически только с Бредли.

— Ну что ж, отлично, — Золотарёв победно оглядел стол. — Суммируем. Давай, Спиноза, ты — мастер обобщать и делать выводы.

— Ладно, — Арсеньев взял чистый лист бумаги и быстро расчертил на четыре колонки. — Попробуем по старой методике. Зафиксируем и подведём итог. Итак, Бредли. Говорите. Всё, что знаете. Коля, основное у тебя?

Он сидел и следил, как по крупицам, по… отдельным словам создаются портреты Бредли, Трейси, парней. Спиноза быстро проставляет значки в колонках, помеченных латинскими буквами: b, t, m, i. Бредли, Трейси, Малец, Индеец.

— Да, — Золотарёв налил себе чаю и начал: — Бредли. Счастливчик-Джонни, игрок, счастливый игрок, болтается в этих краях уже лет десять, может чуть больше, работал управляющим, но дольше полутора-двух лет на одном месте не держался. То прёт танком, качает права, то смолчит с улыбочкой. Подозрительно дёшево и оперативно купил и оформил выморочное имение и хозяйствует в нём… неизвестно как. Единственный лендлорд, у которого нет конфликтов ни с цветными, ни с администрацией. Комиссия приезжала, нюхала, ни черта не накопала, в бумагах ажур, работники всем довольны, нарушений трудового законодательства не зафиксировано, работники за лендлорда горой, но чуть что — один ответ: «не знаем, масса».

— Запуганы?

— Трудно сказать. Приезжали дважды, без Бредли и при нём, разницы в поведении работников не отмечено. Но и ездили не оперативники, у них свои проблемы и работы выше крыши, наши им по очень дальнему боку.

— Вот и надо было самому ехать.

— Не хотелось светиться раньше времени, пришлось по отчётам.

— Ладно, — кивнул Спиноза, оглядывая заполненную колонку. — Давайте Трейси.

— Тоже известен здесь лет восемь, ковбой, стрелок каких поискать.

— Вот его и боятся.

— Непонятна его роль при Бредли.

— Ну, Петерсен его охарактеризовал, — Спиноза поправил очки. — Итак, он не Фредерик и не Трейси…

— Ежу понятно!

— Не перебивай. Давай, Спиноза, уже интереснее.

— Подлинного его имени никто не знает, вернее, если кто и знает, то только Бредли.

— Будем называть Трейси.

— Или, если хотите, как его зовут в округе — Фредди. Это уголовник-рецидивист. Примерно десять лет назад, опять же никто точно не знает, одни слухи и сплетни, он угодил в Уорринг.

— Об Уорринге слышали.

— Интересно.

— Да, безусловно.

— Вот и мотив с Ротбусом.

— Ещё раз прошу не перебивать.

— Давай, Спиноза, дальше.

— Так вот был местной уголовной системой взят из Уорринга и стал киллером, наёмным убийцей, или, как их здесь называют, чистильщиком.

— Сволочи они, такое слово испоганили!

— Саша, успокойся.

— Вы слушаете?

— Да, давай.

— Брал он дорого, но работал чисто. Ротбус хотел заставить его работать на себя, для этого потребовал заведомо невозможную сумму: шестьсот восемьдесят тысяч…

— Да, он привёз сто семьдесят тысяч, оголил свои счета.

— Мы проверяли, Бредли их восстановил.

— На Ротбуса у него железное алиби.

— Что ещё на него?

— Председатель ковбойского суда чести.

— Ни в какие ворота не лезет.

— Почему же? Такой стрелок, кто захочет с ним связываться?

— Да, боятся его сильно.

— Имея сто семьдесят тысяч, работает ковбоем на контракте?

— Да, контракт подлинный, оформлен по всем правилам.

— А что, отличная крыша.

— А формулировка… закачаешься. «Ковбой и другие хозяйственные работы».

— Например, отстрел конкурентов и должников.

— Значит, Бредли одного Трейси мало, и он готовит ему заместителей.

— Ты про пастухов?

— А кто ещё? Остальные работники, посмотри список. Трое мужчин и три женщины, две пары и двое одиночек. Но все — не бойцы.

— Да, несомненно.

— Имение вообще для отвода глаз, но какая-то работа там должна вестись. И вот шесть человек там копошатся, прикрывают другие дела. А пастухи, думаю, уже для серьёзных дел готовятся.