Добрым демоном и револьвером - Харитон Байконурович Мамбурин

уверения о том, что вы сами, капитан Уолл, как и экипаж «Плача Элизы», целиком и полностью в моем распоряжении. Пока я не проверил ваши способности к полету.

— Да как вы см…

Подхваченный мной за шею человек завис в воздухе и не придумал ничего лучшего, чем попытаться сделать что-то своими пальцами с моим лицом. Два коротких пожатия свободной ладонью избавили его от необходимости что-то дальше делать своими руками, от чего он изволил зашипеть и захрипеть, тряся расплющенными кистями. Находящимся на мостике навигаторам и старпому это, очевидно, не понравилось, от чего они напряглись и вскочили, лапая поясные кобуры.

— Замереть на месте! — рявкнул я на них грубым тоном, шаря по карманам продолжающего хрипеть и содрогаться капитана. Конечно, есть вариант, что предмет, в наличии которого я подозреваю Уолла, находится в его каюте… а, нет, вот он.

Вынув на свет ламп металлический наборный куб с гранью чуть более пяти сантиметров, я продемонстрировал находку поставленному на пол капитану. Говорить он пока не мог, да и стремительно опухающие кисти рук держал на весу, но, судя по всему, у меня получилось достучаться до его инстинктов самосохранения.

— Капитан Уолл, этот предмет полностью оправдывает все мои действия насчет вас, — сухо сообщил я мужику, — Теперь поступаем так — я вас отпускаю, вы открываете рот, но оттуда льется только то, что я хочу услышать. Сразу вам признаюсь, хочу не особо, поэтому один лишний звук, одно высказывание…, и я отпускаю вас на волю через один из этих иллюминаторов. Все понятно?

Экипаж «Плача» оказался людьми трезвомыслящими. Если кто-то способен почти минуту держать в вытянутой руке солидного и дородного мужика, то спорить с этим человеком, находясь на двухкилометровой высоте, желающих не найдется. Особенно если фалды сюртука этого молодого человека периодически оттопыриваются, демонстрируя нечто среднее между револьвером и обрезом. С другой стороны, сам Титус Уолл был пятидесятилетним военным воздухоплавателем и особо ценным специалистом особо ценного дирижабля, от чего просто не смог даже сквозь боль и удушье поверить в мои угрозы. Он решил договорить то, о чем я его не просил.

К счастью, дирижабль отнюдь не подводная лодка. Все иллюминаторы регулярно открываются на полную, предоставляя матросам возможность протереть стекла, а здесь, на мостике, они еще и достаточно широки, чтобы не только демонстрировать роскошный вид, но и обеспечить частую продувку мостика от табачного дыма. Легкий шелест смазанных латунных петель, небольшое усилие, короткий вскрик, моментально растворяющийся вдали.

И бледные лица.

— Господа, — обернулся я к ошеломленному экипажу, — «Плач Элизы» был предоставлен в полное мое распоряжение в вашем присутствии. Возражений нет? Хорошо. Я вовсе не собирался подвергать капитана Уолла или кого-то из вас какому-либо риску, нуждаясь только и строго в транспортных услугах судна. Будьте любезны мне их предоставить в полном объеме. Но, тем не менее, подчеркну — до момента, пока мы не прибудем в Японию, вы все находитесь в моем полном распоряжении, хотите вы этого или нет. Если вы вынудите меня отказаться от ваших услуг, то это произойдет в максимально неблагоприятной для вашей жизнедеятельности форме. Надеюсь, это понятно?

Разумеется, что краткой тирадой нельзя восстановить пошатнувшиеся отношения, поэтому я, держа в руках извлеченный из кармана капитана кубик, популярно объяснил присутствующим его назначение. Миниатюрный сборный кубик был очень специфичным механическим артефактом, сильно напоминая по своему строению небезызвестный кубик Рубика, только вот вместо разноцветных квадратов он содержал квадраты с буквами. Нуждаясь лишь в редкой подпитке эфиром, кубик Эйдилла позволял по-всякому вращать свои внешние элементы, составляя на своих плоскостях послания, которые после того, как кубик не трогали порядка пяти минут, транслировались на его аналог, который мог находиться за сотни километров.

На кой нужна такая дорогостоящая и сверхсложная штука человеку, к чьим услугам телеграфный и телефонический аппараты судна 24 часа в сутки?

К сожалению, несмотря на то, что приписанные к «Плачу» специалисты были высокообразованными профессионалами, демонстрации кубика Эйдилла определенно не хватило для завоевания их доверия. С намеком выложив длинноствольный «атлас» на панель телефонического эфирного аппарата, я с досадой набрал нетипично длинный номер. Спустя две минуты хрипов и привычных переливчатых трелей мне ответили, на что я попросил пригласить на связь мессере Фаусто Инганнаморте, магистра первой ступени Первой Армии Инквизиции. Спустя пять минут напряженной тишины ответил один из его заместителей, знавших меня лично, и согласился, что отвлекать самого магистра для решения такой тривиальной задачи как временное отчуждение курьерского дирижабля не имеет смысла. Он взял на себя труд по переговорам с лицами, владеющими «Плачем», а через полчаса я уже поздравлял бледного старпома, а ныне капитана Людвига Вселаско, с новым назначением.

— Надеюсь, у вас нет похожего устройства, мистер Вселаско, — подкинул я кубик в руке, намереваясь покинуть палубу, — Было бы жаль еще раз тратить столько времени и сил. А теперь, будьте добры, курс на Рубцовск.

Стоит признаться себе в крупном везении. Не приди мне в голову мысль залезть на крышу, не получилось бы заметить брата, вполне профессионально оценивающего обстановку из-за угла здания. Не испугайся я, что дохлая черепица вот-вот хрустнет под моей немалой тяжестью, что спровоцирует Кристофера на стрельбу, я бы никогда не подумал десантироваться у него за спиной с одновременной выдачей пинка по братовой заднице. Идея прострелить ему ушибленный орган из «пугера» была на самом деле сырой и жалкой — я видел, что он в состоянии одержимости, поэтому просто опасался, что пинок не нанесет ему достаточно повреждений, а лишь приободрит. Проще говоря, идя по следу среднего Эмберхарта, я был почти уверен, что смогу его убить без особых проблем или победить в схватке, но вот взять живым? Это было за гранью фантастики.

Именно так думал и мой отец, высылая бедолагу-Кристофера на рискованное дельце. Любой дурак будет отчаянно сопротивляться до последнего, зная, что мне нужно, а уж тем более мои братья, кристально уверенные, что пощады не будет. Несмотря на то, что начальную школу жизни мы прошли почти одинаковую, Оливер и Кристофер были обычными гражданскими. Да, они знали, как себя вести, как стрелять, за какой конец держат меч, но боевого опыта у них было мало. Кристофер сдался… и правильно сделал, выиграв в итоге едва ли не больше, чем если бы меня убил. Ну, если верить словам некоего Шебадда Меритта о том, что скоро эфиру на планете крышка.

А в небольшом, но очень военизированном городе Рубцовске должен был обретаться последний брат,