Утверждение власти - Николай Александрович Метельский

всё что угодно, любые его минусы. Главное, не упустить. Соответствовать и быть достойной. Синдзи словно воплощение всех её детских мечтаний, которое она чуть не потеряла по своей глупости.

Когда последний удар в этой дуэли был нанесён, а победитель, сопровождаемый абсолютной тишиной, вальяжной походкой направился на выход с арены, так и продолжавший стоять рядом Юлий произнёс:

– Сегодня вы преподали мне очень важный урок, Кагуцутивару-сан. Благодарю вас за это.

После чего коротко поклонился.

– Всегда пожалуйста, Юлий-сан, – улыбнулась она гордо.

Сегодня она имеет полное право на гордость.

– И тем не менее… – начал Юлий. – Впрочем, неважно. Поздравляю, Кагуцутивару-сан.

– Благодарю, – поклонилась она.

Атарашики была довольна. Она не улыбалась, сохраняя строгое выражение лица, но она была очень довольна. Все эти ошарашенные лица были как бальзам на душу. Синдзи и до того заставил всех считаться с Аматэру, но сегодня… О, сегодня даже умеющие держать лица под контролем показывали свои истинные чувства. А ведь жалкие три года назад её род уже фактически списали. Аматэру не игнорировали лишь потому, что могли использовать. Выжать ещё хоть что-то из умирающего рода. Разве что Тайра и Фудзивара до последнего просто помогали и выказывали своё уважение. Правда, она ту помощь не принимала.

Что ж, пусть попробуют теперь не учитывать Аматэру в своих планах. Пусть попробуют их проигнорировать. Пусть попробуют забрать у них хоть что-то. Глава рода сможет поставить их на место, а она ему всецело поможет. Она вообще любит ставить людей на место.

* * *

Когда в их ложу на трибунах вернулся Акено, Кагами была на грани срыва. Внешне она всё ещё держалась, но платок в руках уже был готов порваться. Боги, за что? За что столкнули её Синдзи с этим Учителем? А если он его покалечит? А если убьёт?! О, как же сильно она ненавидела в тот момент Церингенов и одного конкретного «гения». Он умрёт. Она дала себе обещание, что, если с Синдзи упадёт хоть волос, она сделает всё, чтобы эта тварь умерла. А потом очень сильно постарается, чтобы Акено наказал весь их род.

– Как вы тут? – спросил вернувшийся Акено.

– А ты как думаешь? – прошипела Кагами.

Она была зла на Акено. Умом понимала, что тот был прав, когда не дал ей убить мальчишку Церингена до дуэли, но то умом. Да и сейчас она уже не была уверена, что Акено поступил правильно. Они смогли бы всё провернуть так, чтобы на Синдзи не пало и тени подозрения.

– Спокойно, милая, – произнёс Акено, – Синдзи справится. Он… Он сильнее, чем кажется.

– В его случае невозможно быть лучше, он – Патриарх! – произнесла Кагами эмоционально, хоть и не повышая голоса. Вокруг слишком много народа, чтобы позориться подобным образом.

– А ещё это – Синдзи, – проворчала сидевшая рядом Мизуки.

– И что же это меняет, о Великая Рыжая? – произнесла Кагами издевательски.

– Он вне рангов, – спокойно ответила Мизуки. – Он просто есть.

– Боги, милая, – устало вздохнула Кагами. – Ты слишком сильно в него веришь. Он ведь всё ещё остаётся человеком.

– Я знаю парня, который поспорил бы с тобой, – усмехнулась Мизуки. – Я серьёзно, мам, Синдзи ни разу не давал повода усомниться в его способности выходить из сложных ситуаций.

– Дорогая, – произнёс Акено с другой стороны, – просто поверь мне на слово, он справится. Может, и не выиграет, но определённо не пострадает слишком сильно.

– Между прочим, папа прав, – произнесла Шина. – Это от дуэли он не мог отказаться, а вот признать поражение ему ничто не мешает. Побегает, да и сдастся.

– Синдзи – сдастся? – вскинула брови Мизуки. – Не знаю как, но он определённо выиграет.

– Лишь бы выжил, боги, лишь бы он выжил, – причитала Кагами.

А чуть позже началась дуэль. В момент, когда Церинген бросил в Синдзи свою первую технику, все Кояма в ложе услышали треск рвущейся ткани – платок в руках Кагами всё-таки не выдержал. Правда, никто на это не обратил внимания. А потом… Акено просто и без эмоций отслеживал течение дуэли, анализируя каждый ход сражающихся. Шина сидела с раскрытым ртом и расширенными глазами. Мыслей у неё не было, лишь вспышки эмоций в диапазоне от «ну ни фига себе», до «вижу, но не верю». Мизуки от азарта вертелась на месте, постоянно гася желание вскочить и что-нибудь закричать. А Кагами вспоминала, каким Синдзи был маленьким и милым, и каким взрослым и сильным стал теперь. Гордость, вот что её переполняло. Материнская гордость за сына. И толика сожаления, что сын – не родной. Но её. И если потребуется, она будет биться за него до последнего, как и за своих дочерей, как и за маленького Шо – уже вполне себе родного сына. Если, конечно, вредный, но как всегда правый, муж не вмешается.

* * *

Когда Аматэру вырубил своего противника, на трибунах стояла тишина, которая через несколько секунд сменилась гулом. Люди начали общаться, стараясь приглушить голос, чтобы сидящие рядом услышали как можно меньше. Правда, ничего серьёзного никто в любом случае обсуждать не собирался. Не здесь. Общая атмосфера, царившая на трибунах, выражалась одним словом – недоумение. Аристократы не понимали, что произошло, как произошло, что теперь делать дальше.

– Мир изменился, совсем немного, но изменился, – обратился глава рода Укита к сидящему рядом Мамио. – Гордись – мы были свидетелями значимого события.

– Ни прибавить, ни убавить, – произнёс Мамио, соглашаясь с дедом.

Подобные, мало чего стоящие, разговоры происходили везде на трибунах.

– А ведь говорят, что чем сильнее Патриарх, тем выше шанс рождения от него Виртуоза, – произнёс глава клана Сога.

– Да, – произнёс его брат. – Я тоже слышал эту байку.

– Найди, чем мы сможем заинтересовать Аматэру, – повернулся Торио к Махиро. – А лучше – найди несколько вариантов. Может, что-то их и заинтересует.

И так работавший над этим Махиро кивнул. Ответить ему было нечего, брат и так знал, что проблема не в их предложениях, а в том, что желающих что-то предложить Аматэру слишком много.

Чуть погодя, когда народ более-менее пришёл в себя, с арены потёк тонкий ручеёк людей, направляющихся в парк. Ну не домой же? Произошедшее определённо нужно было обсудить с другими, как и посмотреть на их реакцию. Аристократы не толпились, сохраняя достоинство, потому ручеёк так и не превратился в поток.

– Я вас люблю, девочки. Вы молодцы, – произнёс Чесуэ, когда он и его жёны оказались в парке.

– Чего это ты? – спросила с подозрением старшая. Не то чтобы Ясуо не баловал их добрыми словами и комплиментами, но сейчас это было слишком неожиданно.